Мира посоветовала просто отпустить ситуацию. Пусть идёт так, как идёт. Впервые вижу, что подруге понравился кто-то из моих поклонников. М-да, Назар произвел неизгладимое впечатление и на всех моих коллег. Он нас почти неделю кормил обедами перед своим отъездом. И? Впервые за то время, что мы были вместе, я опубликовала что-то провокационное в соцсетях перед их первой игрой.
То селфи в джерси, только уже со всеми отличительными знаками: его номером и фамилией. Отметила его и надпись «Жду с победой!».
И что произошло? А то, что на меня посыпался шквал вопросов, на которые я совсем не хотела отвечать. Зачем? Людям очень интересно покопаться в твоём грязном белье, но я решила, что провоцировать никого не буду. Кто сообразительный, тот и понял.
Наш показ прошел на высшем уровне. О нем писали в прессе, освещали на телевидении и в интернете. При чем, я, как оказалось, набирающая популярность благодаря Вершинину, стала изюминкой этого вечера. Всем хотелось выяснить, кто эта девушка и какие секреты она хранит. А секрет у меня был лишь один. Я хотела ответить Назару теми же словами. Только не по телефону. Сказать их в лицо, в глаза.
— Слышу по голосу, ты устала.
— Есть такое, — разговор был снова вечером, когда я уже собиралась спать.
— Скажи своему хлыщу, я жду, что они завтра надерут задницы датчанам, — прохрипел с гостиной дед. С недавнего времени он очень пристрастился к хоккею. С чего это вдруг?
— Я слышал, — улыбнулся Назар. — Надерём! Тогда в группе мы будем первые. Мы и так уже вышли из нее. Но все же хочется сделать это красиво.
— Выиграешь чемпионат, дам свое благословение на то, чтобы моя внучка у тебя ночевала, — снова дед.
— А если я замуж её позову?
— Тут сложнее заслужить мою благосклонность.
— Может, вы без меня поговорите? — усмехнулась я.
— Нет, тут надо говорить лично, под хороший виски или коньяк, — заявил Назар.
— Ему нельзя.
— Но мне же можно. А я посижу подразню твоего вредного дедушку.
— Я все слышу, — огласил тот.
— Так, мальчики, брейк. Я сейчас наушники одену, спущусь к тебе и мы нормально поговорим.
— Отличная идея.
И глаза Вершинина блеснули. Я прям слышала его мысли. Ну, что ж. Я этого стеснялась, а теперь пришла пора попробовать. Пошла только третья неделя, а впереди ещё черт знает сколько времени. Если он и дойдет до финала, то тот будет только в конце месяца.
Квартира привычно пуста, но я как всегда, чувствую себя здесь уютно. Вчера завела тут живое существо, определив на подоконнике росток аспарагуса. Вот, захожу, здороваюсь. Новый хозяин-то не скоро вернётся.
— Смотри, что у тебя есть, — поворачиваю камеру, демонстрирую красоту.
— Ого! Ты потихоньку корни пускаешь?
— Не я, а растение.
— Ты не представляешь на сколько это выглядит сексуально.
— Ты возбуждаешься от вида цветка в горшке?
— От того, что его для меня посадила ты.
— У тебя просто извращённая фантазия, — спускаю лямку майки с плеча, демонстрируя ему. — Я думала, что заводит тебя это.
Вторая тоже скользит вниз.
— Черт! Это запрещённый прием, Лисичка.
Запрещённый, но он меня тоже заводит. После такой бешеной недели мне нужна физическая разгрузка.
— Ага! Поэтому я иду на твою чертовски удобную кровать, господин спортсмен. И, пожалуй, выключу камеру.
— Не вздумай! Так, чтобы ты не сбежала…
Послышалась какая-то возня, а затем на дисплее появился голый торс Вершинина. Ещё специально пробежался камерой по всем своим кубикам, потому что знает, какое магическое действо они на меня оказывают.
Да, опыт новый, а демонстрировать кому-то, как я умею удовлетворять себя сама, изначально было стрёмно. Но…я втянулась. И, будь я проклята, но мне это на столько понравилось…Возбуждающе было и то, что делала Я это не одна, представляя вместо своих рук, руки Назара. А его хриплый голос за тысячи километров от меня, сводил с ума.
Никогда не думала, что раскрываться перед человеком, к которому испытываешь чувства, так классно.
