лицу. — Самые опасные драконы. И вообще-то нас положено очень бояться.
Он смотрел мне прямо в глаза.
Очень внимательно.
Я почти ощущала его дыхание на своей коже.
Но думала только о зуде в пересохших губах: невыносимо хотелось их облизнуть, но такое движение в близости от мужчины может быть воспринято как приглашение. А меня хоть и припекало из-за афродизиака, я понимала: ни с кем в таком неадекватном состоянии целоваться я не хочу. Неправильно это как-то.
Хотя, конечно, так можно было бы всех кандидатов в ухажёры перецеловать, сравнить, а потом сделать невинное лицо и сослаться на то, что была не в себе, и это ничего не значит. Вот только… эти архонты недостаточно меня привлекали, поэтому в нормальном состоянии потребности целоваться с ними не возникало, и в ненормальном не стоит начинать.
Пока я размышляла и боролась с желанием облизнуться, Гилиен продолжал смотреть на меня. Наконец, я сообразила, что он, наверное, чего-то хочет, и, чуть отодвинувшись, вежливо поинтересовалась:
— Вы подразумеваете, что сейчас я должна проявлять испуг? Уползать там на четвереньках, выпрыгивать в окно…
Сначала Гилиен удивился. А потом его взгляд неожиданно стал тёплым. Это изменение в выражении было таким поразительным, что у меня слегка дрогнуло сердечко. Теперь я узнала, как выглядит по-настоящему добрая улыбка Гилиена. Он засмеялся, тут же подавил смех, искоса глянул на меня с неподдельным весельем, как будто лично мне приоткрылся.
Кашлянув, он сцепил руки за спиной и расправил плечи:
— Ладно, хватит болтать, медицинский осмотр тебе действительно необходим, ведь мы не знаем, насколько сильный препарат на тебе использовали. Да и… — Гилиен снова наклонился ко мне и заговорщически прошептал, — Вальдес скоро соберёт улики и догонит нас, а я не хочу идти вместе с ним. Мне его общества на ужинах хватает, больше не надо.
Прекрасно понимая, что эти визиты Вальдеса связаны со мной и чувствуя себя почти виноватой перед Гилиеном за вторжение постороннего архонта в его личное пространство, я кивнула.
* * *
Хорошее настроение Гилиена заметила не только я, но и персонал в больнице: они не так сильно его сейчас боялись, а представительницы женского пола осмелели настолько, что стреляли в него глазками. Даже симпатичная целительница, отвечавшая за мой осмотр и лечение, больше общалась с Гилиеном, чем со мной, сидящей на кушетке перед ней.
Но длилось это ровно до того момента, как пришёл хранитель академии передать послание Вальдеса, что ему нужна консультация ректора.
Ректор в лице Гилиена чуть не зарычал. Хранитель академии и целительница цветом лиц сравнялись с белыми стенами смотрового кабинета. Вся теплота Гилиена улетучилась, он недовольно произнёс:
— Что ж, раз архонт Вальдес так хочет меня видеть…
От интонаций его голоса мне стало не по себе. Но вдруг Гилиен снова смягчился и коснулся ладонью моего плеча:
— Поправляйся скорее.
— Э-э… — мне вдруг стало неловко от его такого особого отношения, и я опустила взгляд. — Постараюсь.
Гилиен развернулся так стремительно, что взметнулись полы накидки, и покинул смотровой кабинет.
Хранитель академии отклеился от стеночки, с которой пытался слиться, и посеменил за грозным ректором, старательно выдерживая дистанцию между ними.
Целительница прижимала ладонь к груди и обливалась холодным потом:
— Архонты в нашей академии великолепны, но архонт Гилиен самый ужасный из всех, — пробормотала она. С сомнением посмотрела на меня. — Почему ты его не боишься?
— Потому что он добрый, — ответила я, вызвав едва ли не шок на миленьком личике целительницы. Её щёки снова зарделись. Но я не забыла добавить: — Когда не грозится отрубить голову…
Она снова побледнела. А я решила, что мне стоит помолчать, если хочу получить медицинскую помощь: какой бы терпеливой я ни была, находиться в возбуждённом состоянии без того, с кем это возбуждение хочется разделить, довольно печально.
* * *
«Всё, что теперь нужно для полного восстановления — это покой», — так сказала мне целительница после приёма лекарств и отпустила отлёживаться домой.
Я сама жаждала вернуться под всеобъемлющую опеку Пока, прогулять тренировку, принять ванну, насладиться массажем, лечь спать пораньше.
Нормальные мечты, но, как это часто бывает с мечтами, сбыться им мешали всякие нехорошие личности.
В моём случае это была Фледа Сакар. Акцию протеста против ареста Лузиро она почему-то решила устроить под моими окнами. Согнала толпу подружек, они плакаты нарисовали с призывами и картинками, размахивали ими и кричали.
— Леяна! Не будь такой тварью! — усиленный голос Фледы проникал сквозь витражные окна и доставал мои уши, спрятанные под подушкой и одеялом в тщетных попытках отгородиться от этого безумия. — Лузиро всего лишь тебе отказал! Это не повод подставлять его, обвиняя в использовании афродизиака, и запихивать в тюрьму! Леяна!
Её подружки дружно скандировали:
— Леяна! Остановись! Лузиро невиновен! Его подставили!
Беру свою мысль об идеальной паре Леяне и Лузиро обратно: Лузиро идеально подходит Фледа!
— Прекрати издеваться над мужчиной только потому, что он тебе отказывает! — орала Фледа. — Тебе даже афродизиак не помог! Забери заявление! Пусть его выпустят!
Они даже мыслят и говорят одинаково.
— Свободу Лузиро! Свободу несправедливо обвинённому! — хором поддержали её подруги.
— Леяна! Тюремное заключение не сделает его твоим! — надрывалась Фледа. — Перестань так бесстыдно и беспринципно домогаться до Лузиро!
Они с Лузиро два сапога пара, и оба левые!
— Свободу Лузиро!
— Хватит прятаться, трусиха! — громче закричала Фледа. — Выйди сюда и сразись со мной! Я не позволю тебе запугивать Лузиро!
Спасите меня кто-нибудь от этих идиотов!
В правилах, случайно, нет наказания за несанкционированные митинги? За шум в спальном районе? За издевательство над несчастными попаданками? Мне бы какое-нибудь такое правило сейчас очень помогло.
Глава 21. Злодейка Лея(на)
— Лежи, — посоветовал Пок. — И приготовься плакать.
— Зачем? — я выглянула из-под подушки: он сидел на столе, закинув ногу на ногу, и попивал кофе.
Треугольные серо-розовые уши дрогнули, четыре глаза попарно мигнули, и Пок снисходительно пояснил:
— Будешь изображать девушку в беде, пусть архонты тебя защищают. Это очень способствует их соблазнению, ведь чем больше они вкладываются в тебя, тем неохотнее отпустят…
Я аж подскочила с постели: архонты и так вьются вокруг меня столь усердно, что это уже пугает. Не хочу ещё больше их вложений в себя, а то потом как счёт выставят… Нет, оно, конечно, приятно, когда на тебя самые видные мужчины засматриваются, но всё хорошо в меру.
Подойдя к окну, посмотрела на лужайку под окнами: Фледа стояла впереди, за ней — двенадцать девушек с плакатами. Что любопытно — все нарядились, как на бал…
Или они пришли сюда не Фледу