учащенно бьется, когда я думаю о Кире, разгоряченной и улыбающейся мне после долгой ночи необузданного спаривания. О Кире, с округлившимся от моего ребенка животом. О Кире, кормящей крошечного получеловека-полусакхуйи, с розовым хвостом и маленькими рожками. Интересно, каким будет наш ребенок?
Погруженный в приятные мысли, я продолжаю разговаривать со своей парой, которая все еще без сознания.
КИРА
Моя голова, как расколотая дыня. Боль охватывает мозг, и я стараюсь не двигаться, надеясь, что это избавит от мучительной агонии. Лежу и слушаю нежный, тихий голос.
– Наверное, мне придется сложить в задней части нашей пещеры навозную стружку, чтобы поддерживать огонь для тебя. Осталось только придумать, как замаскировать запах. Возможно, у Майлак есть какие-нибудь травы. И я знаю, ты любишь, когда твое мясо поджарено, нужно позаботиться и об этом. А если ночью станет совсем уж холодно, мы растопим снег в кожаном пузыре и положим его у твоих ног, чтобы постель оставалась теплой всю ночь. В любом случае, я позабочусь о том, чтобы тебе было хорошо и комфортно, – большие пальцы Аехако касаются моего подбородка. – Я позабочусь о тебе.
От нежного прикосновения головная боль немного утихает. Я лежу, прижавшись лицом к его груди, моя рука покоится рядом. Аехако крепко меня обнимает, и я чувствую себя… как дома. Я не открываю глаз, растворяясь в успокаивающем звуке его голоса, пока он рассказывает мне о своих планах относительно «нашей» пещеры и о том, как мы вместе преодолеем жестокий сезон – зиму, и обо всех прочих планах, которые он для нас наметил. Должна признаться, его речь отдается во мне приглушенной болью и тихой радостью. Радостью, потому что обустройство совместной пещеры с ним звучит так соблазнительно, и я до сих пор не могу поверить, что кто-то такой веселый и сексуальный, как он, мог заинтересоваться кем-то таким невзрачным, как я.
Болью, потому что он говорит о детях, наших совместных детях.
Чему не суждено сбыться, потому что я по-прежнему бесплодна. У меня вырывается тихий вздох. Он хочет и меня и семью, но ему придется выбрать что-то одно.
– Кира? – я чувствую, как его большое тело шевелится под моей щекой и рукой. – Ты не спишь?
Я киваю, облизывая пересохшие губы:
– Голова болит.
– Ракушки больше нет, – говорит он, понизив голос.
Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до уха. Это посылает новую волну острой боли мне в голову, но все же чувствую… облегчение? Провожу пальцем по мочке уха, нащупывая там новые дырочки. Переводчик действительно исчез.
– Ты уничтожил его?
Парень напрягается:
– Хочешь, чтобы я это сделал?
– Пожалуйста, – шепчу я. – Возможно, они смогут отследить меня через него.
– Я позабочусь об этом, – говорит он, поднимаясь с кровати. – Но сперва ты должна попить.
Киваю и приподнимаюсь на постели. Аехако достает кожаный пузырь с водой и осторожно подносит его к моим губам, удерживая, пока я пью. Затем, укладывает меня обратно в кровать, заботливо подоткнув одеяло. Мое сердце переполнено любовью к этому гиганту и весельчаку, который так нежен со мной.
Я ненавижу себя за то, что не могу его удержать. За то, что я ущербна и никогда не стану такой женщиной, такой партнершей, которая ему нужна.
Тихо вздохнув, я снова закрываю глаза, чтобы унять головную боль.
– Отдыхай, Грустные Глаза, – он ласкает меня, прежде чем направиться к двери. – Я со всем разберусь.
Закрываю глаза и надеюсь, что он прав.
• •
Проснувшись, ощущаю, что головная боль почти прошла, а в животе урчит. Сажусь на кровати, ощущая источник тепла у моей спины. Это Аехако, он вернулся, пока я спала, и лег, обняв меня сзади.
Боже, как же трудно быть мной.
Аехако своей большой рукой обнимает меня за талию и прижимает к себе.
– Кира? – его сонное бормотание, как мед для моих ушей, и я чувствую… его эрекцию, которой он гордо упирается в мой зад. – Как твоя голова?
– Кажется, я в порядке. Но мне нужно что-нибудь поесть и сходить в ванную комнату.
– Ванную… комнату?
Я сонно киваю, вглядываясь в помещение, в котором мы находимся. Похоже на чью-то маленькую отдельную каюту. На противоположной стене висит старый выцветший плакат, на котором невозможно разобрать изображение. С потолка свисает несколько проводов, и все покрыто толстым слоем пыли. Каюта была разобрана, осталась лишь кровать с матрасом, поверх которого лежат наши меха.
Я свешиваю ноги с кровати и встаю, проверяя свои силы. Кажется, послеоперационная мигрень прошла. Если это частная каюта, уверена, что здесь должен быть туалет. Проведя руками по странным на вид трещинам в стене, я умудряюсь найти то, что ищу. Это каморка со странного вида туалетом, который расположен слишком высоко от пола, чтобы быть удобным для человека. В стороне нечто похожее на душ.
Боже, я бы сейчас с удовольствием приняла душ. Мне удается усесться на инопланетный унитаз за мгновение до того, как я задаюсь вопросом, работает ли он вообще.
– Эм, компьютер? Удобства работают?
– Что такое удобства?
– Туалеты и душевые?
– Я могу возобновить их работу, используя запасы снега. Потребуется двадцать семь секунд, чтобы растопить и нагреть его. Хотите продолжить?
– О да!
К тому времени, как я заканчиваю свои дела, из душа льется вода. Сначала она идет мутного цвета, но потом становится прозрачной, и я трогаю пальцами воду, проверяя температуру.
Идеальная.
Со вздохом удовольствия снимаю свою кожаную одежду и, бросив ее на пыльный пол, захожу в душ. Полагаю, некоторые вещи вечны, потому что душ на космическом корабле почти такой же, как на планете Земля, и я в полном блаженстве откидываю мокрые волосы с лица. Это именно то, что мне было нужно.
– Кира? – Аехако стучится в дверь. – Ты в порядке?
– В порядке, – кричу я в ответ.
Через мгновение дверь открывается.
– Тогда ты не будешь возражать, если я побуду с тобой?
Я вскрикиваю, прикрывая свои «прелести», когда он входит.
– Что ты делаешь?
Он разводит руками:
– Разве это не очевидно? Ты прячешься здесь, поэтому я пришел.
– Я пытаюсь принять душ!
– Душ?
– Искупаться! – бесит то, что язык са-кхуйи не менялся уже триста лет. С тех пор многое произошло. – Помыться!
Его глаза блестят, пока он оглядывает меня с ног до головы. Пристальный взгляд обжигает.
– У меня в сумке есть мыльные ягоды. Я буду более чем счастлив помочь тебе помыться.
Румянец на моих щеках пылает огнем.
– Я раздета.
– Я заметил, – в его взгляде читается высокая оценка. – И твои части тела так же хороши, как я себе и представлял.
Знаю, что мне