– Хотел бы знать, что вы найдете в Аракке, до вашего отъезда. Вот вам бумага: садитесь и пишите отчет.
Через час Нан вернулся из соседнего кабинета с отчетом.
Нарай прочитал исписанные страницы и стал пристально глядеть на Нана. Глаза старика формой напоминали две устричные раковины.
– И все-таки жалко, – сказал Нарай, – что вы обедали в доме господина Андарза. О чем вас попросил этот человек?
– Этот человек, – медленно сказал Нан, – просил меня обедать у него два-три раза в неделю.
– Почему?
– Сын Андарза, Астак, очень замкнутый мальчик. Он смотрит только вниз и все время держится левой рукой за запястье правой. А когда он сидит за столом, он отгораживается от отца вилкой или лопаточкой для варенья. Я развеселил его, и он опустил лопаточку для варенья. Отец заметил это и просил меня бывать чаще.
– А что с юношей? – спросил резко советник Нарай.
– Он ненавидит отца, – сказал Нан.
Нарай помолчал.
– И это единственная причина, по которой Андарз решил приблизить вас?
Нан позволил себе улыбнуться.
– Это – главная причина для такого человека, как Андарз.
– Есть и другая?
– Господин Андарз, – сказал Нан, – зазвал меня в кабинет и сказал мне, что один убитый позавчера чиновник, Ахсай, имел при себе на шестьсот тысяч осуйских ассигнаций, и должен был купить на эти деньги у неизвестного Андарзу лица известное Андарзу письмо, которое сделает советника Нарая прахом и пылью в глазах государя.
Нарай даже не шевельнулся.
– Он сказал вам, что это за письмо?
– Он сказал, что это письмо досталось ему в руки случайно, когда вам обоим пришлось спешно покинуть Осую. Из его намеков я понял, что письмо было написано одним из вождей противной империи партии в Осуе. Эти люди якобы посулили вам большие деньги, если вы вызовите своим поведением недовольство народа и не допустите присоединение Осуи к империи.
Господин Нарай полуприкрыл глаза.
– Что вы об этом думаете, господин Нан?
Молодой чиновник почтительно поклонился:
– Господин Андарз – мечтатель и глупец! Разве может действие, предпринятое для блага империи, уничтожить вас в глазах государя? Разве можно было допускать Осую в империю? Что такое эти горожане? Ничего не производят, все продают! Разве неясно, что они просились в империю только затем, чтобы опустошить казну и расстроить финансы? Восстание глупого осуйского народа спасло империю. Если на восстание потребовались деньги, то можно ли было придумать что-нибудь мудрее: получить деньги, нужные для возмущения народа и спасения империи, от тех, кто империю ненавидел?
Господин Нарай слегка улыбнулся горячности молодого человека. О, как он привык в последнее время к этим горящим глазам, к этим восторженным улыбкам! Были, оказывается еще, были среди молодого поколения люди, преданные благу родины, готовые во всем оправдывать своего кумира: не чистоплюи, однако; понимающие, сколь часто благо государства велит совершать мелкие несправедливости для предотвращения великих бед!
А господин Нан развел руками и закончил:
– Секретарь Иммани вез это письмо три месяца назад и был ограблен в Козьем Лесу, близ столицы. Видимо, разбойники разобрались, что к чему. Господин Андарз просил меня понаблюдать вокруг покойника и поймать того разбойника, который хотел продать письмо.
– Что же вы ответили ему?
– Я ответил ему, что письмо не может быть в руках разбойника, так как тот не стал бы делиться с посредником, а потребовал бы денег у самого Андарза. Из чего следует, что письмо – в руках одного из членов дома Андарза.
– Почему вы это сказали?
– Я сказал это по двум причинам, – поклонился Нан, – во-первых, господин Андарз теперь будет подозревать всех ближайших к нему: от этого можно сойти с ума! Во-вторых, я надеялся, что господин Андарз позволит мне бывать в его доме, и, едва его подозрения смутят экономов и секретарей, они расскажут, чтобы спасти свою шкуру, о мерзких проделках их хозяина.
Господин Нарай помолчал и промолвил:
– Господин Андарз, – человек с хромой душой, сердцем привязан к греху, как дверной молоток к ручке двери. Внутри дворца этот человек обманывает государя, вне дворца – обирает народ.
Покачал головой и добавил:
– Полагаю, что нет надобности посылать вас инспектором в Аракку. Здесь, в столице, вы принесете больше пользы. Идите же, господин Нан.
Отчет, написанный Наном, однако, оставил у себя.
Молодой чиновник раскланялся и ушел. Советник Нарай долго сидел неподвижно. Потом он встал и прошел во внутренние покои. Нашарил потайную дощечку в алтаре: дощечка отскочила: за ней, перевязанная золотой ленточкой, лежала сандаловый валик. На валик были навиты письма на необычайно плотной, лазоревого цвета бумаге. Каждое письмо старик аккуратно пометил номером: семнадцатого письма не хватало. Нарай опустился перед алтарем на колени и заплакал.
Так он плакал довольно долго, а потом запер потайную дощечку и отправился во дворец.
Вот так кухня была в доме господина Андарза! Кухня, где встречались продукты со всех пяти сторон света! Были там и козы, висевшие рядком на закопченных балках, и копченые индейки с нежным мясом цвета хурмы, и утки с янтарной корочкой; были финики из Иниссы и орехи из Чахара, павлины из Аракки и рябчики из Верхнего Варнарайна; были бочки с морскими желудями и пурпурными улитками, и, конечно, были мешки с рисом и просом, круглые кадушки с вином и квадратные – с маслом, длинной чередой тянулись к кухне подводы с капустой и рисом, бежали посыльные с подарками, и дышали жаром устья печей с налепленными внутри лепешками. Так много было всего этого добра, что после того, как треть разворовывали, а треть раздавали бедным, оставалось целая прорва на трапезы и подарки: этим подаркам эконом Дия вел строгий учет и записывал в особую книгу.
Когда утром Шаваш явился в кухню, эконом Дия дал Шавашу корзинку и подзатыльник и велел отнести корзинку в осуйский квартал господину Айр-Незиму.
Шаваш отправился в путь. У синих ворот, через которые ходили слуги, была будка, а в будке сидел привратник, проверял входящих и вырезал на головках сыра изображения Исии-ратуфы. Такой сыр охотно покупали перед праздниками, и стоил он в пять раз дороже. Привратник был старый человек, с лицом, сморщенным, как скорлупа грецкого ореха, и в глазах его было много черных воспоминаний и мало светлых.
Шаваш поставил корзинку на землю, вытащил из-за пазухи недоеденную лепешку и угостил старика.
– А что, спросил Шаваш немного погодя, – разве господин Иммани тоже раб?
– Господин Иммани не любит, когда об этом говорят, – сказал старик, – а только лет десять назад он сделал покражу в казне, и когда все дело открылось, ему угрожала веревка и топор. Но он отдался под покровительство брата Андарза, Савара, и государыня Касия махнула рукой и сказала: «Пусть Савар его берет и делает с ним что хочет. Для такого человека рабство будет хуже смерти.» А после смерти Савара Андарз его унаследовал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});