От размышлений отвлек завязавшийся диалог.
— Лорд Гаэр-аш, вы шутите? Воспитанница отступника — супруга возможного коро…
— Заткнитесь, — сказано было резко.
Дознаватель бросил на меня недовольный взгляд, после на ректора и глухо спросил:
— И семья…
— Это решение Нортаэша, — отчеканил лорд Шэр-аш. — В нашей семье принято уважать решение мужчины.
На это лорд дознаватель выдохнул возмущенное:
— Да он зеленый щено…
— Контролируйте свою речь, — оборвал его глава Некроса. — За оскорбление члена моей семьи я брошу вызов.
Лицо лорда Нардаша исказилось непониманием, и он шепотом переспросил:
— Вы смеетесь?
— А у вас хватит скудоумия проверить мое чувство юмора на практике?
— Нет!
Дознаватель нервно подергал кольцо в левом ухе, бросил недовольный взгляд на меня, ставшую свидетельницей его позора, после отвесил поклон лорду Гаэр-ашу и собрался нас покинуть, но был остановлен ледяным:
— Лорд Нардаш, я позволю себе дать вам совет впредь держаться подальше от моей будущей родственницы. Это первое, почти дружеское предупреждение, но советую учесть, что продолжительность жизни моих врагов обыкновенно стремительно снижается, а во главе любого расследования, как вы понимаете… стоит семья.
И лицо лорда дознавателя стремительно побледнело.
— Трупов, — очень вежливо попрощался ректор.
Еще раз поклонившись, лорд Нардаш пробормотал: «Мое почтение», и поспешил покинуть таверну.
Не сказав ни слова, лорд Гаэр-аш бросил на меня всего один злой взгляд и стремительно отошел на несколько шагов, чтобы, остановившись, воззриться на двери.
Случившееся в следующий момент я вряд ли сумею забыть.
Хозяин таверны вбежал, подвывая и прижимая к груди обрубок руки. Он был в крови. Весь. Даже всклокоченные волосы. Потеки свежей крови на лице, обнаженной груди, белых спальных штанах и ноге… без пальцев совершенно. И этот жуткий человек, ворвавшись в таверну, подбежал к ректору и, бухнувшись перед ним на колени, заголосил:
— Они заставили меня! Лорд, мой лорд, заставили! Я не хотел, нет! Я…
Трактирщика никто не слушал, потому что вошедший следом Эдвин, молча швырнул отрубленную, похоже им, руку, и та, пролетая, сверкнула золотым кольцом. Взмах ректора и конечность зависла в воздухе, и теперь всем, абсолютно всем был виден крупный золотой перстень с черной эмалью, на которой был выведен знак смерти.
Отступники!
Глава Некроса втянул удерживающее заклинание, и рука шлепнулась на пол. Но, наверное, никто кроме меня на нее и не взглянул, потому что все следили за ректором, и я не сразу поняла, почему. Ничего не понимала до тех пор, пока лорд Гаэр-аш не произнес:
— Это было ошибкой.
Мужчина затрясся, и вся его косматая борода затряслась с ним, и дрожа пробормотал:
— Они… они грозили смертью…
И он умолк, потому что в глазах ректора сейчас было что-то такое, что явно говорило — иной раз смерть милосердна и является даром богов. И трактирщик это понял. Да все поняли!
— Да, — усмехнулся ректор, — ты всегда был… сообразительным.
В следующее мгновение мужчина повалился на пол совершенно седым. Абсолютно!
— Харн, — произнес лорд Гаэр-аш.
И Эдвин с жестокой ухмылкой шагнул к лежащему, но мельком увидел мои широко распахнутые от ужаса глаза и остановился. А я вообще не знаю, как дышала, потому что лично я предпочла бы всего этого никогда, совсем никогда не видеть!
Ректор медленно повернулся ко мне, я всей кожей ощутила его холодный взгляд, а затем услышала:
— Норт.
Тьма накатила мгновенно!
* * *
Внизу пели песни, стучали глиняные кружки, голосил кто-то из адептов, а мне было тепло, уютно, но как-то тревожно.
— Просыпайся, — прошептал кто-то, касаясь губами моего уха.
Шекотно.
— Риа, маленькая, время, — и я понимаю, что шепчет Норт и обнимает меня тоже он.
В горле пересохло, почему-то внутри все содрогается, как от ожидания чего-то плохого и близкого, и…
— Идем, нужно поесть, и после ритуал. У нас времени очень мало.
Попыталась заговорить, получилось не сразу, и голос хрипел:
— Сколько я спала… я…
— Минут двадцать. — Норт осторожно погладил по щеке. — Что помнишь?
Я помнила все. Абсолютно все. Совершенно все!
И едва слышно спросила:
— Что с трактирщиком?
— Умер, — совершенно невозмутимо ответил Дастел. — А собственно умертвие сейчас дает показания у дознавателей.
Меня охватил озноб. Не зря, совсем не зря некроманты последние из магов, с кем стоит сталкиваться на жизненном пути. Потому что действительно есть вещи пострашнее смерти. К примеру, остаться умертвием, полностью осознающим свое состояние, и видеть, как твое тело медленно разлагается. И даже когда оно сгниет — сознание останется привязанным к останкам. Вечно.
— Жестоко, — прошептала я, зажмурив глаза и стараясь забыть то, как окровавленный трактирщик вбежал в таверну.
Дастел никак не прокомментировал, только продолжил осторожно поглаживать меня по щеке. Подняв ресницы, взглянула на него, и только сейчас осознала всю двусмысленность нашего положения — я лежу на постели, Норт рядом и обнимает меня.
— Не дергайся, — поняв, что собираюсь встать, предупредил Норт. — Что, нахождение со мной в одной постели настолько неприятно?
Я промолчала.
Усмехнувшись, некромант достаточно жестко приказал:
— Терпи. Мне тоже не особо приятно это все.
Скептически смотрю на парня.
— С одеждой тяжело, — спокойно пояснил Дастел. — Проще было бы раздеть тебя, тогда работать легче. Заметь, ведь неделю назад после вашей выходки с Риком, несмотря на то, что промерзла до костей, ты даже не простыла.
Воспоминания о том, как Норт внаглую трогал меня, полностью обездвижив при этом, были не из приятных.
— Просто к сведению, — продолжил он, — если бы не я, ты провалялась бы месяц с воспалением легких, осложненным общим магическим истощением.
Молчу.
— Да-да, я понял, скромность превыше всего, — хмыкнул Дастел. — И я не говорю, что в тот момент руководствовался исключительно целью лечения, но… Вылечил же.
Его ладонь плавно сместилась на мою шею, пальцы осторожно прикоснулись к коже, и я не выдержала:
— Все то, что ты мне тогда наговорил, и все чувства, в которые верил, на самом деле…
И я прикусила язык. Буквально. До боли.
Причем так сильно, что слезы брызнули сами, и когда Норт привлек к себе, молча уткнулась ему в плечо, с трудом сдерживая рвущиеся рыдания.
— Шшш, сейчас пройдет. — Теплая ладонь осторожно прошлась по моей спине, и всхлипывать я почему-то перестала. — Сейчас все будет хорошо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});