Читать интересную книгу Комплекс полуночи - Ольга Баскова

– Да что же это я все о своем-то! Ты ведь не помянуть Тамару пришел. Дело какое?

Я покраснел:

– Да. Хотя мне стыдно, что я не вспомнил о вашей дочери.

Она погладила мою ладонь:

– Тамарка тебе была чужая. Обо всех не упомнишь. Ну, какое у тебя ко мне дело?

– Скажите. – Мне было ужасно неловко напрягать ее в такой день. – У вас не сохранились документы о родителях Яны Рыбиной? Я понимаю, это тайна, но, возможно, речь идет об убийстве.

Воспитательница, недавно повышенная до директора, встрепенулась:

– Яночка убита?

– С вероятностью девяносто процентов.

Полина Тимофеевна снова всхлипнула:

– Господи, да что же это делается? И ты полагаешь, к ее гибели причастны биологические родители?

– Я проверяю все версии.

Она кивнула:

– Тебе, милый, помогла бы, да нечем: недавно сгорел весь наш архив.

Я от удивления разинул рот:

– Как сгорел?

– Спонсоры дали деньги для ремонта корпуса, – пояснила женщина. – Мы решили всю документацию в маленький домик перенести. Раньше в нем инвентарь хранился, а недавно наши детки весь хлам на субботнике повыкидывали и привели его в порядок. Поставили там столик, пару стульев. Если к кому-нибудь родственники заявляются, дитя там с ними и общается. Пока в подвале шел ремонт, временно перенесли туда все документы. А ночью ни с того ни с сего здание загорелось. И гореть-то ему долго не надо – домишко-то кукольный. Вот как обстоят дела.

– Милицию вызывали? – быстро спросил я.

– А как же. Эксперты и определили, что это поджог.

От охватившего меня волнения вспотели ладони:

– Поджог? И проводилось следствие?

Она махнула рукой:

– Формально – да. Следователь походил к нам, походил, да и перестал. Я ему позвонила и спрашиваю: как же так? Значит, виновные останутся безнаказанными?

– У вас работать невозможно, – отрезал он. – Подозреваемый на подозреваемом – это во-первых. А во-вторых, круговая порука.

Так все и закончилось. Я его не виню, – продолжала Полина Тимофеевна. – Это мы к деткам привыкли. А контингент ведь самый разный. Есть шизофреники, стоящие на учете в психдиспансере, есть воры, проститутки, наркоманы. А больные, когда не в себе, они и не помнят, что натворили. Кто-то мог просто бросить спичку, кто-то с больной фантазией – устроить пожар и любоваться. Так что товарищ следователь прав.

– Неужели не было ни одного достойного подозреваемого? – Я не соглашался с воспитательницей пропавших. Опытный следователь из всех все равно выделил бы наиболее подходящие кандидатуры.

Она пожала плечами:

– Никого он не выделил.

– Жаль.

И тут меня осенило:

– Полина Тимофеевна, наверняка то, что не говорили следователю, говорили вам. Вы – другое дело, свой человек, уже проверенный. Я убежден, ребята делились с вами своими соображениями или наблюдениями.

Женщина заколебалась:

– Почему вы думаете…

– Потому что они все же дети. Ну, я прав?

Она еще не решалась пойти на откровенный разговор:

– По-моему, то, что я узнала, не стоило внимания. Иначе я сообщила бы следователю вопреки надеждам моих воспитанников. Преступление должно быть наказано.

– Поделитесь со мной – и мы вместе подумаем над этим.

– Только никаких походов в милицию. – Полина Тимофеевна пристально посмотрела мне в глаза. – Я отрекусь от своих слов, так и знайте.

– Другого я и не жду.

– Хорошо. – Она нервно комкала в руке носовой платок. – Тимофей Алексеев видел Яну Рыбину вечером того дня, когда случился пожар. Его поразило, что девушка кралась вдоль забора, словно боялась, что ее увидят. Мальчик очень удивился. Ведь Рыбина не только провела здесь долгие годы, но и работала. Зачем ей прятаться?

Я вздрогнул:

– Как она могла проникнуть, оставаясь незамеченной?

Женщина усмехнулась:

– Наши воспитанники знают о дырке в заборе.

– Парень разговаривал с ней?

– Не успел. Она быстро скрылась за деревьями, а его ждали более интересные дела.

Я улыбнулся:

– И вы не сказали об этом, потому что пожалели Яну?

– Я не могла допустить, чтобы ее затаскали по допросам, – согласилась со мной воспитательница. – Девочка начала новую жизнь. Да и вообще, Яна – поджигательница – это даже не смешно. Зачем ей это нужно?

– Об этом бы следовало спросить у нее.

