Читать интересную книгу Василий Пятов - Аркадий Адамов

В то же время ему было неприятно смотреть на людей, которые могут радоваться в такой тяжелый для него момент, весело болтать о чем-то, смеяться и шутить. А в зале ожидания, где он только что был, его, как нарочно, окружали именно такие люди. И они, видно, были тоже недовольны, что рядом с ними сидит такой угрюмый, молчаливый человек, которого не удается расшевелить никакими разговорами и вопросами. В зале было шумно, душно и жарко, и Пятов, увидев, что до поезда остается уже немного времени, решил выйти на платформу.

Вьюга как будто обрадовалась его появлению. Ветер со свистом ударил ему в лицо, шапку и плечи мгновенно засыпало снегом, и Василий Степанович с удовольствием ощутил на своем разгоряченном лице ледяное дыхание метели. Но тут же непонятная тоска и щемящее чувство одиночества охватили его. Он все ходил и ходил по пустой платформе.

— От края подальше, господин! — услышал он. — Поезд подходит!

Из темноты показалось желтое пятно фонаря, с лязгом и шипеньем прополз мимо паровоз, и за ним потянулись черные силуэты вагонов. Раздался удар колокола, и платформа сразу наполнилась людьми. Все суетились, что-то кричали, носильщики тащили багаж.

Наконец, поезд тронулся. Вагоны все быстрее и быстрее застрекотали на стыках рельс.

Пассажиры стали готовиться ко сну. Сосед Василия Степановича, размотав шарф, принялся стягивать с себя полушубок. Взглянув на неподвижно сидящего на своем месте Пятова, он остановился и в изумлении воскликнул:

— Василий Степанович! Батюшки! И умудрил же господь встретить тебя здесь!

Василий Степанович поднял голову и узнал своего давнего приятеля по Холуницким заводам приказчика Хрулева. Он искренне обрадовался этой встрече.

— Здравствуй, здравствуй, Петрович, — устало промолвил он, — и в самом деле получилось нежданно- негаданно.

— Ах ты, господи, — суетился Хрулев, совершенно забыв о своем полушубке, который болтался у него на одном плече и сполз на пол. — Да куда едешь? Да как жизнь? Варвара Фоминична-то как?

Он засыпал Пятова вопросами, радостно вглядываясь ему в лицо.

— Варвара Фоминична, слава богу, здорова, недавно второго сына мне подарила. Васей назвали. А еду я, — Василий Степанович помрачнел и, понизив голос, сокрушенно сказал, — за своей судьбой, Петрович, еду.

— Это как же понимать, Василий Степанович? Нешто дело твое в Петербурге не решилось еще?

Пятов грустно покачал головой.

— Уж год ответа жду, — сказал он. — Теперь вот сам за ним еду. Видно, плохо мое дело, Петрович.

— Постой, постой, — решительно перебил его Хрулев. — Это как же так плохо? Я небось все помню. И как ты с Никитой и с Фомой Елизарычем день и ночь работал, и как ты потом в Петербург ездил и, вроде, довольный вернулся. И дело это ты затеял не для собственной пользы, а для отечества нашего. Так как же так плохо? Не может того быть, нипочем не может…

— Ан, видно, может, Петрович.

— Да не может! — настаивал Хрулев. — Думаешь, я совсем без понятия? Для флота нашего ты трудился. Матросики наши тебе…

— Матросики… — с горькой усмешкой перебил его Пятов. — Я ведь кругом в долгах. Обнадежили меня год назад в Петербурге. Генерал-адмирал слово дал, что изобретение мое принимает. И сам я твердо убежден, что броня, изготовленная по моему способу, самая надежная. Вот я и арендовал завод, оборудовал, уйму денег потратил, своих да чужих. Теперь, видно, в пору или петлю на шею надеть или в долговую тюрьму садиться. Забыл генерал-адмирал свое слово! А вот кредиторы-то не забывают, письмо за письмом шлют: мол, срок, срок подходит. Страшный для меня срок, Петрович…

Поезд постепенно замедлил ход и скоро остановился. Разговор сам собою прервался. За окном послышались чьи-то громкие голоса, замелькали огни.

Когда поезд снова тронулся, Хрулев, наклонившись к Пятову, убежденно сказал, как будто продолжая спор с самим собой:

— Не может такой нужный труд пропасть! Ты, Василий Степанович, прими еще во внимание: испугаются они твое дело провалить, ей богу, испугаются. И потом, нешто нет там, в Петербурге, людей которые дело понимают и добра России-матушке хотят?

— Есть, конечно, — согласился Пятов, — и немало.

— Ну, вот, — удовлетворенно сказал Хрулев. — Так ты поразмысли, может задержка какая случилась, может и обойдется все?

