бы тебя… бить.
— Бить? То есть ты думаешь, что меня изобьешь??? — прорычал Горняков, словно дьявол.
— Аха-ха, хе-хе, ох прости не могу, — вдруг внезапно заржал его друг. Потом посмотрел хитрым взглядом и тихо прошептал: — Давай говорить честно. Других вариантов тут нет. Так что выпусти меня из этой вонючей дыры, и сделаем вид, будто ничего не случилось.
— Сука! Сраная крыса! Я тебя ненавижу, — завопил Тимофей, не помня себя от бешеной ярости.
Он создал лазерный луч, который вырвался из руки и врезался Волкову в грудь. Магия слегка подпалила свитер, толкнула парня назад, но не больше того.
Тот громко кашлянул, зарычав словно дикий зверь. Его глаза стали желтыми, а на руках появилась короткая шерсть. Волков рванулся вперед, схватил противника, словно котенка, прокружил по комнате и прижал к столу.
Огромная жилистая лапа легла Тимофею на шею. А измененный голос мутанта проговорил:
— Мне нельзя сейчас злиться ты знаешь. Я плохо контролирую дар. Так какого черта ты меня провоцируешь, Горя? Чего ты хочешь добиться, шизоид???
Казалось, все можно исправить. Тимофей мог попросту промолчать, сделать вид, что ему стало плохо и закатить глаза. Друг бы одумался и отпустил парня. Но старые обиды не дали этого сделать.
Внутри Горнякова проснулось нечто темное, адское. То, что он раньше никогда не испытывал, а сейчас не мог контролировать.
— Да пошел ты… мудак, — прошипел Тим, хватая своей ручонкой жилистую измененную лапу.
— Аррр, ну все! Я сверну тебе шею! Ты сдохнешь! — заревел Волков, сжимая руку сильнее.
Он окончательно превратился в животное. И если бы его дар раскрылся, то Тим бы отправился на тот свет. А так, парень лишь захрипел, пустил слюну и стал задыхаться, причем это была далеко не уловка.
— Проси прощения, Горя! Проси, и я тебя отпущу, — проговорил Макс, понимая остатками сознания, что допускает ошибку, и надо как-то остановиться.
— Хррр кхе-кхе, ррр гнида. Чмо… твоя мамка — шалава, — из последних сил выдохнул Тимофей и плюнул в некогда лучшего друга.
Тот настолько обалдел от безумия, а главное от храбрости Тима, что даже ослабил хватку. Отстранился от студента и ахнул, немного придя в себя. Но магия взяла верх. Рука сжалась только сильнее, во рту появилась пара клыков. И судьба Тимофея оказалась предрешена.
Изо рта Волкова вырывались нечленораздельные звуки. Он утратил человеческий облик. Он хотел убивать. Точнее не он, а побочный эффект его магии, который спровоцировал Горняков.
Который, в свою очередь, просто хотел справедливости. И устал от всего, что творится…
— Ааа ууу хррр, — раздался сдавленный крик Тимофея.
Волков ахнул, его глаза потухли, а лапа чудовища начала превращаться в обычную руку. Он резко отпрыгнул назад, будто бы чем-то обжёгся. Схватился за шею и застонал, глядя на бывшего друга безумным взглядом.
Из его шеи хлестала кровь. Не сказать, чтобы сильно, но так, что легко залила одежду и пол. А остановить ее было сложно.
— Ты!!! Что ты сделал, дебил??? Ты поехавший… даун. Ай, мля… Сука, больно зараза, — выпалил в ужасе Волков.
Он начал пятиться к двери, заливая все вокруг кровью. А на него с безумным взглядом надвигался Тимоха, до боли в костяшках сжимая тонкий, но очень острый, нож для бумаги.
— Что? Не нравится, гнида? Кхе-кхе, черт, ты мне горло чуть не сломал, — прохрипел Горняков, глядя то на окровавленное орудие, то на парня. — Теперь я ничего не боюсь. Я тоже сильный, братан. Давай, что ты сделаешь, а??? Какого хера уставился⁈
— Ах, да ты спятил. Отвали, дебил сраный. Пошел ты, — простонал в ответ Волков и открыл спиной дверь, после чего споткнулся об порог и упал, вывалившись в коридор.
— Куда собрался, Максим? Мы еще не закончили! Ты за все мне ответишь. Иди сюда, падаль, — заревел Тимоха и резко шагнул вперед.
Но сделать ничего не успел. По коридору шла молодая преподавательница, которая громко взвизгнула, увидев окровавленного парня, и тем самым спасла ему жизнь.
Глава 11
Дальше было много чего интересного, правда не для самого Тимофея. После долгих и мучительных разбирательств он был признан виновным в попытке убийства и незаконном применении магии в целях провокации конфликта.
Волкова тоже наказали. Ведь он чуть не задушил друга, тоже с применением Силы. Но парню удалось доказать, что его спровоцировали, плюс он имел нестабильный магический дар, о котором знал оппонент.
Так что Макс отделался условным сроком и прохождением курсов по контролю гнева. А Горняков попал на настоящую, каторгу, где много через что прошел.
Он на всю жизнь запомнил, как его пытались унизить старшие каторжане, и чуть не сделали, так сказать, представителем низшей касты.
— Все нормально, щенок. Все по малолетке шнырями были. Будешь носки нам стирать… пока что. А там посмотрим, — с издевкой говорили ему.
Он помнил, как отвечал «Нет», а иногда откровенно посылал наезжавших, не желая играть по их правилам. Помнил, как его лупили толпой, ломая кости. Помнил, как долго потом лежал в лазарете.
А главное, помнил, как его защитил вор в законе. Старик, у которого не было блокировки магического дара, когда другие арестанты были полностью заблокированы.
Он сжег огненной струей лица двум заключенным, которые хотели прирезать Горнякова после очередного конфликта. А потом, как ни в чем не бывало, сказал:
— Давно за тобой наблюдаю, малец. Вижу, ты не сдаешься. Толк будет. Идем чифирнем маленько, да за жизнь перетрем.
— Да… господин. Спасибо! А как же они? — испуганно спросил Тимофей, глядя на трупы с обожженными до черепа головами.
— Они сдохли гы-гыыы, — хищно ухмыльнулся старик и плюнул в сторону убитых им урок.
Тимофей вгляделся в серые глаза деда, в которых не было ничего, кроме мрака и пустоты. Он понял, что его жизнь скоро изменится. Причем, явно в лучшую сторону. А вот враги пожалеют, что родились на свет. Хотя нет, уже не успеют. Он прикончит их раньше, чем они что-либо осознают.
В тюрьме Горняков много раз доказывал свою твердость. Нет, у него не было силы и крепости кулаков. Но в таких местах, это особо не важно. Куда важней внутренний стержень, который смог разглядеть старый вор.
Что помогло в дальнейшем слабому парню стать Тимофеем Горским, грозой всего города и укротителем самых напыщенных выскочек высшего света.
Придя с каторги, он улучшил свой дар. Не