предложенных им вопросов. Сперанский вообще принял большое участие в делах сейма: он вырабатывал его церемониал, составил проект вступительной речи Государя и, наконец, написал грамоту 15-го марта 1809 года, которая стоит в центре всех льгот и привилегий, дарованных Финляндии.
Михаил Сперанский
Приводим этот исторический акт полностью: «Произволением Всевышнего вступив в обладание Великого Княжества Финляндии, признали Мы за благо сим вновь утвердить и удостоверить религию, коренные законы, права и преимущества, коими каждое состояние сего Княжества в особенности, и все подданные оное населяющие от мала до велика по конституциям их доселе пользовались, обещая хранить оные в ненарушимой их силе и действии; в удостоверение чего сию грамоту собственноручным подписанием Нашим утвердить благоволили».
Особенно близко принимал к сердцу Сперанский все, что касалось вопроса о правительственном совете; но в тоже время он строго наблюдал за тем, чтобы депутаты сейма не превысили данных им Императором прав и полномочий. Один из политических деятелей того времени, Андерс Йегергорн, составил проект конституции для Финляндии. Сперанский принял все меры к тому, чтобы сейм не рассматривал этого вопроса, как не переданного на его обсуждение Государем. Ландмаршал (т. е. председатель дворянского сословия) Де-Геер и другие члены сейма задумали план учреждения «тайного комитета», очевидно, желая, при его посредстве, влиять на решение политических сторон финляндского вопроса. Но и здесь Сперанский воспротивился их явно несообразным домогательствам и разъяснил сейму, что кроме четырех, переданных депутатам вопросов, ничто постороннее не будет предоставлено их рассмотрению.
Когда окончились занятия сейма, Государь, 6-го июля 1809 года, вновь прибыл в Борго и сам закрыл его заседания, сказав в торжественной речи, что примет в соображение их заключения при решении тех вопросов, которые они обсуждали. Государь предложил депутатам внушить своим соотечественникам уверенность в сохранении их законов, личной безопасности и собственности. «Финский народ, — сказал далее Император, — «занимая ныне место в среде народов под властью своих законов, вспомнит о прежнем господстве лишь для того, чтобы развивать отношения дружбы».
Депутаты разъехались. Значение сейма в Борго в глазах его современников было крайне незначительным. Единственная газета того времени ни одним словом не обмолвилась о нем. Призыв депутатов в Борго не поднял общего настроения в крае и члены сейма отбыли свою повинность, как обязательную барщину. «Полного сеймового решения, требуемого конституционными формами, не было подписано», — как в том сознался один из главных депутатов сейма, барон К. Маннергейм. Первый историк сейма, Кастрен, очень основательно указал на то, что надлежащих предложений земским чинам не было сделано и некоторые вопросы были впоследствии решены Императором совершенно не согласно с мнением, выраженным сословиями. Иначе говоря, от сейма не получилось конституционных решений, а лишь заключения (мнения) сведущих людей.
Один из современных историков Швеции (проф. Иерне) взглянул на поведение сеймовых депутатов 1809 года с иной стороны и прямо заявил, что они совершили нарушение присяги. Дело в том, что война еще не была окончена, мир не был заключен, король Швеции не уступил еще своих суверенных прав новому повелителю и не разрешил финнов от их верноподданнической присяги. При таких условиях служба новому Монарху преждевременна и уже ранее профессора Иерне клеймилась редактором Абоского университета, Калониусом, как измена. Будучи строго последователен, Калониус и впоследствии заявил, что все действия, произведенные до официального заключения мира, с юридической точки зрения, недействительны и их правильнее было бы или оставить без последствий, или вовсе отменить. И действительно, как бы ни взглянуть на события в Борго, особого значения они приобрести не могут. «Финляндия не отпала от Швеции, не провозглашала своей независимости, не организовалась, как особое государство.не восстала против своего правительства. Вести каких-либо переговоров с Россией она, поэтому, не могла». Сейм в Борго никакого особого значения поэтому иметь не мог, ибо что-нибудь одно, — «или Александр I, русский Император, имел право учреждать Финляндский сейм, но тогда он уже ранее стал Государем Финляндии и ему уже незачем было договариваться с сеймом об её присоединении; или он не был еще Государем Финляндии, но тогда он не имел права учреждать сейма и все постановления сейма не имеют никакого юридического значения». Прибавим еще, что в Борго Император Всероссийский не был также провозглашен Великим Князем Финляндии. Этот титул он присоединил к Императорскому уже 25-го декабря 1808 года.
Из других событий средины 1809 года видное место заняла смена генерал-губернатора. Спренгтпортен вел себя настолько бестактно и настолько всем прискучил своими притязаниями, что Император признал необходимым уволить его от службы. Он как был, так и остался темной и двойственной личностью. Установлено, между прочим, что в то время, когда он льстил русскому Монарху и пользовался его щедрыми милостями и высоким доверием, он послал шведскому королю прошение, в котором, указывая на свое «неугасимое рвение и горячую любовь к возлюбленной родине», молил о позволении вернуться в Швецию.
Спренгтпортена заменил человек во всех отношениях достойный и выдающийся — генерал Михаил Богданович Барклай де-Толли. Он был неустрашимым воином, прекрасным полководцем и большим государственным деятелем. Переходом через Кваркен он вызвал всеобщее удивление; в 1812 году он начал умно задуманное отступление внутрь России; в сражениях при Бауцене, Кульме и Лейпциге он упорно и успешно бился против Наполеона. Высокий лик Барклая привел великого русского поэта Пушкина «в восторг и умиление». Финляндией Барклай де-Толли управлял недолго, но умно, успев приобрести и здесь общую любовь и уважение.
Барклай де-Толли
Двухлетняя война всех утомила. Обе стороны нуждались в мире. 1-го марта 1809 года в Стокгольме прекратилось царствование Густава IV Адольфа: его свергла бескровная революция. Начались переговоры, но они тянулись вследствие того, что Швеция все еще надеялась склонить на свою сторону Наполеона. Уполномоченные Швеции — Стедингк и Шёльдебранд — и России — граф Н. П. Румянцев и Алопеус — съехались в маленьком городке Фридрихсгаме. Долго и искусно шли пререкания между стойкими, умными и находчивыми дипломатами. Наконец они договорились и 5-го сентября 1809 года мирный трактат был подписан. Вся Финляндия до реки Торнео перешла в «собственность и Державное обладание» Российской Империи.
Так окончилась славная война 1808-1809 гг.— Судьба поместила ее среди других великих войн, покрывших неувядаемой славой Наполеона и Александра I. Ей предшествовали войны 1805 и 1807 гг., за ней последовала Отечественная война и преследование Наполеона, кончившееся его низложением и взятием Парижа. Эти крупные события затмили собой Финляндскую войну 1808-1809 гг. и сделали то, что она почти погибла в «неизвестности». Но тем не