Читать интересную книгу Религия древних кельтов - Джон Маккалох

M. Д'Арбуа также анализирует факт, который приводит в галльской саге, – на каменном столбе Кервадел Меркурий изображен с ребенком. Меркурий, по его мнению, является Лугом, а ребенок – Кухулином. На другом алтаре изображен лесник Езус, рубящий дерево, и бык, на котором взгромоздились три птицы – Тарвос Тригаранос. Два эти объекта, как указывает С. Рейнак, объединены на другом алтаре в Треве, на котором лесник рубит дерево, где взгромоздились три птицы, в то время как голова быка видна в ветвях. Они символизируют, согласно М. Д'Арбуа, события «Тайн» – рубку деревьев Кухулином и устройство завалов на пути врагов, и предупреждения быка со стороны Морриган в облике птицы, который она приняла вместе с сестрами Бадб и Махой. Почему тогда Кухулин назван Езусом? Слово «Езус» происходит от корня, который дает слова, означающие «быстрое движение», «гнев», «сила», – все эти качества присущи герою. Эти алтари были обнаружены на территории Белгского Тревери, а некоторые белгские племена могли перейти в Британию и Ирландию, принеся с собой во II веке до н. э. легенду о Езусе-Кухулине, – например, о Сетантии, обитавшем в Мерсей и носившем имя, подобное имени героя в детстве – Сетанта (Сетантиос), так же как Менапий и Бригантес, в Ирландии, по сведениям Птолемея. Другими словами, божественный Езус, с прозвищем Смертуллос, был назван в Ирландии Сетантой, в честь Сетантия, а позже – Кухулином. Королевское имя Доннотаурус похоже на Донд тарб, «Бурый Бык» из саги, что предполагает его присутствие в Галлии, и, возможно, является эквивалентом имени Деуйо-таруос («Божественный Бык»), обнаруженного в Галатии. Таким образом, главные элементы саги, возможно, были известны континентальным кельтам до того, как она ограничивалась Ирландией, и были принесены туда галло-бриттскими племенами, что могло бы объяснить большую популярность аборигенной, возможно, докельтской саги о Фионне среди этого народа, а также более тонкие литературные достоинства саги о Кухулине. Но отождествлять Езуса с Кухулином нет серьезных оснований; названные имена Езуса и Смертуллоса не обнаружены в Ирландии, а у галльского Езуса, которому поклонялись с человеческими жертвоприношениями, мало общего с героем там, где его ратные подвиги не напоминают ритуальные действия. Однако возможно, что эпизод в «Тайн» произошел из мифа, объясняющего ритуальные деяния. Эпизоды этого мифа, возможно, были содержанием барельефов, принесенных в Ирландию, и там он был переработан в сагу.

