самое? Вдруг он тоже ей небезразличен? Есть ли у их отношений будущее? Любит ли она его?
Амаль на мгновение зажмурилась, а потом открыла глаза и спросила:
— Мы можем продолжить разговор в отеле?
Мансур от избытка чувств лишь молча кивнул.
Она доверчиво вложила свою руку в его широкую теплую ладонь, и они быстро пошли к парковке.
У Мансура было легко на душе, а в сердце поселилась надежда, что их с Амаль чувство взаимно.
Глава 11
Пока Мансур заваривал чай на кухне своего номера, Амаль, глядя на ладонь, вспоминала, каково это — идти рука об руку с Мэнни. Ощущение до сих пор было весьма приятным.
Вечер еще не закончился. Амаль была счастлива оставаться с Мансуром подольше. Ей не терпелось спасти то, что она чуть было не разрушила нынешним вечером.
Семейный ужин нельзя было назвать иначе как катастрофой. Это по ее инициативе состоялся ужин, в ходе которого Мансуру пришлось столько пережить. И осознание этого факта причиняло Амаль страшную боль.
Но когда он вышел из кухни с чайным подносом, уже не выглядел так, словно мир рухнул.
Амаль улыбнулась:
— Почему ты не позвал меня на помощь?
— Ты в моем номере. А значит, моя гостья.
Мансур поставил поднос на кофейный столик и спросил:
— Ты уверена, что не хочешь десерт? Мне кажется, я не дал тебе его заказать за ужином.
Ее сердце затрепетало от его слов. После того как она облажалась сегодня вечером, как он мог быть таким милым с ней?
— Прости, — выпалила она, наблюдая, как он наливает чай со сливками и добавляет сахар в их чашки.
Амаль приняла чашку с блюдцем, которые он ей протянул, но пристально смотрела на него, ожидая ответа.
Сделав глоток чая, он опустил чашку и настороженно посмотрел на нее.
— Я сам решил пойти. Я взрослый мужчина, Амаль, и вполне способен принимать собственные решения. Я мог бы легко отказаться.
Но он этого не сделал, и это много значило для нее. Тот факт, что он не захлопнул дверь перед своими сводными сестрами и мачехой, вселил в нее надежду, что однажды он захочет принять их как семью. В ее глазах сегодняшний вечер говорил о его характере. Он не держал зла, просто был уязвлен отсутствием отношений с отцом.
Она его прекрасно понимала. Ее отец тоже не хотел проявлять заботу ни о ней, ни о ее братьях. Его отец тоже завел вторую семью и как-то постепенно утратил связь с сыном от первого брака.
Амаль пила чай, все глубже погружаясь в свои мысли. Она бы наверняка в них утонула, если бы Мансур не заговорил.
— Это я должен извиняться, — сказал он. Его голос был глубоким и ровным. Хотя и не хладнокровным и полностью лишенным эмоций. Что-то горячее промелькнуло в его неожиданном заявлении.
Вскинув голову, Амаль пробормотала:
— Почему ты должен извиняться?
Чем дольше он спокойно наблюдал за ней, тем ярче становились ее щеки. Она покачала головой, борясь с румянцем, который пополз с ее лица на шею. Ему не за что было извиняться. Вина была полностью на ней.
— Мои манеры оставляли желать лучшего, — пояснил он.
Амаль не нашлась что ответить. Это было сущей правдой, но она его уже простила.
Поскольку он выглядел так, словно хотел сказать еще что-то, Амаль повернулась к нему лицом, и они оказались на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Все, что ей нужно было сделать, чтобы прикоснуться к нему, — это набраться смелости и протянуть руку.
Однако она лишь крепче сжала в ладонях хрупкую, красиво расписанную чайную чашку. Сейчас не время пялиться на него. С большим трудом она сосредоточилась на его словах, а не на его удивительно красивом лице. Это было самое трудное, что ей предстояло сделать сегодня вечером.
— Должен признаться, что этот ужин стал для меня испытанием, особенно после того, как мать Зои сказала, что я на него похож. — Мансур допил чай и поставил чашку на поднос.
Мать Зои не хотела обидеть Мансура. Но она не учла, что у ее пасынка, возможно, были не самые лучшие отношения с отцом. В результате пострадали обе стороны: Мансуру было неприятно сравнение с отцом, а семья Зои чувствовала вину за то, что нечаянно затронула больную тему.
Амаль сжала губы. Если она начнет говорить, Мансур может снова закрыться. Таким ранимым и открытым, как сейчас, она его не видела.
— Ты знаешь, что я позвонил отцу, когда получил пост генерального директора компании? — спросил он. — Но он, видимо, сменил номер, потому что звонок не прошел.
Мансур подался вперед, сцепил руки на коленях и опустил голову. Было видно, что он сильно переживает.
— Ты была первой, кто узнал о моем назначении, — продолжил он глухо. — А потом и мама узнала. Ты ей сказала. Но ему я позвонил первому. И я не знаю, зачем это сделал. — Мансур с шумом выдохнул. — И вот что я тебе скажу: мне ничего не нужно от Зои Али и ее семьи.
Амаль все стало ясно. Ему не нужна эта другая семья. Он может без нее обойтись. Точно так же, как он научился ничего не просить у своего отца и ничего от него не ждать. Мансур доказал это на деле: построил успешную карьеру, сделал себе имя и состояние. И заботится о своей матери гораздо лучше, чем когда-либо заботился его отец.
А разве она не поступает так же? Амаль упорно трудилась, чтобы обеспечить достойную жизнь бабушке, когда та была жива, а теперь и своим братьям. Дать Баширу возможность учиться и видеть, как Абдулкадир преуспевает в своем собственном бизнесе, дорогого стоит. Они — ее семья.
— Вполне вероятно, что они чувствуют то же самое. Я просто незваный гость. Кто-то, к кому они чувствуют себя обязанными быть добрыми, — сказал он глухим и бесчувственным голосом. — А я не из тех, кто навязывается.
Когда он наконец посмотрел на нее, в его взгляде была та настороженная сдержанность, которую она привыкла видеть всякий раз, когда они обсуждали его отца. А еще в его глазах плескался страх. Амаль даже зажмурилась, подумав, что ей привиделось. Но когда снова открыла глаза, то страх был там.
Он напуган.
Амаль не понимала. «Неужели он меня боится?»
С чего бы это?
Мансур, из всех людей… боится ее?
Чем глубже она погружалась в бездонные омуты его карих глаз, тем больше видела: неподдельная паника и застенчивое сожаление о том, что он сказал слишком