Его отец придумал идею использовать людей, чтобы расширить долгосрочный, но малоэффективный селекционный эксперимент на Добро. После смерти Юра’ха новый правитель Цирок’х продолжил начатое. И это должен завершить Джора’х, должен, каким бы отвратительным ему это ни казалось. Или цель никогда не будет достигнута.
И теперь, когда так много незавершенных планов, когда вновь появились гидроги и поставлена на карту судьба Илдиранской Империи, – почему его смертное тело начало барахлить? Словно Всевышний хотел подшутить над правителем, подсунув злосчастную опухоль в самый неподходящий момент? Почему именно сейчас?
Он хотел бы выместить свой гнев на все семь солнц в илдиранском небе или пойти в родовую усыпальницу и потребовать объяснении у безмолвных черепов своих предков. Но никто не мог дать ему ответа, в котором он нуждался.
Когда вошли два врача, они закрыли двери покоев, разумеется, чтобы сохранить конфиденциальность. Все медики-илдиране имели большие глаза и проворные, гибкие руки с дополнительным пальцем на каждой – подушечки их пальцев обладали особенной чувствительностью, с их помощью медики легко определяли повышенную или пониженную температуру тела. Носы у медиков были широкими, с увеличенными ноздрями, тем самым они могли чуять все нездоровые запахи и определять их источник.
Они могли бы провести внутриполостную операцию, владели техникой точечного массажа, понимали в фармацевтике и терапии и всегда советовались друг с другом, определяя диагноз.
Илдиранские врачи приступили к повторному обследованию тела Мудреца-Императора, которое они делали уже трижды, это уже успело войти в привычку; правитель заранее знал результат. Благодаря связи через тизм он знал заранее, будут ли они лгать ему или справятся со своим страхом. Это проклятие – знать слишком много.
– Сомнений никаких, сир, – сказал один из врачей. – У вас опухоль, распространяющаяся на мозг и нервную систему. Медицина здесь бессильна.
Цирок’х двинул толстыми руками. Его ноги давно отказались носить громадный вес ожиревшего тела. От внутренней опухоли, разрушавшей его спинной мозг, нет избавления.
Правитель не сомневался в правильности диагноза и проклинал свою судьбу. Он не боялся смерти, он, способный увидеть мерцание высшего плана чистейшего света за материальностью жизни. Он боялся только того, что может произойти с Империей, и это было гораздо важнее, чем его собственная жизнь.
– Я понял, – кивнул Мудрец-Император и жестом отослал врачей.
Первый Наследник Джора’х был еще не готов принять правление. Мудрец-Император надеялся, что у него будет больше времени на подготовку сына к этому. Но врачи отняли у него всякую надежду.
Не время было умирать!
17. ДЖЕСС ТАМБЛЕЙН
Два незарегистрированных корабля Скитальцев тайно встретились в пузырящемся потоке кометного хвоста, прячась от пристальных взглядов звезд. Джесс и Ческа, просто мужчина и женщина, вдали от повседневных обязательств.
Здесь они могли просто любить друг друга, два человека вместе и никого вокруг – только бездонный космос, только их тела, только их души. На этот краткий миг были забыты все проблемы: гидроги, вечно голодная Ганза, ссорящиеся кланы Скитальцев. Был только один способ оставаться в здравом уме весь срок ожидания.
Еще несколько месяцев…
Ческа прилетела на дипломатическом корабле. Подлетев к кораблю Джесса, она маневрировала до тех пор, пока два причальных люка не сошлись вместе. Корабли двигались борт о борт, дрейфуя в хвосте кометы, кружившей по долгой параболической орбите вокруг никому не интересной звезды.
Идеальное место для Джесса и Чески, чтобы остаться наедине.
Открылся шлюз, и она предстала перед ним – темные глаза подернуты поволокой страсти, полные губы сложились в улыбку. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, упиваясь радостью встречи.
Затем Ческа шагнула к нему, и поступь ее была легка. Джесс обнял ее как в тот, первый раз, так нежно, будто они не виделись годы так самозабвенно, будто не существовало иных дел, – так же, как и всегда, когда они бывали вместе.
Он поцеловал ее, провел рукой по темным волосам – темно-каштановым, цвета плодородной земли. Они закружились, не разнимая рук, как две планеты, соединенные безупречным эллипсом орбиты.
Они встречались так уже не раз на маленьких лунах или астероидных полях, или просто дрейфуя в межзвездной пустоте. Но проблемы неизбежно настигали влюбленных. Каждый клан ждал, что Рупор всецело посвятит себя борьбе за выживание Скитальцев. Откажется от своей глупой романтической любви.
Сейчас кланы столкнулись, желая найти альтернативу добыче экти, по крайней мере, такую же выгодную. Рейды блицкригеров всегда приводили к многочисленным потерям, просеивание парусами туманностей велось слишком медленно, концентрация кометного вещества требовала грандиозных капиталовложений в промышленность. Теперь, больше чем когда либо, Ческа должна была сохранить единым сообщество Скитальцев. Ей следовало вдохновлять людей собраться вместе и ответить на трудности союзом кланов.
Но сейчас у нее был Джесс, и этого было достаточно.
Иногда Ческе хватало беседы – просто побыть рядом, обсуждая их совместные заботы и переживания. Но сейчас ей было нужно нечто большее. Проворные пальцы ее, как бы сами не ведая, что творят, сновали по одежде Джесса, нетерпеливо расстегивая застежки летного комбинезона, чтобы как можно скорей почувствовать тепло его тела.
Он поцеловал Ческу еще раз, долго-долго. Огладил рукой ее спину, гибкую, как волна, ощущая ее кожу сквозь тонкую ткань, затем ладонь его легла на упругую грудь девушки. Ческа прогнулась в экстазе желания. Он тронул ее висок и пробежал губами вдоль линии волос, слегка коснувшись розового уха, и дальше – по гладкой шее, к нежной ямочке между ключицами. Джесс целовал каждую частичку любимого тела, спускаясь все ниже к пологим холмам грудей. Он приник к этой сладости и задохнулся от счастья, и Ческа вскрикнула, не сумев скрыть своего восторга. А потом они вместе впали в неистовство и перестали церемониться с одеждой, срывая покровы, словно обнажая не тела – души.
В воздухе таял запах ее волос.
Каждая тайная встреча чудилась им лучше предыдущей.
Однажды, когда они могли быть вместе столько, сколько им хотелось, и не нужно было прятаться от посторонних глаз, он внезапно подумал: неужели и восхитительная Ческа Перони когда-нибудь состарится? Свет в ее глазах померкнет, губы потеряют яркость… Или же она всегда будет похожей на эту свежую, живую, бесконечно любимую – ее зовущая кожа, ее темный, жаждущий поцелуя рот?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});