— И так случиться может, Петрович, — с сомнением, в котором таилась все та же искра надежды, ответил Пятов. — Дело большое, государственное, тут, конечно, спешить нельзя.

И, подчиняясь бессознательному желанию найти в своем деле что-то такое, что неминуемо должно было задержать окончательное решение, Пятов стал подробно рассказывать все с самого начала. Хрулев напряженно следил за его рассказом, чувствуя, какая мучительная борьба между отчаянием и надеждой происходит в душе его собеседника, и невольно сам заражаясь этим настроением.

…Перед расставанием в Петербурге Хрулев долго тряс руку Пятову, и с его доброго, рябоватого лица не сходила при этом ободряющая улыбка, но глаза смотрели участливо и грустно.

— Да, чуть не забыл, — вдруг опомнился он. — Где же ты остановишься? Ведь Никита в Петербурге, хозяин его тоже зачем-то вызвал. Так он, верно, повидать тебя захочет. Да и я…

— Никита? — обрадовался Пятов. — Так пускай непременно придет и ты с ним, слышишь? А остановлюсь я в Пассаже, на Невском… Ну, прощай, Петрович. Эх, о заводах не успел тебя расспросить.

— Успеешь! Только новостей хороших припаси, свидимся еще!

В канцелярии морского ученого комитета чиновники при появлении Пятова начали таинственно перешептываться, насмешливо поглядывая на посетителя. Знакомый Пятову чиновник с ехидной усмешкой спросил:

— Что, господин Пятов, не новый ли проектик изволили принести?

— Мне сейчас не до шуток, сударь, — ответил Пятов, встревоженный необычным приемом. — Соблаговолите доложить обо мне господину председателю комитета.

— Его превосходительства вице-адмирала Матюшкина нет в столице. Разрешите доложить его заместителю, адмиралу Чернявскому?

Пятов утвердительно кивнул головой, и чиновник с неожиданной готовностью бросился выполнять его просьбу.

Василий Степанович, ожидая ответа, расхаживал вдоль барьера, пересекавшего канцелярию, и чувствовал, как десятки глаз наблюдают за каждым его движением. Все чиновники прекратили работу и как будто чего-то ждали.

С каждой минутой все больше в нем росло беспокойство. Но вот появился чиновник и с учтивым поклоном вручил ему сложенный лист. В огромной канцелярии, как по команде, воцарилась тишина.

Нетерпеливо развернув бумагу, Василий Степанович быстро пробежал несколько строчек письма: «Настоящим доводится до сведения г-на Пятова, что в Англии, на заводе фирмы Броун и К° недавно изобретен, проверен на практике и запатентован способ прокатки броневых плит, в связи с чем Морское министерство в услугах г. Пятова более не нуждается».

Василий Степанович стоял неподвижно, будто окаменев, не в силах оторвать взгляда от страшного письма. В глазах у него на секунду потемнело, небывалая бледность разлилась по лицу. Наконец, он повернулся к притаившимся кругом людям, окинул их полным отчаяния взглядом и срывающимся голосом гневно крикнул:

— Что они наделали? Кого они погубили, меня?!

Он бессильно опустил руки и медленно направился к двери.

Выйдя из адмиралтейства, Василий Степанович некоторое время шел по набережной, ничего не видя и не слыша, и вскоре поравнялся с западным павильоном адмиралтейства, выходившим к Неве. Он внезапно остановился около арки и после минутного колебания направился к видневшемуся в глубине двора подъезду. «Надо попробовать увидеть генерал-адмирала, — мелькнула у него мысль. — Может быть, он и не знает, что случилось».

На втором этаже помещалась канцелярия шефа военно-морского флота. На вопрос Пятова, можно ли добиться приема у его высочества, чиновник небрежно ответил, что его высочество находится в Варшаве и всеми делами сейчас ведает управляющий министерством генерал-адъютант Краббе, который сможет принять посетителя только недели через две. Но разве Пятов в состоянии ждать так долго? Он отозвал чиновника в сторону и сунул ему в руку скомканную трехрублевку.

Через несколько минут чиновник вернулся и с наигранным сочувствием проговорил:

— Их превосходительство велели передать, что протоколом заседания ученого комитета от 9 сентября сего года, который его высочество уже утвердил, положено прекратить с вами отношения. В Англию же, на завод Броуна, для перенятия его опыта уже выехали от нашего министерства корпуса инженер-механиков подпоручик Титов и прапорщик Куколевский, а от горного департамента князь Максутов и генерал Иосса. С вашим же делом его превосходительство не знаком.

Пятов слушал, что говорил чиновник, и не мог понять смысла его слов. Лоб его покрылся испариной, ноги дрожали, и, чтобы не упасть, он оперся о спинку стоявшей рядом скамьи. Потом он провел рукой по глазам, снова пристально посмотрел на чиновника и, ни слова не говоря, твердой походкой направился к выходу.