Важность учета при подготовке нового законодательства уголовно-правового и криминологического прогнозов очевидна. Например, многих проблем в сферах осуществления развивающейся сейчас индивидуально-трудовой и кооперативной деятельности можно было бы избежать, будь принятое в 1986 г. законодательство об ответственности за извлечение нетрудовых доходов более взвешенным, основанным на прогнозе могущих возникнуть здесь уголовно-правовых и криминологических ситуаций. К сожалению, возможности указанных видов прогнозирования реализуются при разработке нового уголовного законодательства явно недостаточно.
Актуален и вопрос о перспективах использования уголовного наказания в связи с тенденциями современной преступности. Еще на начальном этапе создания Советского государства В. И. Ленин, намечая развитие уголовной политики в плане применения в борьбе с преступностью наказания, писал о постепенной замене тюрем воспитательными учреждениями, сокращении сроков лишения свободы, расширении практики условного осуждения.[184] Объективная потребность гуманизации советской уголовной политики возникла давно. Как справедливо отмечает Генеральный прокурор СССР А. Я. Сухарев, «обозначившаяся линия на гуманизм – единственно верная, выстраданная десятилетиями бессмысленных жестокостей и крайностей, которые, кроме социальных осложнений, роста рецидива, ничего не дали».[185]
Значительная доля в современной преступности сравнительно менее опасных преступлений, нередко граничащих с проступками, обусловливает курс на депенализацию, на снижение жесткости уголовного наказания, расширение альтернативной его замены мерами административного или общественного воздействия. В настоящее время свыше двух третей осужденных не изолируются от общества. Если в 1980 г. удельный вес лишения свободы в структуре уголовного наказания составлял 56 %, то в последние годы этот показатель снизился до 32–34 %. В будущем, после принятия нового уголовного законодательства, прогнозируется его уменьшение до 22–24 %[186].
В соответствии с линией на дальнейшую гуманизацию в проекте Основ уголовного законодательства система наказания дополнена новыми относительно мягкими его видами: порицанием, ограничением свободы, арестом. Снижен максимальный срок лишения свободы. Существенно сужена возможность применения исключительной меры – смертной казни.
Однако гуманистические тенденции в уголовной политике верны и плодотворны лишь при условии сбалансированности мер убеждения и принуждения. Гуманизм должен проявляться прежде всего все-таки по отношению к обществу. Разумная уголовная политика призвана создавать условия, обеспечивающие в первую очередь безопасность и спокойствие законопослушных граждан. Когда речь идет о тяжких преступлениях, об опасных преступниках, упорно не поддающихся исправлению, тогда необходимо применять достаточно строгие, суровые меры уголовного наказания.
При решении таких вопросов уголовная политика должна, естественно, учитывать реальные тенденции современной преступности. Разумеется, недопустимо делать здесь какие-либо выводы лишь на основании корреляции двух показателей: жесткости уголовного наказания и динамики преступности. В данной сфере необходим многофакторный анализ. Изменения в состоянии преступности могут быть следствием различных причин, не связанных с практикой наказания. Рост регистрируемой преступности может, например, произойти за счет сокращения доли латентных преступлений, улучшения работы по выявлению и раскрытию криминальных деяний и т. д. В подобных обстоятельствах линия на ужесточение наказания была бы неоправданной.
Однако неблагоприятные тенденции преступности обусловливаются и «внутренними» моментами – возрастанием общественной опасности деяний и личности виновных, что предопределяет необходимость усиления жесткости уголовной репрессии.[187]
К сожалению, это не всегда учитывается разработчиками проектов нового уголовного законодательства.
Так, при исключительно неблагоприятных тенденциях молодежной насильственной преступности не вполне оправданным представляется установление максимального срока лишения свободы для несовершеннолетних – в семь лет. На наш взгляд, за особо опасные преступления, названные в ч. 1 ст. 41 проекта Основ (за них совершение взрослыми возможно применение смертной казни), максимальный срок лишения свободы для несовершеннолетних не может быть ниже десяти лет. Прежде всего, это относится к умышленным убийствам при отягчающих обстоятельствах.
Несовершеннолетний К., находясь в состоянии опьянения, ночью встретил незнакомого ему гражданина Л. и потребовал у него деньги. Получив отказ, озлобился и ударил его ногой в грудь. Гражданин Л. упал, а К., забрав у него из кармана 70 копеек, затем нанес ему ногами множественные повреждения головы и тела, после чего подверг его настоящей казни – буквально «нанизал» Л. на березовый кол. Смерть потерпевшего была особенно мучительной. На следствии К. пояснил, что деньги ему были не нужны, а сделал он все это для того, чтобы ребята из их двора узнали, на что он способен.[188]
За такое зверское убийство К. может быть теперь назначено наказание в виде лишения свободы не свыше 7 лет. Более того, через 4 года и 8 месяцев он может быть условно-досрочно освобожден от него. Конечно, слишком неадекватно наказание тяжести содеянного и степени общественной опасности преступника.
Последствия подобной «гуманизации» наказания в отношении несовершеннолетних вполне предсказуемы. Это – дальнейший рост, настоящая вакханалия молодежного насилия, дерзкого, жестокого, группового, нередко организованного. Более того, она будет способствовать подготовке «кадров» наемных убийц для организованной преступности. В Италии, например, мафия нанимает ребят в возрасте 12–14 лет для того, чтобы они убивали неугодных ей лиц. Так, к сожалению, может быть и у нас, поскольку именно безнаказанность особенно развращает подростков. В данном случае сами по себе немалые сроки лишения свободы будут восприниматься молодежной преступной субкультурой как фактическая безнаказанность.
Исключительно остра проблема смертной казни. В ходе дискуссии сторонники полной ее отмены ссылаются, например, на «абсолютную ценность человеческой жизни», на то, что «никому и никогда не дано права убивать другого человека» и т. д. Несомненно, такие аргументы, несмотря на некоторую их абстрактность, заслуживают внимания. В одобренном Генеральной Ассамблеей ООН и подписанном нашим государством Международном пакте о гражданских и политических правах говорится, что «право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни». По данным общества «Международная амнистия» на октябрь 1988 г., в 80 странах мира смертная казнь либо запрещена, либо не применяется[189].
Наивным является и мнение о том, что применением смертной казни можно добиться серьезных успехов в борьбе с преступностью. Еще нигде, никогда и никому не удавалось преодолеть ее посредством физического уничтожения преступников. Широкое применение смертной казни неизбежно отрицательно отражается и на общественном правосознании, стимулирует ригоризм и жестокость нравов. Поэтому следует приветствовать существенное сужение возможности использования данной меры наказания, заложенное в проекте Основ уголовного законодательства (ст. 41). В нем предусматривается применение смертной казни за государственную измену, шпионаж, террористический акт, диверсию, умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, изнасилование малолетней. К указанному перечню, на наш взгляд, надо добавить бандитизм, геноцид, а также захват заложников, повлекший гибель одного лица или более.
Здесь речь идет, прежде всего, о возможности применения смертной казни за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. В настоящее время именно на данное преступление приходится до 95 % приговоров к исключительной мере наказания. В общественном правосознании весьма прочно укоренилось представление о справедливости и целесообразности смертной казни за преступления, связанные с умышленным лишением жизни другого человека, и игнорировать это нельзя. По результатам выборочных исследований, около 90 % опрошенного населения не считает возможным в настоящее время полностью отменить смертную казнь.[190] Разумеется, по этому, как и по другим существенно затрагивающим интересы советских граждан вопросам, связанным с совершенствованием уголовного законодательства, предпочтительнее было бы провести общесоюзный референдум.