— Похоже, мне придется завести резинового дружка, если ты так надолго будешь уезжать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не вздумай, я буду ревновать.
— Почему?
— А вдруг с ним будет лучше, чем со мной.
Мы довольные и немного сонные лежали лицами друг к другу. Мне хотелось, чтобы он в этот момент был здесь. Хотелось чувствовать его тепло, его запах, который выветрился с простыней.
— Не будет. С тобой никто не сравнится, господин спортсмен. А сравнивать большой горячий нефритовый стержень с неживой игрушкой это вообще кощунство.
— Нефритовый стержень? — расхохотался он.
— Сразу видно, что человек читает слишком умные философские книги. Надо тебя с женскими романами познакомить.
— Когда я вернусь, я, пожалуй, попрошу тебя почитать мне это произведение.
— Напрашиваешься, господин спортсмен.
— А если ты его мне будешь читать своим сексуальным голоском, то я в любом случае за!
— Договорились.
— Еще чем займёмся?
— На море полетим.
— Я ради этого готова даже побыть меркантильной сукой, которой нужны от тебя только деньги.
— Ты не представляешь как мне этого хочется.
А мне хотелось этой романтики, которая вроде и казалась приторно-сладкой, но каждый раз я просыпалась с каким-то чувством внутренней наполненности.
И как бы в этот момент не было бы хорошо, обязательно находился тот человек, который все портил.
И в этот раз это была даже не мама.
Но обо всем по порядку.
— Ты что-то совсем перестала приезжать, — разговор был личный. Ты выходишь на обед, а тебя у тротуара встречает мама.
— Извини, заработалась, — встала как вкопаная, потому что в ее глазах не было ни осуждения, ни гнева. Вот это новости.
— Пообедаешь со мной? — неожиданное предложение, если честно.
С девчонки пришлось распрощаться, так как мама предложила совсем другое место. По дороге она расспрашивала меня о моих делах. Я отвечала общими фразами про работу, жизнь в целом и деда.
— Мам, что случилось? Ведёшь ты себя немного странно.
— Видимо, это я в шоке просто пребываю.
— От чего? — заняли столик, сделали заказ, только потом разговор пошел.
— От осознания, что я могу умереть. У меня опухоль обнаружили. Операбелтна, но ты даже представить себе не можешь, как это страшно.
Повисла тишина. Переварить такую информацию было тяжело за несколько минут.
— И когда операция?
— На следующей неделе ложусь в клинику.
— Мне надо за мальчиками присмотреть? — уточняю на всякий случай. Потому что черт его знает, что у нее сейчас в голове.
— Нет-нет, за ними папа присмотрит. Мне просто захотелось с тобой увидеться.
— Мам, я понимаю, что прозвучит это грубо, но меня это насторожило. Хотя стать хорошей мамой никогда не поздно. Надеюсь, ты для этого здесь?
— Видимо, да! Я за последние несколько дней всю свою жизнь пересмотрела, если честно. Знаешь, страшно не умирать, а знать, что после смерти тебя никто добрым словом не помянет. И ради чего? Деньги, которые я так старательно зарабатывала, получается, зарабатывала для своей реабилитации после.
— Ты не умрёшь. Ты умеешь цепляться за жизнь, ты упертая, ты сильная. Так что все будет хорошо.
— Думаешь?
— Знаю.
— Что бы я без тебя делала?
— Эти слова тебе сказал бы кто-нибудь другой.
— Нет, детка, вообще. Ты же столько для меня сделала, а я…
— Не важно, мам. Главное, если после выздоровления, ты сможешь это искренне повторить, для меня это уже будет большим показателем.
— После выздоровления полетим с тобой на море. Хочешь?
— Хочу, но только лететь я собралась совсем с другим человеком.
— Парень?
— Мг! — снова решила не вдаваться в подробности.
— Хороший?
— Хороший.
— Я рада, детка! Можно мы ещё завтра пообедаем?
— Хорошо! А с дедом говорила?
— Нет. Как раз собираюсь ехать. Так сказать, надо набраться смелости.
Была ли эта новость для меня шоком? Определенно. Я долго-долго пыталась сообразить, что сказанное мамой не шутка. Поэтому, наверное, и потерялась немного в пространстве, во времени на пару дней до осознания эпичности трагедии. Почему у меня не все как у нормальных людей? Вечно какие-то проблемы.