— То есть, если вы позволите мне распоряжаться ею.
— Нет, все-таки ты глупее, чем пытаешься выглядеть. Причем тут мы? И без нас хватает желающих распорядиться твоей судьбой. Или я ошибаюсь, и здоровый фарлах с коренастым шоргом являются твоими приятелями? Хотя думаю, что вряд ли, друзья не ходят по следу тайком.
— Что? Опять? Где они?
— Минутах в трех-пяти ходьбы в зависимости от нюха шорга. Если ты еще немного с нами поболтаешь, они как раз и подойдут.
— Черт. Они хотят убить меня.
— Извини, Храм не вмешивается в дела неверующих.
— Я прошу убежища.
— Увы, Храм не занимается филантропией.
— А если б я был прихожанином?
— Своих прихожан мы в обиду не даем никому. Но ты только что не был уверен в своем желании присоединиться к нам.
— Уже уверен.
— Ты хочешь вступить в Храм по доброй воле и без принуждения, сын мой?
— Да!
— Ты готов служить Храму верой и правдой, сын мой?
— Да!!
— Ты признаешь над собой власть отцов-основателей Храма, сын мой?
— Да!!!
— Добро пожаловать в стены благословенного Храма, сын мой. Пойдем, я познакомлю тебя с другими прихожанами, — привратник шагнул навстречу, обогнул Роджера и направился через приоткрытую дверь в темноту подвала.
— А как же фарлах с шоргом?
— Не волнуйся, братья разберутся.
От слов старого лиата веяло железобетонной уверенностью. Впрочем, леомур и сам подозревал, что против строя храмовников у парочки его старых знакомых шансов еще меньше, чем против горцев. Потому он с облегчением нырнул вслед за принявшим его в ряды прихожан стариком и погрузился в лабиринт катакомб, только кажущихся пустынными. Юноша едва различал спину привратника, а ментальный щуп все время упирался в плотный туман дымовой завесы. На своем же эмосе он постоянно ощущал чей-то пристальный взгляд.
Похоже, в одиночку у него не было не единого шанса пройти в этом подвале и десяти шагов, наверняка, он был наполнен хитроумными ловушками. В какой-то момент вернулась неприязнь к подземельям, и в голове всплыло видение живого моря серых гракхов, но после короткого спуска и двух очень узких проходов они вышли из темноты на свет. Судя по стенам, лиат привел его внутрь какого-то бункера, дежурное освещение в котором создавало вполне комфортную для чувствительных глаз леомуров освещенность.
Путешествие по длинному петляющему коридору, из которого регулярно встречающиеся двери и проемы уводили в боковые помещения, а то и новые коридоры, заняло несколько минут. Похоже, привратник был прав, когда советовал отроку не судить о содержании по внешнему виду.
В коридоре им встретилось несколько десятков прихожан, все они были лиатами, причем с хорошо тренированным Даром. Встречные прохожие, как один, раскланивались между собой, порой обмениваясь витиеватым образным приветствием в форме радушно улыбающегося сердца. Немного потренировавшись, Роджер попытался неуклюже сотворить что-то подобное, чем вызвал добродушную улыбку у сопровождающего. Судя по звукам, еще больше обитателей подземелий находилось в помещениях, мимо которых они проходили.
Создавалось ощущение, что юноша попал в огромный подземный город с населением в несколько тысяч душ, о существовании которого он даже и не подозревал. Малышу было непонятно, как можно прокормить всю эту ораву, а ведь встреченные ими леомуры ничуть не производили впечатления голодающих. Скорее наоборот, их фигуры лоснились достатком без единого признака худобы или ожирения от неправильного питания.
Не меньше занимал нового прихожанина и вопрос, кто оплачивает затраты электричества на освещение такого огромного пространства. Впрочем, время задавать вопросы еще не пришло, и придет ли оно когда-нибудь, отроку было неведомо. Ближе к концу путешествия по коридорам бункера, когда вокруг не было ни души, старый лиат неожиданно оглянулся на него через плечо.
— Кстати, извини за склероз, забыл спросить, как тебя зовут.
— Роджер, — Мики разрешил ему пользоваться кличкой, полученной совсем недавно от двух друзей-шалопаев, чтобы не нарушать режима инкогнито и не сочинять сложных легенд.
— Почему-то я так и думал, — улыбнулся старик.
— А вас как зовут?
— Меня зовут просто — Привратник.
В этот момент они вошли в большую комнату, где находилось около десятка прихожан, и сопровождающий обратился к черному как смоль леомуру:
— Принимай новичка, Багир. Накорми его, познакомь с порядками и правилами. Дай отдохнуть. Утром вернется настоятель и примет окончательное решение, куда его пристроить.
— Есть принять новичка. — Могучий воин с лицом, обильно украшенным шрамами, поднялся со своего места легко, но неспешно и с достоинством.
На том разговор и закончился, выполнивший свой долг старик развернулся и покинул помещение, а новый начальник широким жестом позвал юношу присоединиться к общему столу. Изголодавший странник с удовольствием откликнулся на предложение, обилие закуски вызвало сильное выделение слюны, что не мешало интенсивному общению. Ожидавший чопорной монашеской атмосферы лиат был приятно удивлен, потому что за столом царило веселье и шутки, более подходящие для разбойничьего вертепа.
Как оказалось, прихожане подразделялись на послушников, занимающихся хозяйственными вопросами, черных монахов, осуществляющих управление, храмовников и боевых монахов. На последних во главе с привратником лежала функция охраны, в то время как храмовники, или воины Храма, во главе с магистром обеспечивали проведение операций во внешнем мире. Послушники подчинялись монахам, а монахи — настоятелю Мортафею, также, как и привратник с магистром, хотя удельный вес последних в иерархии власти подземного города был весьма ощутим.
Роджер быстро познакомился с бойцами бригады Багира, который не стал его мучить нравоучениями и правилами, а лениво махнул рукой, мол, сам разберешься. Аскетизм и фанатизм процветали и приветствовались среди монахов, в том числе и боевых, отбираемых из числа толковых воспитанников и наиболее преданных бойцов. К послушникам же и, в особенности, к храмовникам требования строгого соблюдения канонов не предъявлялись, а потому воины жили вольготно и даже несколько развязно.
Судя по разговорам, в городе насчитывалось более десятка бригад численностью от десяти до двадцати бойцов. Подразделение Багира было одним из лучших, но в последних схватках оно понесло небольшие потери, а пополнение осуществлялось, как правило, за счет новичков. Переходы от одного командира к другому не приветствовались. Слияние бригад происходило лишь в случае гибели или разжалования одного из бригадиров, и то лишь в том случае, если не было, кем его заменить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});