Выскочило сообщение от Системы, которое я ждал больше всех прочих.
Подсчёт наград за найденные подсказки и Ключи!
Командой Ардент-38 найдено: 4 из 8 ключей
* * *
Ключи под номерами 2/8, 3/8, 6/8, 7/8: частичный командный зачёт. Награда — по 10 уровней за Ключ участникам команды — Кощей, Драмина, Костас, Люци, Эша.
Найдены подсказки 1/4, 2/4, 4/4: командный зачет. Награда — по 5 уровней за каждую найденную подсказку.
Значит, вот что имела в виду Система, когда говорила о частичном командном зачете. Если бы дневник Рудо не сгорел в том здании, где на нас напали твари, награда досталась бы и Урсуле. Но она сбежала. А на момент восстановления Ключа предательницы уже не было в экспедиции и ее исключили из списка награждаемых.
Поздравляем вас, Одарённый!
Вы стали участником команды, внесшей значительный вклад в экспедицию максимального 10-го ранга сложности (Черная Тревога, угроза существованию государства).
Официальный представитель принимающей стороны — “Львица”, 89 уровень, ректор Академии
Начислено +10 очков социального капитала
Сколько потерял очков за технику Дворца Духа “Кассандры”, столько же получил сверху. Значит, я снова владею титулом безземельного рыцаря. Ну и черт с ним!
Поймав погрустневший взгляд Урсулы, я не почувствовал, а просто понял, что она собирается сделать. Стереть свою личность! Самоубийствнный фокус, доступный только магам-менталистам с высоким уровнем контроля ментата.
Телепортация. Мир перед глазами мигнул, и уже в следующий миг я уловил ментат Урсулы, стоящей от меня метрах в тридцати. У ней уже неслась группа захвата. Не сдерживаясь, что есть сил, я ударил своим ментатом тараном по разуму девушку. Француженка вскрикнула и начала заваливаться на бок. А я уже несся к ней, удивляясь собственной прыти. Успел вперед группы по задержанию.
Схватив предательницу за ворот одежды, отвесил звонкую пощечину.
— Не смей считать себя сломанной вещью! — я орал, продолжая хлестать француженку по щекам. Нельзя дать ей собрать мысли в кучу. — Ты человек, Урсула. Да чтоб тебя, дура!
Она уже сформировала фокус для самоубийства личности и мне пришлось пойти на смертельный риск — влезть к ней в голову и не дать магии завершить уже начатое.
Образ чертогов разума — дело сугубо индивидуальное. У одних это поляна с цветами, у других воздушные шары в небе. Чертоги Урсулы выглядели как парк в каком-то старом европейском дворце. Сквозь десятки водных каналов были перекинуты мостики, образуя что-то вроде шахматной доски из островков суши.
Я сразу заметил летящие по водным каналам золотистые металлические шары, разрушающие мостики. Стоило островку остаться без связи с другими участками, как он уходил под воду, а Урсула, видимо, теряла часть себя.
Земля — моя стихия! Даже в чертогах разума она повиновалась моей воле. Я перекрывал каналы булыжниками, останавливая разрушения личности Урсулы Ле Куин. Один шаг, второй, третий и, наконец, четвертый. Пришлось представить как мгновенно мысленно переношусь в другую часть чертогов разума и там повторить этот же фокус.
Уфф! Обычной головной болью я за такие фокусы не отделаюсь. Даже здесь, в мире чужих воспоминаний, у меня начали дрожать руки. О том, что творится в реальности, даже думать не хочется.
Уходить пока рано. Треть мостов разрушена и их надо восстановить, пока есть такая возможность. Часть личности француженки и так безвозвратно утеряна. Если бы островки не связывались тремя-четырьмя переходами, все мои усилия были бы напрасны. А так удалось свести к минимуму последствия ментального самоубийства.
Вывалившись в реальность, ощутил, что пропотел до самых трусов. Руки не просто дрожат — я не могу их контролировать.
Шумно вздохнул, набрал в грудь воздуха и тут же потерял сознание. А всё потому, что пришла боль. Откат за влезание в чужой разум без какой-либо подготовки.