Народные версии саги, при сходстве с литературными версиями, являются менее сложными и более первобытными, возможно, они представляют примитивную форму саги. Наибольшее различие обнаруживается в версиях «Тайн» и смерти Кухулина, которые, выделенные в саге, являются частями одной народной сказки, где смерть происходит во время борьбы с быком. Бык – это его собственность, и Медб посылает Гарбха Мак Стайрна забрать быка. Кухулин притворился ребенком, лег спать и обманул Гарбха, который шел с целью достать быка. Кухулин приходит раньше него и прикидывается пастухом. Каждый из них хватает за один рог, и быка разрывают надвое. Представляет ли это примитивную форму «Тайн», и, кроме того, были ли бык и Кухулин некогда одним и тем же – бык, воплощение бога или духа растительности, позже ставший антропоморфным, и герой-бог, чьей собственностью или символом был бык? У кельтов известны примеры такого процесса. В Индии Индра был быком и божественным юношей, в Греции был бык – Дионис, и у кельтов имя божественного быка носили короли. В саге Морриган дружественна по отношению к быку, но сражается ради Медб; но она то дружественна, то враждебна к Кухулину, однако, наконец, пытается предотвратить его гибель. Если бы он некогда был быком, ее дружелюбие совершенно не было бы забыто, когда он стал человеком, существом, отдельным от быка. Когда она первый раз встретила Кухулина, у нее была корова, у которой от Бурого Быка должен был родиться теленок, и она сказала герою: «Пока теленку, который находится в теле этой коровы, не исполнится год, ты будешь жить; и именно это приведет к Тайн». Это предполагает, что герой должен был умереть в сражении, но это показывает, что теленок Бурого Быка связан с его жизнью. Бык был перевоплощением божественной свиньи-пастуха, и если, как в случае с Кухулином, «его возрождение могло касаться только его самого», то теленка можно рассматривать просто как копию быка, а поскольку он был связан с жизнью героя, то бык и герой, вполне возможно, были одним и тем же. Жизнь или душа были в теленке, и, как во всех таких случаях, хозяин души и хозяин того, в чем она скрыта, практически тождественны. «Перекошенность» Кухулина в таком случае может изображать ярость быка во время борьбы, и народные сказки можно рассматривать как популярные формы старого мифа, объясняющего ритуал, в котором бык, воплощение дерева или духа растительности, был убит, а священное дерево срубили и как-то использовали, как в обычном кельтском сельскохозяйственном ритуале. Этот миф был отражен в барельефах, а в ритуале быка убивают, разрывают и съедают верующие в него. Почему же тогда Кухулин должен разрывать быка? На более поздних стадиях развития таких обрядов животное убивали не столько как божественное воплощение, сколько как жертву богу, некогда воплощенному в нем. И когда бог был таким образом отделен от своей животной формы, часто возникали мифы, рассказывающие, как сам он убивал животное. В случае с Кухулином и быком бог, представленный быком, стал отдельным от него, стал антропоморфным и в этой форме был связан с героем Кухулином или фактически стал им. Жертвоприношения быка были распространены среди тех кельтов, у кого бык был божественным животным. Возможно, дальнейший отзвук этого мифа и ритуала можно обнаружить в народном поверье, в котором святой Мартин был зарезан и съеден в форме быка, то есть бог был воплощен в животном, связанном со святым. Таким образом в литературных версиях «Тайн», отделенных от гипотетических примитивных версий, бык сохраняется как центральная фигура, но введен и конкурирующий бык, смерть которого описывается по-другому, хотя оба быка были перевоплощениями божественных свиней-пастухов.

Идея борьбы за быка заимствована из фактической традиции, и таким образом старая форма этой истории была еще более искажена.

Сага о Кухулине более последовательна, чем сага о Фионне, потому что в ней одно центральное событие. «Канон» саги заканчивается ранней датой, в то время как сага о Фионне фактически никогда не была закончена, главным образом потому, что это была скорее сага о народе, чем о Кухулине. В некоторых отношениях они, возможно, были соперниками, поскольку, если бы сага о Кухулине была ввезена завоевателями из Британии или Галлии, то она не получила бы одобрения народа. Или если бы это была сага Ульстера в противоположность саге Лейнстера, то опять же последовала бы конкуренция. Сага о Фионне живет больше в сердцах народа, хотя иногда она заимствует кое-что из других саг. Это заимствование, однако, меньше, чем утверждают некоторые критики, например Циммер. Многие из подобий являются результатом того факта, что всюду, где есть герой, обычная совокупность событий становится его историей. Поэтому есть много сходств во всех сагах, где бы они ни обнаруживались.

Глава 8

Сага о Фионне

Самыми известными персонажами в саге о Фионне после смерти отца Фионна Кумала являются Фионн, его сын Ойсин, его внук Оскар, его племянник Диармайд с его «балл-сейрк», или «пятном красоты», которому никакая женщина не может противиться; Фергус, знаменитый своей мудростью и красноречием; Каойлте Мак Ронан, быстрый; Конан, комический персонаж саги; Голл Мак Морна, убийца Кумала, но позже преданный друг Фионна, а также множество менее важных персонажей.

Персонажи саги о Фионне, подобно героям других саг и эпосов, главным образом охотятся, сражаются и занимаются любовью. Они воплощают в себе многое из кельтского характера – живость, доблесть, доброту, нежность, а также хвастовство и огненный темперамент. Датированная с языческих времен, сага проливает мало света на языческие верования, но открывает многое относительно нравов того периода. Здесь, как и всегда у древних кельтов, женщина является чем-то большим, чем просто рабыней, и занимает сравнительно высокое место. Различные части саги, подобно частям финской «Калевалы», всегда существовали отдельно, а не как единый эпос, хотя всегда имели определенное отношение друг к другу. Лоннрот (в Финляндии) смог, добавив некоторые собственные соединяющие ссылки, придать «Калевале» единство, а Макферсон мог бы сделать это с сагой о Фионне, вместо того чтобы трансформировать и подать целое в духе сентиментального повествования XVIII века, – какое благо сделал бы он для кельтской литературы! Различные части саги принадлежат различным столетиям и происходят от различных авторов. Все, однако, наполнено духом традиции Фионна.