посмотрела на книгу. «Изучение дьяволопоклонничества и оккультных явлений, связанных с ним». Она открыла книгу и внутри нашла записку от Мэри-Джо Пэррин:
«Дорогая Крис, я случайно зашла в библиотеку Джорджтаунского университета и взяла для вас эту книгу. Здесь есть главы о черной мессе. Но вы прочитайте все: мне кажется, вы найдете здесь много интересного. До скорой встречи,
Мэри-Дко».
— Очаровательная женщина,— восхитилась Крис.
— Да,— согласилась Шарон.
Крис провела пальцем по обрезу книги:
— Ну и что там насчет черной мессы? Что-нибудь очень противное?
Шарон потянулась и зевнула:
— Вся эта чушь меня не интересует.
— А как же твои религиозные увлечения?
— Да брось ты.
Крис оттолкнула книжку, и та по столу заскользила к Шарон.
— Прочитай и расскажи мне.
— И потом мучайся ночью в кошмарах, да?
— А за что я тебе деньги плачу?
— За. упреки.
— Могу и без тебя обойтись,— проворчала Крис и раскрыла вечернюю газету.— Все, что от тебя требуется,— это молча выслушивать мои наставления, а ты уже целую неделю огрызаешься.— В порыве раздражения она отбросила газету.— Включи радио, Шар. И поймай новости.
Шарон пообедала с Крис, а потом ушла на свидание. Книгу она забыла. Увидев, что та по-прежнему лежит на столе, Крис решила заглянуть в нее, но почувствовала вдруг, что сильно устала Она отложила книгу и поднялась наверх.
Крис заглянула к Риган. Дочка еще спала, и, видимо, крепко. Крис еще раз проверила окно. Уходя из комнаты, она оставила дверь открытой и, прежде чем лечь спать, убедилась, что дверь в ее спальню тоже открыта. Крис немного посмотрела телевизор и вскоре заснула.
На следующее утро книга о дьяволопоклонничестве исчезла со стола.
Однако никто этого не заметил.
Глава третья
Невропатолог принялся рассматривать рентгеновские снимки. Он искал в черепе маленькие углубления, похожие на следы от крошечных гвоздиков. За его спиной, сложив руки, стоял доктор Кляйн. Врачам не удалось обнаружить по снимкам ни поражения мозга, ни скопления жидкости, ни изменения в шишковидной железе. Теперь они искали характерные патологические изменения формы черепа, указывающие на хроническое внутричерепное давление.
Но им так и не удалось ничего найти. Было двадцать восьмое апреля, четверг.
Невропатолог снял очки и аккуратно засунул их в левый нагрудный карман куртки.
— Сэм, я ничего не нахожу. Абсолютно ничего.
Кляйн, нахмурившись, уставился в пол и качал головой:
— Этого не может быть.
— Хочешь, сделаем дополнительные снимки?
— Не стоит. Надо взять пункцию спинного мозга.
— Да, пожалуй.
— А пока что тебе следует ее осмотреть.
— Сегодня?
— Я...— Тут зазвонил телефон.— Извини.— Он поднял трубку.— Я слушаю.
— Вас просит миссис Макнил. Говорит, что дело очень срочное.
— На какой линии?
— На двенадцатой.
Кляйн сразу же соединился с Крис.
— Миссис Макнил, это доктор Кляйн. Что у вас случилось?
Срывающимся от истерики голосом Крис закричала:
— О Боже, доктор, с Риган плохо! Вы можете прийти прямо сейчас?
— Что с ней?
— Не знаю, доктор, я просто не могу этого описать! Ради Бога, приходите! Как можно скорей!
— Иду.
Он повесил трубку и соединился со своим секретарем:
— Сюзанна, попроси Дрезнера принять моих пациентов.
Переодевшись, Кляйн обратился к невропатологу:
— Это она. Хочешь пойти вместе со мной? Это совсем рядом, за мостом.
— У меня есть час свободного времени.
— Тогда пошли.
Через несколько минут врачи были на месте. Дверь открыла испуганная Шарон, и они сразу же услышали из спальни Риган крики ужаса и стоны.
— Меня зовут Шарон Спенсер,— представилась девушка.— Проходите, пожалуйста. Она наверху.
Шарон проводила их наверх и открыла дверь в комнату Риган.
— Крис, врачи пришли.
Крис рванулась к двери. Лицо ее было искажено ужасом.
— О Господи, проходите! — дрожащим голосом выдавила она.— Вы посмотрите, что с ней делается!
— Это доктор...
Кляйн запнулся. Он увидел Риган. Истерично крича и заламывая руки, она поднялась над кроватью, на секунду зависла в горизонтальном положении и тяжело рухнула на матрац. В следующее мгновение тело ее опять воспарило в воздухе и вновь упало... А потом все повторилось еще раз, и еще... и еще...
— Мамочка, останови его! — визжала девочка— Останови его! Он хочет меня убить! Останови его! Остано-о-о-о-о-в-и-и-и-и его-о-о-о-о, ма-а-а-а, ма-а-а-а!
— Крошка моя! — зарыдала Крис и закусила кулак. Она умоляюще посмотрела на Кляйна: — Доктор, что это? Что с ней происходит?
Кляйн растерянно покачал головой и, не веря своим глазам, продолжал наблюдать за Риган. Она то поднималась над постелью, то, задыхаясь, падала на кровать, будто невидимые руки хватали ее и подбрасывали снова и снова
Крис дрожащей рукой прикрыла глаза.
— О Боже, Боже,— прохрипела она,— доктор, что это?
Неожиданно взлеты и падения прекратились, и Риган закрутилась на кровати. Глаза ее закатились, и теперь были видны одни белки.
— Он сжигает меня... сжигает меня! — стонала девочка.— Я горю! Горю!
Она начала быстро сучить ногами. Врачи подошли поближе и встали по обе стороны кровати. Дергаясь и извиваясь, Риган выгнула шею и запрокинула назад голову. Врачам бросилось в глаза ее распухшее горло. Она начала бормотать что-то странным грубым голосом, исходившим, казалось, из груди.
— ...откъиньай... откъиньай...
Кляйн нащупал ее пульс.
— Ну, маленькая, давай посмотрим, что с тобой случилось,— ласково проговорил он.
Вдруг врач пошатнулся и отпрянул, едва не упав на пол. Риган неожиданно села и оттолкнула его с такой силой, что он отлетел в другой конец комнаты. Лицо ее было искажено злобой.
— Этот поросенок мой! — взревела она. — Она моя! Не прикасайтесь к ней! Она моя!
Риган визгливо рассмеялась и упала на спину, как будто ее кто-то толкнул. А потом... Она вдруг высоко задрала подол ночной рубашки, открыв взорам присутствующих самые интимные части своего тела, и принялась то ласкать, то неистово тереть их обеими руками. При этом она буквально сверлила докторов яростным взглядом и не переставая твердила только одно:
— Трахните меня! Ну же! Трахните меня!..
Увидев, как девочка периодически подносит ко рту и сладострастно облизывает влажные пальцы, Крис не выдержала и, задыхаясь от слез, выбежала из комнаты.
Кляйн вновь приблизился к постели. Риган нежно обнимала себя и гладила по плечам.
— Да-да, ты моя жемчужина,— тихо напевала она тем же странным грубым голосом. Глаза девочки были