Ульяна уткнулась в бумажки.
— Да я просто спросила. Пришло в голову — и спросила. Думала, новенькая…
— За мужа, что ли, переживаешь? Думаешь, уведут? Как это я сразу не догадался, дурак старый, — Демьяныч засмеялся. — Не бойся. Гришка твой парень крепкий, на всех хватит.
— Да ну вас, Иван Демьяныч! — Ульяна покраснела.
— Да не обижайся ты, девка! Шутки у меня такие, солдатские. Пора бы привыкнуть. Замужем она, сказал же, замужем.
Ульяна перебирала бумаги. Дура, зачем спросила? Хотя лучше у него, чем у кого-то еще. Он хоть не скажет, а бабы сразу догадаются, сплетни пойдут. Даже он догадался, хоть и не понял, что к чему.
Через неделю председатель засобирался в леспромхоз, по делам. Ульяна с ним напросилась.
— Тебе-то зачем?
— Бумажки они передали, там подписи не хватает.
— Так давай я поставлю. Скажи где, и все сделаю.
— Вы забудете, а мне отчет сдавать. Самой, что ли, потом ехать?
— И то правда, могу и забыть. Ну, поехали. Заодно увидишь, где муж работает. Да и мне веселее будет.
Старенький «газик» трясся по ухабам, буксовал в грязи, и Ульяне казалось, что голова ее привязана на тонкой ниточке, которая вот-вот оторвется.
— Иван Демьяныч, а помедленнее нельзя? Всю душу сейчас вытрясете…
— Некогда, Уля, некогда. Да и зачем медленнее? Дорога пустая… Сейчас на шоссе выйдем, легче будет.
В леспромхозе Демьяныч оставил Ульяну, а сам побежал по своим делам.
— Ты, Уля, иди, делай там что хотела, а потом жди меня возле машины.
— Хорошо.
Ульяна прошла в контору — небольшое кирпичное здание на кромке леса. Открыла дверь и растерялась. В большой комнате сидело несколько женщин. Они пили чай и болтали.
— Вам кого? — Одна из них, чернявая, молодая, заметила Ульяну и обратилась с вопросом.
— Мне учетчицу.
— Я учетчица.
— Марина?
— Она самая. Что хотела?
— Подпись на бумаге поставить.
— Что за бумага?
Ульяна протянула бумажки, прихваченные для оправдания своего посещения. Чтобы не было подозрительно.
— Да тут же все есть — и директор наш, и бухгалтер расписались… Я-то вам зачем?
— Не знаю… — Ульяна пожала плечами. — Проверка приезжала, велели подпись поставить… Мне что велят, то я и делаю. Наш председатель меня привез, сказал, чтобы сделала.
— Ну, как знаете, мне нетрудно, особенно после начальства. — Девушка размашисто расписалась. — Пожалуйста.
— Спасибо. — Ульяна взяла у нее из рук бумажку и вышла.
И что Гриша в ней нашел, непонятно. Чернявая, маленькая, груди, правда, отрастила, как у дойной коровы. Но это и все ее достоинства. Разве что на Галину чуть сманивает. Но и то самую малость. Грудями, что ли, она ее мужа к стенке приперла? Сучка похотливая… Муж есть, так ей еще и любовника подавай. Ульяна кипела от ненависти..
Чтобы остыть, вышла на улицу, расстегнула пальто. Гришу, что ли, поискать? Пусть знает, что она в любой момент приехать может… Огляделась по сторонам — нет никого. Работают. Ладно, что людей беспокоить? Домой надо ехать, подальше от этой сучки, пока в волосы ей не вцепилась. Демьяныч ей издалека рукой махнул:
— Погуляй, Уля, еще минут сорок, мне вопрос решить надо. Погода вон какая хорошая.
— Ладно, в лес схожу пройдусь, воздухом подышу.
— Осторожнее только, далеко не ходи!
— Я с краешку!
Демьяныч убежал, а Ульяна пошла по тропинке. Снег уже таять начал, солнышко припекало, Ульяна втянула ноздрями свежий запах хвои и талого снега. Все в природе по своим законам идет, и нет ей дела до человеческих горестей. Прошла вперед — и вдруг голоса услышала. Замедлила шаг, спряталась за пышную елку. Сердце забилось, беду учуяло. Выглянула осторожно, чтобы не увидели. Господи! Гриша! Да не один… Телку эту неподъемную к дереву прижал, груди ее расплющил, жарко в шею целует… Никого, и ничего не видит перед собой. А та разомлела, отворачивается, будто и не хочет вовсе…
— Гриш, Гриш, не надо… увидят… и так разговоры ходят… зачем?
— Останешься сегодня? На полчасика…
— Да не могу я, домой надо, что я мужу скажу?
Гриша рукой ей под подол лезет, шарит там жадно… Ульяну чуть не вырвало.
— Ну, Марин, соскучился сильно… горю весь, не видишь? Не надолго… быстренько… пожалуйста… а то сейчас пойдем подальше… не увидит никто… — Гришина рука мяла расплывшиеся груди, а вторая задрала подол платья, где мелькнуло нижнее белье.
Ишь как уговаривает, обхаживает, как кобылицу… Ульяну бросало то в жар, то в холод. «Господи! И зачем ты мне все это показываешь?! Чем я так уж пред тобой провинилась? Почему я обязательно ЗНАТЬ должна?! И не только ЗНАТЬ, но и ВИДЕТЬ, и СЛЫШАТЬ? Что за изощренное наказание? Другие всю жизнь живут, а ни о чем и не догадываются даже, а ты мне все как на духу докладываешь? Разве я просила тебя? Просила?!» — Ульяна затряслась в беззвучном рыдании.
Голоса стихли, и Ульяна осторожно выглянула из-за елки. Страшилась очень увидеть то, что видеть совсем уж не хотела. Боялась, не выдержит, закричит прямо здесь, завоет, как раненое животное, бросится прямо на них, будет рвать зубами и ногтями. Но ничего такого не было. Гриша с телкой ушли, как и не было их здесь. Ульяна всерьез подумала, что привиделось ей все это, воображение разыгралось. Она вылезла из своего нечаянного укрытия и побрела обратно.
Возле машины уже нетерпеливо топтался Демьяныч.
— Ну где ты пропала? Ищу тебя, ищу… Ехать надо, а тебя нет. К мужу небось бегала?
Ульяна покачала готовой.
— Ну, все равно садись. Дома налюбуетесь друг на дружку. — Ухватил за рукав пробегающего мимо молодого парня.
— Здорово, Петька! Иль не узнаешь?
— Да как же, Иван Демьяныч, узнал, — парень смутился.
— Гришку не видел? Жена вот приехала…
— Он на дальние делянки пошел… в бригаду. — Парень отвернулся, поймав пристальный взгляд Ульяны. — Все равно не дождетесь, он к вечеру только будет…
— Да мы и не собирались его дожидаться, я так спросил. — Председатель открыл дверцу машины. — Поехали, Уля.
Ульяна влезла с другой стороны, захлопнула дверь, отвернулась от окна. Вспомнила слова мужика — «все у нас знают». Точно, все знают. Вот и парень смутился, а с чего бы ему смущаться? Ну, жена приехала, что с того? Тоже знает… и покрывает. Круговая порука. Ульяна еле сдержала слезы.
«Газик» долго чихал, прежде чем рванул с места, и Ульяну отбросило на спинку сиденья. Всю обратную дорогу они молчали, думая каждый о своем. Рабочий день был на исходе, и председатель довез Ульяну до дома. Она вышла, стараясь не выказать раздражения.
— До завтра, Иван Демьяныч.