мнения. Они обязаны были что-то ответить, и наконец, это случилось. Тот, что бил меня копьём, начал говорить:
— Это… Госпожа-шаюфо права, мы действительно из тех, кого дикарями называют.
— Я Фенри. Это имя. — с улыбкой произнесла волчица. Не смотря на уточнение, кентавры перепугались ещё сильнее.
— Гроза ведь была, недели две назад, так? — подсказал один из стада.
— О, я и забыл совсем! — радостно воскликнул вожак — Эти молнии, они как в корягу попадут, так огонь потом во все стороны расходится! Повезло, что только одна сторона пастбища выгорела.
— Да нифига. Это я костёр без присмотра оставил. — оборвал я попытку кентавра свести всё в недопонимание.
— Ну… Не надо так больше делать, договорились? Это ведь не трудно для такого цивилизованного чёрта как вы?
Слово «чёрт» переводчик явно вставил ошибочно, потому что тон кентавра был весьма уважительным. Я запомнил это, и продолжил переговоры:
— Это создаёт для меня небольшие проблемы. — уклончиво начал я — Но мне интересно, какие проблемы создают вам последствия пожара?
— О… Как это правильно объяснить… Вот вы говорили, что плохо не мечтать стать чёртом. И мы… Мы согласны, но преобразование для взрослой особи стоит слишком дорого. Так что мы собираем биомассу ради наших детей, и всё равно хватает немногим.
Я несколько раз моргнул, потом протёр уши, а потом обратился к Фенри:
— Ты вылизываешь моё лицо каждый день, но твой переводчик почему-то всё равно сломался.
— Значит, нужно ещё раз вылизать! — рассудила она.
— С переводчиком всё в порядке. — сообщил ученик — Просто он говорит о каких-то очень местных вещах, для которых в русском языке слов не существует.
— Не знаю, я все отдельные слова понял. Только связать их не могу.
— Тогда они говорят о том, что тебе более знакомо, чем мне. — пожал плечами Кирилл.
— Они хотят стать чертями. Вернее, сделать ими своих детей. — озвучил я свою версию перевода.
— Хах, нет. Они хотят дать своим детям модификацию, чтобы те стали похожими на нашего общего знакомого — Мефисто. — пояснила Фенри.
— А, так вот что такое «чёрт»! Хе-хе, мне ведь никто не говорил, как называется эта раса.
— Потому что это не раса. Жители этого мира рождаются вот такими. — Фенри указала на кентавров — А потом используют свои технологии, чтобы изменить себя в соответствии с модой. Так что, их называют «человек моды», но вместо «человек» используется их самоназвание. Правда, переводчик всё равно работает неправильно, приравнивая их самоназвание к вашему «кентавр». Короче, чтобы вас правильно поняли, говорите «кемод», как сокращение от «кентавр моды».
После настройки переводчиков переговоры пошли бодрее. Оказывается, что преобразователь, размещённый в моём городе эльфами, был сделан где-то в этом мире. Так как преобразователям нужна живая биомасса, чтобы получать энергию, большая часть населения здесь является сборщиками травы. Для этого у них есть специальные «газонокосилки», которые летают по лугам и превращают траву в энергию. Но делать это можно только в определённый момент — когда семена уже созрели и упали, но трава ещё живая, хотя и начала подсыхать. Наш пожар уничтожил урожай как раз в этом состоянии, лишив тем самым деревню кентавров трети запасаемой энергии.
Теперь, когда я узнал, чем их нужно подкупать, можно было перейти к более серьёзному разговору.
— Слушайте, а вы не встречали здесь эльфа? — спросил я.
— Да. К нам заходил один уэзо. Мы сначала подумали, что пожар произошёл из-за их происков, но потом решили помочь ему.
— Вот как. Что именно вы сделали?
— Помогли ему добраться до вашего портала.
— Офигенно… А он похитил одного из моих близких. И что делать будем?
— Мы просто провели его до сюда… Честно говоря, мы и этого не делали. Просто взяли с него несколько монет за то, что он может свободно ходить по нашим пастбищам. — главный кентавр явно что-то недоговаривал.
— А вас никогда не интересовало, что находится за порталом? — начал я заход на подкуп.
— Интересовало. — сухо ответил кентавр.
— Всё довольно банально. Трава, кустики, лес… Тысячи километров, и все — бесхозные.
— Уэзо просил никому не рассказывать о том, что мы его видели. — выдохнул кентавр — Но мне кажется, он имел в виду себе подобных. Они тоже приходили, но потом ушли. И тоже заплатили нам за молчание. Мы не фенри, но уэзо тоже не любим, вот я и говорю тебе о них.
— Ага. Расскажи немного подробнее, и вы сможете забрать столько травы из моего мира, сколько сумеете переработать.
Это предложение встретило самый живой энтузиазм за всё время нашего общения. Кентавры согласились, и поведали мне всё, что знают о своей столице и делах уэзо в ней.
* * *
— И вот вижу я эту орду, и думаю: щас затопчут! — рассказывал Кирилл, шагая по мостовой.
— А чего не сбежал-то? — удивился я.
— Так боевой дух ведь… Ну, тоннель-то я подготовил, но прыгать в него не стал.
— Научил блин на свою голову. — я прижал руку к лицу.
— Да ладно тебе! Короче, останавливаются они в пяти метрах, и тот, что с тобой дрался говорит: «Кто такой, почему за проход не платил?». А другой такой: «Да это точно один из тех поджигателей!» Ну главный и говорит, что отпинает меня до полусмерти. А я что, у меня тренировка. Спарринг вот…
— С конём. — усмехнулся я.
— Сон Чу Чхэ посерьёзнее любой лошади будет. — нахмурился Кирилл — Короче, он мне копытом — прямо в рожу, да так сильно, что я аж отлетел. А потом щупаю я своё лицо, и у меня даже нос не разбит! Ну я вскочил, набросился на коня и кинул его обратно в дружков… А он встаёт, и я чувствую, что вот теперь он будет драться серьёзно. И боевой дух такой же… Да не, мощнее, чем у того пацана.
— И что же ты сделал? — Фенри ожидала эпичного финала этой истории.
— Сдался.
— В смысле, сдался? — рявкнула волчица.
— А как? Типа, мне пришлось бы его убить, чтобы успокоить. Или как минимум покалечить. Не, Фенри, уважение к противнику — это не только бой в полную силу и до конца. Это ещё и осознание последствий такого боя.