А если предположить, что верна новая пришедшая ему в голову гипотеза? Что, если он не болен амнезией, а прибыл из прошлого? Значит, он представляет ценность для историков, археологов. При очередной Проверке можно все рассказать и, значит, ему не грозит смерть.
Если ему поверят, конечно.
Вот доктор должен ему поверить. Он был небрит в то утро, когда Арбин отвез его в Чику. Он прекрасно помнит это. Позже волосы на лице расти перестали, значит, они что-то сделали с ним. Тогда доктор должен помнить, что он — Шварц — имел на лице волосы. Разве этого мало? Гро и Арбин никогда не брились. Как-то Гро сказал ему, что волосы на лице имеют только звери.
Итак, нужно найти доктора.
Как его звали? Шект?.. Да, Шект.
Но он так плохо знал этот ужасный мир! Если он уйдет ночью, ему трудно будет ориентироваться в пути, он может попасть в радиоактивные ловушки, о которых ничего не знает. Поэтому с отчаянием человека, не имеющего выбора, рано утром он вышел на шоссе.
До ужина его ждать не будут, а за это время он успеет уйти далеко.
Первые полчаса у него было приподнятое настроение, впервые с того времени, как все это началось. Наконец он что-то делает, пытается бороться с окружающим его миром. И на этот раз перед ним стояла цель! Это был не просто бессмысленный побег, как тот раз в Чике.
Для старика он — в неплохой форме. Он им еще покажет!
И тут Шварц замер. Он остановился посередине шоссе потому, что вдруг напомнило о себе что-то, о чем он забыл.
Это был тот странный сигнал, неизвестный мысленный сигнал, который он почувствовал, когда пытался достичь светящегося горизонта, но был задержан Арбином, сигнал с министерской земли.
Сейчас он почувствовал, что этот кто-то — сзади и следит за ним.
Он внимательно прислушался, или, по крайней мере, сделал то, что было эквивалентом этого действия по отношению к мысленному контакту.
Он не приближался, но усиливался. Он содержал осторожность и враждебность, но не отчаяние.
Стало ясно и другое. Целью преследователя было не выпускать его из виду, к тому же он был вооружен.
Осторожно, почти бессознательно, Шварц повернулся, пристально вглядываясь в горизонт. И сигнал, полученный им, мгновенно изменился. Он стал осторожным, неуверенным в собственной безопасности и в успехе своих планов, в чем бы они не состояли. Еще яснее стал факт наличия у преследователя оружия, как будто тот размышлял о возможности его применения в случае необходимости.
Шварц понимал, что сам он был безоружен и беззащитен. Он знал, что преследователь скорее убьет его, чем позволит скрыться, убьет при первом же подозрительном движении… Этот невидимый преследователь…
И Шварц продолжал идти, зная, что преследователь где-то достаточно близко и готов при случае убить его. Его спина застыла от ожидания неизвестности. Как выглядит смерть?
Шварц держался за мысленный сигнал преследователя, как за спасение. Он должен уловить миг усиления интенсивности, означающий, что оружие направлено на него, спуск нажат и смерть близка. В этот момент он упадет на землю, убежит…
Но зачем? Раз существовали Шестьдесят, не лучше ли встретить смерть сразу?
Теория прыжка во времени вновь ускользнула из его сознания, скорее это все-таки амнезия. Возможно, он опасный преступник, за которым нужно следить. Возможно, его подсознание защищается амнезией от признания какой-то огромной вины.
Так он шел по пустому шоссе навстречу неизвестной судьбе, преследуемый смертью.
Было темно, и дул пронизывающий ветер. По подсчетам Шварца был декабрь, что подтверждало и время восхода солнца, однако в прохладе ветра не чувствовалось холода зимы.
Шварц давно решил, что источником постоянного тепла этой планеты (Земли?) было не только Солнце. Радиоактивная почва сама излучала энергию, незаметную на квадратном футе, но гигантскую в масштабе миллионов квадратных миль.
Мысленный контакт невидимого в темноте преследователя приблизился. По-прежнему пристальный и настороженный. Следить в темноте было трудно. Возможно, он не хотел рисковать?
— Эй! Эй, послушайте! — раздался тонкий и гнусавый голос. Шварц замер и медленно повернулся.
Маленькая фигура, с трудом различимая в темноте, не спеша приближалась к нему.
— Эй! Хорошо, что я вас встретил. Не очень весело идти одному. Не возражаете, если я пойду с вами?
— Здравствуйте, — вяло ответил Шварц. Это была материализация того самого мысленного контакта преследователя. И лицо мужчины было ему знакомо. Оно относилось к его туманным воспоминаниям о Чике.
И тут преследователь проявил все признаки распознания.
— Слушайте, я вас знаю. Точно!.. А вы меня помните?
Поверил бы он в искренность говорившего в другое время и при других условиях, Шварц не знал. Однако сейчас он не мог не заметить, что этот тонкий слой деланного распознания не мог скрыть мысленного сигнала, который говорил, кричал ему, что этот маленький человек с пронзительными глазами знал его с самого начала. Знал и готов был в случае необходимости использовать против него оружие.
Шварц покачал головой.
— Ну как же, — настаивал маленький человек. — Помните магазин? Я забрал вас тогда из толпы. — Он деланно рассмеялся. — Они еще думали, что у вас радиационная горячка. Вы должны помнить.
Шварц действительно помнил, смутно и неопределенно. Человек, похожий на этого, и толпа, которая сначала закрыла им дорогу, а затем расступилась перед ними.
— Да, — сказал он. — Рад вас встретить. — Ответ не был особенно остроумным, но Шварц на лучшее способен не был, и маленький человек, по-видимому, не имел ничего против.
— Меня зовут Наттер, — проговорил он, протягивая маленькую руку. — В тот раз я не имел возможности с вами поговорить, но я рад, что представился еще один случай… Давайте познакомимся.
— Шварц, — и он обменялся с маленьким человеком кратким рукопожатием.
— Как вы здесь оказались? — спросил Наттер. — Идете куда-нибудь?
Шварц пожал плечами.
— Просто гуляю.
— Любите ходить пешком? Я тоже. Свежий воздух и так далее. Но всегда приятно иметь спутника. Куда вы идете?
Второй раз Наттер задал этот вопрос, и мысленный сигнал явно говорил, сколь важно для него это. Шварц засомневался, что ему удастся избежать этой темы. Он чувствовал беспокойство в уме преследователя. Никакая ложь не могла ему помочь. И Шварц не знал этот новый мир настолько, чтобы лгать.
— Я иду в больницу, — сказал он.
— Больницу? Какую больницу?
— Ту, в которой я был в Чике.
— Вы имеете в виду институт. Не так ли? Тот, в который я отвел вас тогда из магазина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});