на еду.
– Вкусная булочка. – Я подождал, но он передал мне стаканчик и откусил еще кусочек. – Я правда не хочу устраивать проблем.
– Мы говорим о проблемах с законом, и это ничто по сравнению с теми проблемами, которые ждут этого подонка, когда я до него доберусь.
Жюль не отводил от меня взгляд, а в его голос закрались патриархальные нотки:
– Да ладно, Уолт… не трогай этого парня.
Я выпрямился, негодуя. В моей клетке лежал человек, которому даже не дали умыться после того, как избили. Я даже не помню, когда последний раз был таким злым.
– Черт, я же его всего обоссал… – Жюль улыбнулся шире от этого воспоминания. – А потом обоссал его крутую тачку.
Я попытался сохранить серьезное выражение лица, но мысль о том, что кто-то обоссал эту рухлядь, наполняла мое сердце радостью. Я вспомнил все эти наклейки с писающими человечками на заднем окне Терка. По идее, он должен с юмором относиться к таким вещам. Я невольно рассмеялся с Жюлем.
– Кажется, я снова на него нассал, когда он привел меня сюда.
– На входе правда липкий пол, Жюль. – Мы посмеялись еще немного. – Но мне кажется, тебе надо выдвинуть обвинение.
Он потянулся к стаканчику, не прекращая жевать, и ответил:
– Хватит, ты портишь мне аппетит.
К тому моменту, как я дошел до кабинета, моя злоба перешла в расчетливый гнев. Как только я переступил порог, Руби сказала:
– Верн Селби на первой линии.
– Что? – Я и сам не заметил, как подошел к ее столу.
Она замерла и распахнула глаза чуть шире.
– Верн Селби…
Не дав ей договорить, я схватил трубку, Руби нажала на первую линию, и я накричал на судью окружного суда на другом конце провода:
– Что?
Последовала пауза.
– Уолт, это Верн.
– Да?
– Я позвонил, чтобы напомнить тебе о явке в суд в среду и спросить, не хочешь ли ты пообедать.
– Да.
Снова пауза.
– «Да» – «да» или «да» – «нет»?
– Да. Я пообедаю, черт возьми.
Новая пауза.
– Я знаю, что тебя искал Кайл Страуб. Он хотел узнать, не нашел ли ты что-то по делу Коди Притчарда.
Я медленно выпустил пар.
– Нет, я еще не опросил всех дворецких.
Самая длинная пауза.
– Еще я знаю, что Кайл хотел с тобой поговорить, но я скажу ему, чтобы сегодня он занялся чем-нибудь другим.
– Мудрое решение. – Руби не смотрела на меня, когда я швырнул трубку обратно. – Омар?
– Будет в аэропорту в четыре часа, он забирает охотников. – Я только и смог выдавить «спасибо». – Боюсь попасть под раздачу, но я могу что-то сделать?
В точку.
– Достань большую аптечку и дай ее Жюлю, чтобы он привел себя в порядок. Если захочет поспать – пусть спит. Дверь там открыта. Если попросит обед – принеси ему что-нибудь. Я вернусь чуть позже и отвезу его домой… Сделай мне одолжение? – Руби улыбнулась, и мне стало немного лучше. – Позвони Эсперам…
– В смысле, Джейкобу и Джорджу? – Улыбка немного сникла.
– Да, а еще Келлерам.
– Что-то случилось?
– Надеюсь, что нет. Просто хочу проверить, кто говорил с Коди до того, как он отправился на тот свет. – На этот раз «спасибо» далось проще.
Я поехал на Свейбек-роуд, чтобы немного остыть. Руководствуясь здравым смыслом, я выехал на съезд и направился в сторону каньона мимо двух рыбацких водохранилищ, Мадди-Гард-Один и Мадди-Гард-Два. Ах, эти красочные контрасты Дикого Запада. Я потратил целых двадцать минут, пока ползал по залатанному пикапу «Студебеккер» 48 года выпуска, пытаясь найти идентификационный номер, который соответствовал бы любому из тех, что были на бумаге. После третьего номера мы с мистером Флетчером потеряли интерес к этому занятию и остановились на первом, потому что он был самым разборчивым.
Когда я вернулся в город, Руби сообщила мне, что Жюль куда-то ушел. Она поговорила с Джимом Келлером и попросила привезти сюда Брайана. Еще она оставила сообщение на автоответчике Эсперов и пока не получила ответ.
– Во сколько им сюда прийти?
Я задумался об Омаре и аэропорте, Эрни Брауне и газете, а еще Верне Селби и суде.
– Может, в пять? И позвони снова Эсперам, лучше уж убить двух зайцев одним выстрелом.
– Неудачная фраза. – Руби потянулась за телефоном и нажала на вызов.
Я подошел к суду и вошел через заднюю дверь возле публичной библиотеки. Наше здание суда было одной из первых построек на этой территории, что придавало его внешнему виду непоколебимое постоянство. Изнутри же, напротив, все разваливалось из-за многочисленных изменений. Дешевые панели, потолки из звукоизолирующей плитки и потертый зеленый ковер простирались по всему периметру освещенного флуоресцентным светом пространства. Я называл это место «пристройкой для вздохов». Кабинет Верна находился на втором этаже, поэтому я помахал чопорным дамам в кабинете заседателя дальше по коридору, подошел к разваливающейся лестнице и поднялся по ступенькам.
Я сел на один из стульев Верна и подождал, пока он закончит разговор. Верн – опрятный пожилой мужчина лет семидесяти с тонкими прядями серебристых волос, из-за которых он походил на растрепанного Сесила ДеМилля. Как раз такого человека вам бы захотелось увидеть в зале суда: аристократичный, спокойный, даже немного величественный. Верн определял судьбы людей, но это не мешало ему постоянно путать дни недели.
– Сегодня вторник?
– Понедельник, Верн.
– Похоже, у меня где-то потерялся день.
Я задумался, куда он мог запропаститься между воскресеньем и понедельником.
Верн облокотился на стол и аккуратно уперся подбородком в сложенные руки.
– Этот Притчард…
– А ты не слышал? – откинулся я на стуле. – Он уже не проблема.
В меня вперился этот норвежский взгляд.
– Мне кажется, проблемы только начинаются.
– Ты знаешь то, что не знаю я? – расставил я руки.
Верн не отводил взгляд.
– Я думаю лишь о том, что этот прискорбный случай мог усугубить старые недовольства по поводу дела Маленькой Птички.
– Усугубить. Таким словам учат в университете? – Я зевнул и откинулся еще сильнее. – И что мне делать с этим усугублением?
Глаза все еще смотрели на меня.
– У тебя есть возможность быстро с этим разобраться?
– Могу признать свою вину и арестовать себя.
Верн тоже откинулся в кресле, и я слушал тихий свист, пока из кожаной обивки выходил воздух. На моем стуле не было обивки. Это усугубляло ситуацию.
– Уолтер, уверен, не мне тебе говорить, что это дело вполне может выйти всем нам боком. – Он положил кончики пальцев на край стола и вздохнул. – То было громкое дело, после которого осталось много недомолвок как в резервации, так и за ее пределами. – Верн ненадолго замолчал. – Почему ты все усложняешь?
– У меня плохой день, –