Юная Ирена: Папа, ты не спишь?
Отец: (голос за сценой) Ирена, не входи ко мне, держись подальше от двери.
Юная Ирена: Но ведь этот тиф у тебя пройдет, папа? И ты поправишься?
Отец: Нет, боюсь, не пройдет, но вам с мамой надо оставить меня здесь и уйти из этого дома в другой. И не подходи ко мне близко, Ирена. (Пауза.) Ирена, никогда не забывай всего, чему я тебя учил.
Юная Ирена: (с дрожью в голосе) Да, папа, не забуду.
Отец: Помни, что мы оставались в этом городе, чтобы помогать бедным, чтобы помогать страдающим от эпидемии евреям. Помни, что я всегда говорил тебе. Если видишь утопающего, постарайся спасти его. Ты не забудешь?
Юная Ирена: Да, я никогда этого не забуду, а еще я буду помнить твои слова о том, что все люди одинаковы независимо от их национальности и веры. Я никогда не забуду твоих слов… никогда. (Лиз задувает свечу… загорается свет.)
Юная Ирена: А теперь мы предлагаем вашему вниманию – «Жизнь в банке».
Сварные ворота «Варшавского гетто» стояли в левой части сцены, по центру – триптих театрального задника, справа – «квартира Ирены», потрепанный сундук с открытой крышкой и маленький стол, на нем стеклянная банка.
Голос читающей авторский текст Сабрины дрожал, и это немало удивило Лиз: кто-кто, а Сабрина прекрасно умела держать себя в руках. Уже изрядно взмокшая Лиз переоделась в длинное платье взрослой Ирены. Она не успела отдышаться, и поэтому тяжело дышала, когда рассказывала о Жеготе и о том, что посвятила себя спасению детей. Пожилая библиотекарша, сидящая в конце третьего ряда, промокнула платочком глаза. На сцену в образе пани Рознер вышла Меган.
Пани Рознер: Я поговорила с мужем. Вы должны забрать наших детей. Это почти выше наших сил, но… Здесь мы все умрем. (Длинная пауза.) В гетто нам не на что надеяться – здесь каждый день без всякого повода убивают людей. То есть поводом, который вам никто не объяснит, может служить все. Ты можешь не туда посмотреть, слишком медленно идти по улице, оказаться там, где быть не положено. И за любой такой проступок – смерть…
Ирена: Все мы сегодня тонем в бурной реке жестокости. Каждый должен броситься в воду, чтобы спасти других. А всем этим ужасам когда-нибудь обязательно настанет конец.
Лиз посмотрела Меган в глаза и попросила привести детей. Начав говорить с уверенностью и несгибаемостью «своей» Ирены, она вдруг услышала, что голос ее предательски задрожал и наполнился слезами. Чтобы не сорваться и взять себя в руки, ей пришлось сделать паузу и отдышаться. Она услышала, как в зале зашмыгали носами зрители.
Пани Рознер: Что, уже пора?
Ирена: Да. Я возьму ваших детей с собой. Если меня поймают, я скажу часовым, что дети больны тифом и мне нужно доставить их в больницу.
Пани Рознер: Тогда берите их прямо сейчас, потому что мы больше не в силах об этом думать. Мы собрали их в дорогу. Ханна, эта добрая женщина отвезет вас с малышом Изеком куда-нибудь, где вы будете чувствовать себя получше. А мы тоже скоро к вам приедем.
Ирена: Ханна, возьми меня за руку. Попрощайся с мамой и папой.
Пани Рознер передает Ирене завернутую в нищенское тряпье куклу – малыша Изека и воображаемую руку Ханны. Меган с Лиз произносят последние реплики, а Сабрина авторским текстом завершает пьесу.
Рассказчик: После войны коммунисты объявят членов Жеготы пособниками фашистов. В Израиле в честь Ирены посадят дерево, но во всем остальном мире о ней никто не узнает. История жизни Ирены будет забыта людьми почти на 60 лет, пока о ней не решат рассказать три канзасские школьницы.
Затемнение.
Одна за другой снова включились три голые лампочки. Тишину в спортзале нарушала только запись играющей на саксофоне Лиз. Лиз растерялась, она не знала, что ей делать… Сабрина смущенно опустила голову, спрятав лицо за завесой волос. Меган вертела в руках стеклянную банку.
Когда прошла целая вечность, захлопал один из зрителей, к нему присоединился кто-то еще, потом кто-то еще, и через мгновение на ноги поднялся весь зал. Девочки вразнобой смущенно поклонились публике. Меган увидела, как поднимается на ноги плачущая мама. С одной стороны ее осторожно поддерживал отец, а с другой – дедушка Билл. На мокром от слез лице дедушки Билла сияла широченная улыбка, и, увидев все это, Меган снова разрыдалась.
Лиз впервые в жизни не смогла сдержать слез всего за несколько недель до этого момента, когда смотрела «Список Шиндлера»… тогда
она убеждала себя, что фильм сделан специально, чтобы выжимать из зрителя слезы, и что это исключение только подтверждает правило, гласящее о том, что Лиз никогда не плачет.
Но вот она снова плакала, и на этот раз слезы струились из ее глаз помимо ее воли. «Что же изменилось в моей жизни и во мне самой?» – подумала она.
* * *
Во вторую субботу февраля, в день окружного Дня Истории, они с декорациями загрузились в школьный микроавтобус и, выехав на шоссе № 69, отправились в расположенный в 50 милях к югу город Коламбус на конкурс. Дорога была не очень долгой, но Лиз, забравшаяся на самое заднее сиденье, никак не могла удобно усесться, потому что в бок ее колола деталь железных ворот. Меган несколько раз просила остановить машину и бегала в туалет. Оказавшись наконец в заполненной родителями, школьниками, членами жюри и работниками местного телеканала школе, девушки еще раз прошли по тексту пьесы и отправились смотреть выступления конкурсантов.
Они безупречно отыграли свой спектакль, а потом, даже не сняв костюмов, вышли отвечать на вопросы жюри.
– А что еще, – спросил один из членов жюри, посмотрев на них поверх очков, – происходило в истории в этот же период времени?
Меган с Лиз нервно переглянулись. У Лиз от волнения совершенно перестала работать голова.
– Это было во время Второй мировой войны, – сказала Сабрина. – США воевали с Германией, Италией и… и Японией. Закончится война только в 1945 году, а в 1942-м и 1943-м, когда Ирена Сендлер спасала евреев, немцы ее еще выигрывали. Именно в это время люди по всему миру прятали еврейских детей, как Анну Франк, чтобы спасти им жизнь.
Слава богу, что у нас есть Сабрина! Лиз глубоко вздохнула и в очередной раз подивилась, что такой мудрой, уравновешенной, доброй и бесстрашной девушке, как Сабрина, почему-то хочется, чтобы в ее жизни была такая лузерша, как Лиз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});