– Я спрашивала, – призналась женщина. – Яночка рассмеялась и уверенно заявила: ее с кем-то перепутали. В тот день она рано пришла с работы, что соответствует действительности, и завалилась спать. Должиков мог это подтвердить.

– Вы спрашивали у него?

Она покачала головой:

– Нет. Я поверила ей. Она никогда не бросала слов на ветер.

– То есть вы остановились на том, что парню померещилось?

– А это вполне возможно. – Полина Тимофеевна пояснила: – Тимофей – наркоман. В тот вечер он сам не зря крутился у забора. Ему принесли наркотик, и мальчику не терпелось всадить себе нужную дозу. Вот поэтому он и не стал следить за человеком, которого принял за Рыбину. Да и был ли там кто-то вообще? Сами понимаете, если парень находился под действием наркотиков, ему могло померещиться все, что угодно.

– И все же почему-то он назвал Яну.

Она развела руками:

– Пусть это останется на его совести. – Полина Тимофеевна хотела еще что-то добавить, но ей помешал звонок моего мобильного. Дисплей высветил номер Анны Борзовой.

– Слушаю вас, Аня.

Эта девушка уже не раз разговаривала со мной на повышенных тонах, но теперь с ней была истерика:

– Никита, я прошу, немедленно приезжайте в мой загородный дом. Случилось несчастье. Я убила Рахманова.

Глава 27

На этот раз никто не препятствовал мне войти в дом. В тот день туда мог проникнуть любой. У быкообразных охранников, вероятно, был выходной. Их накачанные тела не светились поблизости. Аня тоже не вышла мне навстречу. Я уже ориентировался в доме и поэтому без труда нашел кабинет. Картина, представшая перед моими глазами, являла неприятное зрелище. Бывший руководитель преступной группировки, а ныне успешный предприниматель лежал на полу в луже крови. Рядом валялся пистолет. Борзова сидела на маленьком диванчике, обхватив колени руками и раскачиваясь из стороны в сторону, словно китайский болванчик. Меня поразил ее пустой, безжизненный взгляд, и чувство острой жалости наполнило сердце.

– Как это произошло?

Она закусила губу и отвернулась:

– Я не хотела.

– Не сомневаюсь. И все же? Почему вы нарушили нашу договоренность и покинули квартиру, о которой не знал Рахманов? Как здесь очутились?

Девушку затрясло. Я подбежал к бару и налил рюмку коньяку:

– Пейте.

Анна оттолкнула мою руку:

– Не хочу.

– Пейте, вам говорят. Сейчас мы должны принять правильное решение, а если вы раскиснете и не изложите все факты, как они есть, не обещаю вам помощь.

Она послушно принялась пить большими глотками, потом закашлялась и отставила рюмку. Вскоре ее лицо порозовело, в глазах появился блеск. Вероятно, спиртное сделало свое дело.

– Я никогда не переезжала сама, – быстро заговорила Аня, словно боясь, что я перебью ее. – Этим всегда занимались родители. Естественно, я забыла кое-что из вещей и вернулась. Он уже поджидал меня…

– Рахманов? Зачем? Чтобы выудить деньги?

Борзова нервно сглотнула:

– Да. Я ответила, что непременно все отдам, как только разберусь с делами. Ведь я еще не начинала руководить фирмой и не советовалась с папиными помощниками. Однако он ничего не хотел слушать. Он угрожал… – Борзова запнулась и прерывисто задышала. Я пришел на помощь:

– Вот этим пистолетом? Это его оружие?

– Да.

– Как же вы убили его?

Она дернулась:

– Я страшно испугалась и не соображала, что делаю. Вместо того чтобы спасаться бегством, я кинулась на него и стала вырывать оружие. Пистолет выстрелил.

Я заставил себя улыбнуться:

– Уже лучше. Значит, несчастный случай.

Бедняжка съежилась на диванчике:

– Мне не поверят.

– Поверят, если будете убедительной.

Я достал мобильный и принялся набирать Юрку Дорохова:

– Привет, приятель. Не сможешь ли подъехать к загородному дому Борзовых? Тут, видишь ли, произошло несчастье. Рахманов явился к сироте требовать денежки, угрожая пистолетом. Завязалась борьба, в ходе которой оружие выстрелило в хозяина. Теперь его труп лежит передо мной. Нужно оказать содействие бедной девушке.

Юрка опешил. В трубке слышалось его прерывистое дыхание:

– Рахманов мертв? Погоди, ты серьезно?

– Серьезнее некуда.

– И убила его Анна Борзова?

– Именно так.

Приятель замолчал:

– С одной стороны, ей полагается премия. Честно говоря, по этому Рахманову давно плакала камера, даже не плакала, а просто рыдала. С другой, с его связями и деньгами к нему было трудно подкопаться. Девчонке нужно ставить памятник при жизни и выписывать благодарность от УВД города.

– А если без шуток?