* * *
Я видел отнюдь не добрые сны и даже не кровавые кошмары из своего прошлого. Вместо них я видел то, что Урусула Ле Куин сама бы не захотела вспоминать. Ее подавленные воспоминания, ее детство, ее становление дочерью семьи Ле Куин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
“У тебя нет и никогда не было имени, номер сто двадцать шесть, — говорил наставник У, типичный китаец с незапоминающейся внешностью. — Ты тинь-фу, живое оружие. Убиваешь не ты, а твой господин. Ты продолжение его воли, его рук”.
“Номер сто двадцать шесть, — перед Урсулой на землю упал нож. — Сегодня день твого выпускного. За пределы Школы из вас пятерых выйдет лишь один. Наставники считают тебя наиболее надежной. У тебя больше всего шансов стать одаренной в будущем. Возьми нож и убей номера 125-го, 127-го, 128-го, 129-го. Это и будет твоим выпускным экзаменом”.
“Номер сто двадцать шесть, — наставник указал на пару европейцев, сидящих в комнате. — Эти люди станут твоими новыми родителями. Персел Ле Куин и Адена Ле Куин. Отныне ты — Урсула Ле Куин, приемная дочь дома Ле Куин. Беспрекословно следуй воле жрецов Йог-Сотота. Их устами Древний господин будет передавать тебе приказы. А дом Ле Куин — обеспечивать тебя всем необходимым для его выполнения”.
Ее растили как инструмент одного точного удара. Как иглу, ломающуюся в теле жертвы. Или скальпель, лишающий жизни пациента. От такого инструмента сразу же попытаются избавиться… и Урсула решила саму себя выбросить. Стереть личность, стереть воспоминания о том, кем ее растили. А я вмешался, не дав ей наложить на себя руки.
Даже здесь, во сне, от взгляда в прошлое Урсулы на глаза наворачиваются слезы. Она ненавидела саму себя и свою роль инструмента до такой степени, что сама себя прокляла. Это и стало ключом к её пробуждению как одаренной. Фиктивные родители, разумеется, сразу заметили, что с дочерью творится что-то неладное. То горшок на голову упадет, то воришка попытается кошелек подрезать, то водитель в ее машине решит выехать на встречку. Самопроклятие “невезения” говорило само за себя. Всё живое, что касалось ментального поля Урсулы Ле Куин, сразу же желало ей навредить. Когда мы впервые встретились в Храме знаний магии Духа, на мне ее проклятье тоже сработало.
Нанятые домом Ле Куин маги-менталисты пытались излечить проклятие Урсулы. Они стирали его, но оно спустя часы появлялось вновь. Подсознание девушки всеми силами цеплялось за мысль о свободе после смерти, отказываясь жить. Проклятие прогрессировало с каждой попыткой его стереть. Глубочайшая нелюбовь к себе годами росла в душе той, кого называли Урсулой Ле Куин. Она умело играла на людях роль дочери благородного дома. Врала самой себе, врала всем вокруг, но в подсознании ей с каждым днем становилось только хуже.
В комнате выдачи наград я тогда увидел легкое удивление на лице Урсулы. Но в этот момент у нее в душе разливалось умиротворение. Теперь она может спокойно умереть. Ее миссия провалилась. Наконец-то инструмент под названием Урсула Ле Куин можно выбросить. Я прочел всё это в ее печальных глазах еще там, в комнате наград.
Урсула хотела умереть, чтобы освободиться. И в то же время хотела радоваться, любить, найти свой путь в нашем сложном мире. Ее сердце было готово любить.
Она хотела жить ради себя — своего счастья — а не существовать ради других…
* * *
— Смотрите! У него рука задергалась. Кажись, просыпается, — знакомый низкий голос богатыря.
— Да не. Он так на прошлой неделе руками дергал. Думали, очнется, — пробурчал сержант Ардент. — А он как начнет сквозь сон бормотать. “Сто двадцать шестой, встать! Выполняй указания…” Понять бы, что у него за каша в голове варится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мое ментальное поле коснулось еще нескольких разумов в комнате. Один из них был полон нежности и надежды.
— Он скоро проснется, — пропел голос Драмины. — И вообще, мальчики. Дайте Эше и Люци спокойно поспать. Они ночью у кровати Кощея дежурили.