Читать интересную книгу Если бы у меня было много денег - Валерий Гусев

– Ты за кого меня считаешь? Во-первых, у меня с ними - свои счеты. Во-вторых, меня армия учила не бросать друга в беде. В-третьих, хочешь, я своих ветеранов соберу? Отпетые старики, на все готовы за поруганную Родину-мать. И стволы у них кое-какие найдутся.

– Не имеем права, Петрович, чужие жизни подставлять. А тебе - спасибо.

– Пожалуйста, - съязвил Полковник. - Значит, какая будет стратегия и тактика? Ты их выманиваешь… Какими силами, думаешь, будут атаковать?

– Мои четверо приедут наблюдателями - четыре пистолета; боевики - человек шесть-восемь, не больше, - автоматы.

– Вот именно. Главная задача - твоя. Значит, повторяю, ты их выманиваешь, они на тебя бросаются. Я со «шмайссером» отвлекаю на себя основные силы боевиков. Ты разделываешься со своими. Все.

– Вот именно, - усмехнулся я.

– А ты что, четверых не сделаешь?

– Сделаю. Но один твой автомат против восьми…

– Да, арсенал у нас слабоват. Сюда бы пару ручников, да сорокапятку, с которой я начинал. У тебя гранат нет?

Я покачал головой, вспомнил о «вальтере». Как бы пригодился!

– Ладно, отдохни, езжай в город, а я начну оборудовать позиции. Дня два-то у нас есть?

– Думаю, есть. Раньше не найдут.

Я отвез Яну к Прохору, наказал ей два дня не высовывать носа, легко попрощался и поехал а контору.

– Я замуж выхожу, - встретила меня Женька.

– Наконец-то, - улыбнулся я. - Уж не за меня ли?

– Щаз-з! Мне нужен молодой, крутой, богатый. А ты - старый и битый.

– За одного битого…

– Смотря как битого, - резонно заметила Женька. - Свадьба послезавтра. Приходи, скучно не будет. Мама гуся зажарит. Павло баян принесет. И даже шеф придет. Знаешь, как он поет и пляшет?

Блеск! Полная программа: жареный гусь, гармошка и пляшущий под нее шеф.

– Спасибо, Евгения Семеновна. А нельзя ли получить порцию гуся сухим пайком? Я скорее всего не смогу приехать.

– Попробуй только!

О нашем решении дать честный бой врагам я шефу, конечно, ничего не сказал. Доложил о своих приключениях, сказал, где искать мои материалы, и попросил особого внимания, если у меня самого руки не дойдут, к сейфу в кабинете Руслана.

– Отдохни пару дней. Самых опасных. Пока я силы соберу. Есть где укрыться?

– Есть. Пистолет я пока у себя оставлю, ладно? Пару обойм мне не найдешь?

– Найду, - помедлил Шеф. - А зачем тебе столько?

– Вдруг отбиваться придется? Запас не помешает.

– Ой, Леха, смотри у меня!

– Ты же знаешь, я - немного честный.

– Знаю. Потому и боюсь за тебя.

Вернувшись в Васильки, я не узнал нашей резиденции. Поработал Полковник на славу. По фасаду своего дома отрыл траншею. Ячейки соорудил. Перед моим сараем - тоже. Замаскировал их с умом: где - старой бочкой, где - травкой и ветками, где - тачкой. На штакетник напутал ржавую колючку - с заброшенной фермы притащил. И надо всем этим боевым великолепием реял укрепленный на коньке его дома красный флаг.

Полковник заканчивал выкашивать бурьян за забором. Подошел ко мне, вытирая косу пучком травы. В защитной рубашке с закатанными рукавами, потный, счастливый, будто для коровы косил, а не для боя.

– Тылы у нас, Леша, закрыты. По болотам и на танке не пройдешь. А тропку, кроме своих, никто не знает. В блиндаже бы моем засесть. Но там - ни одной амбразуры. А то бы век нас оттуда не выбить. - Вздохнул. - Но у нас и задача иная.

Я показал ему обоймы к «Макарову».

– Молодец. Итого - четыре? По одной на каждого гада. Управишься. Пойдем, освежимся. Пока время есть. Когда будешь звонить?

– Да сейчас и позвоню.

Мы сели на терраске, как в нашу первую встречу. Стол был накрыт. Полковник умылся, принес из комнаты телефон. Я набрал номер Руслана. Он схватил трубку, будто только и ждал моего звонка.

– Круче говори, - шепнул Полковник. - Зли его больше, чтобы голову потерял.

Я кивнул и сказал в трубку:

– Здесь Серый…

Совершенно ошалелое молчание.

– Ты слышишь, Рустик? Это я. Мальчиш-Плохиш, сорвал тебе дело с банком, это я навел на тебя Фишера, это я увел у тебя лакомый кусочек - свою жену. Ну что, будем вместе трудиться в «долларовой зоне»?

– Ты… Я…

– Он, она и так далее.

Наконец-то Руслан смог говорить:

– Я найду тебя, Серый. Очень скоро. Ты будешь умолять меня, чтобы я тебя застрелил. Но я не буду торопиться. А потом я найду твою жену, твоих, детей, всех твоих родственников и любовниц. И на том свете тебе не будет покоя от их мук…

– Не выйдет, Руслан Олегович, - спокойно и равнодушно перебил я. - Не выйдет потому, что я убью тебя раньше. Ты помнишь, милиционера, которого вы застрелили из своего вонючего «мерса»? Это был мой друг. Ты понял, мразь?

– Сука, я засек твой номер. Жди!

Отбоя не было, связь прервалась - видимо, он разбил трубку.

Полковник молча показал мне большой палец и протянул наполненный золотистым вином стакан.

Вошла Груня в сопровождении Поручика, поставила на стол молоко.

– Вот что, Аграфена Петровна, - торжественно сказал Полковник. - Выпей-ка с нами доброго вина за Победу и спой нам песню «Широка страна моя родная». А мы подпоем.

Мы чокнулись, расплескав вино, и встали. И пели во весь голос. Со слезами на глазах. Пели как гимн. Пели, прощаясь со своей страной. Родной. Которой у нас уже не было.

Груня утерла слезы. Стала по очереди разглядывать нас, пытаясь что-то понять.

– Вот что еще, Груня. Я - человек старый. Всякое может случиться. Так ты не оставь Поручика. Он тебя любит.

– Придумаешь тоже! Аи помирать собрался, Петрович? Не дури, старый…

– Груня! - командирским басом строго прервал ее Полковник.

– Что вы задумали, мужики? - Она повернулась ко мне, искала слабую точку в нашей обороне, - Леша, ты молодой еще. Жена - красавица. Сын - молодец…

Я отвел глаза. Что я ей мог ответить?

Груня помолчала и вдруг очень веско, глубоко произнесла:

– Леша, разгневанное сердце правды Божией не творит…

– …И аз воздам.

– Грех ведь, Леша, - ахнула она.

– Грех.

Ночь прошла спокойно. Мы по очереди несли караул, сменяясь каждые два часа.

Утро занялось славное. Настоящее летнее утро. С птичьими голосами, свежим ветерком. Запахом цветущих трав. Оно искрилось в капельках росы на листьях. Оно жило, радовалось и радовало.

Полковник брился на крыльце. Помахал мне помазком, разбрызгивая белоснежную пену.

– Иди-ка, слей мне.

Рядом с крыльцом стояло ведро с колодезной водой. Полковник скинул рубашку, нагнулся, стал ахать и стонать от удовольствия под ледяной струей. Потом сильно растерся полотенцем, надел свежую рубашку, застегнул ее на все пуговицы.

– Будто вновь родился…

И мы вдруг замерли и посмотрели в глаза друг другу. В груди возник холодок.

– Если что со мной, Леша, ты не казнись. Я знаю, за что в бой иду. По своей воле. По своему долгу. Мои товарищи тоже гибли от их рук. Еще с сорок первого. И по сей день. Счет им велик. Крови своей не пожалею.

Мы сели рядом на крыльце, Я развернул сверток с жареным гусем. Полковник наполнил стаканы. Мы завтракали с удовольствием, будто перед большой и трудной работой.

– Хорош гусь, а? - похвалился я.

– Гус-с-сак! - подтвердил Полковник, впиваясь зубами в ножку величиной с кабанью.

Но нам не дали дозавтракать. С трассы послышался шум моторов.

– По местам! - скомандовал Полковник, утирая губы полотенцем. - Занять оборону! Поручик, в укрытие!

Он обнял меня, поцеловал и, схватив автомат, нырнул в траншею. Я забежал в дом, рассовал обоймы по карманам и бросился к сараю, спрыгнул в свой окоп.

Машины вышли из леса. Впереди шел, как я и предвидел, большой джип, за ним - белый «Мерседес». Они остановились на краю леса. Еще на ходу из них высыпали люди. Шестеро боевиков. И команда Руслана.

Пошли не торопясь. Еще толпой.

– Гляди-ка, - донесся голос Черномора. - Знамя повесили. Коммуняки…

– Леопольд! - заорал весельчак Кузя. - Выходи, подлый трус!

– Щаз-з! - ответил я, не высовываясь. - Шнурки заправляю!

Наугад прогремели несколько выстрелов. Боевики рассыпались и бросились вперед, спотыкаясь в скошенной траве, цепляясь за нее своими «берцами» - один даже упал. Молодец, Полковник, старый вояка. Они бежали по открытому месту, и, если бы у нас было вдоволь патронов, мы били бы их, как мишени в тире.

Как только трое из них достигли штакетника, коротко ударил «шмайссер» Полковника, и ближайший боевик повис на проволоке, дергая ногами. Остальные бросились на землю и врезали со всех стволов. От дома полетели щепки, зазвенели стекла, подскочило и покатилось ведро, от железной тачки с визгом отрикошетили пули и улетели куда-то за болото. Древко флага надломилось, и он упал на землю. Казалось, что от нашей обороны осталось только крошево.

Боевики поднялись и, не прекращая огня, ринулись к дому.

Снова расчетливо ответил Полковник - и снова задержала их его скупая очередь и хилый штакетник. Как ни слаба была преграда, даже для тренированных бойцов она была заминкой. А те уже поняли, что Полковник такую возможность не упустит.