Читать интересную книгу Этот идеальный день - Айра Левин

Он ничего не нашел: ни острова без города или промышленного предприятия, ни горной вершины, на которой не было бы центра космических исследований или климатономии, ни одного квадратного километра суши – или океанского дна, в крайнем случае – который бы не возделывался, на котором не было бы шахт или фабрик, или домов, или аэропортов, или. парков восьмимиллиардной Семьи. Начертанные золотом слова над входом в отдел карт – «Земля – наше наследие, мы используем ее мудро и рационально» – казались правдой, настолько правдой, что даже чуть-чуть места не оставалось для хотя бы минимального общества вне Семьи.

Леопард умер, и Спэрроу пела песни. Кинг сидел молча, дергая рычаги какой-то до-Объединенческой машины, а Снежинка хотела больше секса.

Чип сказал Лайлак:

– Ничего. Совсем ничего.

– Но ведь этих маленьких колоний должно было быть поначалу тысячи, – сказала она. – Хотя одна из них должна была выжить.

– Тогда это пять членов где-нибудь в пещере, – ответил Чип.

– Пожалуйста, ищи дальше, – сказала она. – Ты не мог проверить все острова.

Он думал об этом в темноте, сидя в автомобиле двадцатого века, держась за рулевое колесо и двигая разными ручками и рычагами; и чем больше он думал об этом, тем менее вероятным казалось существование города или даже колонии неизлечимых. Даже если он и проглядел какую-то область на карте, может ли существовать колония без того, чтобы Уни о ней не знал? Люди оставляют следы своего существования; тысяча людей, даже сотня, поднимет температуру воздуха в районе своего обитания, загрязнит реки и ручьи своими отходами, и воздух, возможно, тоже загрязнит своими примитивными кострами. Суша и море вокруг будут полны следов их присутствия в сотне форм, возможных для обнаружения.

Так что Уни давно должен был узнать о существовании такого города, а узнав об этом – что бы он сделал? Отправил бы туда докторов и советчиков, и переносные лечебные блоки, «вылечил» бы неизлечимых и превратил их в «здоровых» членов.

Если только, конечно, они не защитили себя… Их предки оставили Семью вскоре после Объединения, когда лечения были добровольными, или чуть позже, когда они были уже обязательными, но не столь эффективны, как сейчас; конечно, некоторые из тех неизлечимых должны были защищать свой уход силой, смертоносным оружием. Не передали ли они навыки борьбы и оружие следующим поколениям? Что может сделать Уни сегодня, в 162 году, против вооруженного, готового защищать себя общества, когда Семья не вооружена и полностью лишена чувства агрессии? Что мог он сделать пять или шесть лет назад, выявив признаки существования такого общества? Позволить ему существовать и дальше? Оставить его жителей с их «болезнями», оставить им эти несколько квадратных километров мира? Распылить над городом ЛПК? Но если оружие этого города может сбивать самолеты? Мог ли Уни решить своими стальными блоками, что цена «лечения» несоизмерима с его пользой?

До лечения Чипу оставалось два дня, и его разум был так активен, как никогда. Чип надеялся, что разум станет еще активнее. Он чувствовал, что существует что-то еще, о чем он не; подумал, где-то сразу за границей его осознания.

Если Уни позволит городу быть и не станет жертвовать членами, временем и техникой для «помощи», тогда что? Тогда есть что-то, следующий шаг мысли, который надо сделать, шаг, который вытекает из предыдущего.

Он позвонил в медицентр в четверг, за день до лечения, и пожаловался на зубную боль. Ему предложили придти утром в пятницу, но Чип сказал, что в субботу он и так придет, потому что у него лечение в этот день утром, и нельзя ли ему поймать сразу двух зайцев? Это не очень сильная боль, так, небольшой зуд.

Чипу назначили придти в субботу утром, в 8.15. Тогда он позвонил Бобу РО и сказал ему, что у него визит в зубной кабинет в субботу утром в 8.15. Не считает ли он, что будет хорошо провести тогда же и лечение? Поймать сразу двух зайцев.

– Я думаю, да, – сказал Боб РО. – Не отключайся, – и включил свой телекомп. – Ты Ли РМ…

– …Тридцать пять М 4419.

– Правильно, – сказал Боб, набирая что-то на клавиатуре.

Чип сидел с рассеянным видом.

– В субботу утром в 8.05, – сказал Боб.

– Замечательно, – сказал Чип. – Спасибо.

– Спасибо Уни, – ответил Боб.

И таким образом, у Чипа оказалось между лечениями на один день больше, чем когда бы то ни было.

Вечером в тот четверг шел дождь, и Чип сидел у себя в комнате. Он сел за стол, положил голову на руки, подперев подбородок кулаками, и принялся думать, жалея, что он не в музее и ему нельзя курить.

Если город неизлечимых существует, и Уни об этом знает, и оставляет его в покое из-за его вооруженных защитников, то… то…

То Уни не будет сообщать об этом Семье, чтобы не беспокоить ее и никоим образом не дразнить – и заложит не правильную информацию в картографическое оборудование.

Конечно же! Как могли неиспользуемые площади, если они есть, появиться на красивых картах Семьи?! «А посмотри сюда, Папа, – воскликнет ребенок, который увидит такую карту. – Почему мы не Используем Наше Наследие. Мудро и Рационально?»

И Папа отвечает: «Да, это странно…» Так что этот город неизлечимых назовут каким-нибудь ИНД 99999 или «Огромная Фабрика Настольных Ламп», и никому не позволят подойти к нему на пять километров. Если это остров, то его вообще нет на карте: его закроет голубой океан.

Так что, рассматривать карты совершенно бесполезно.

Города неизлечимых могут быть тут, там, повсюду. Или – их вообще нет. Карты ничего не доказывают и не опровергают.

Быть может, это великое откровение, к которому он подготовил свой мозг – то, что это разглядывание карт было глупостью с самого начала? Что город вообще никак невозможно обнаружить, кроме как, разве что, исходить пешком всю Землю?

Бить Лайлак, с ее сумасшедшими идеями!

Нет, не Лайлак.

Бить Уни.

Полчаса Чип занимался разрешением задачи – как можно отыскать теоретически возможный город в мире, где свободно путешествовать невозможно?

– но потом бросил и лег спать.

Тут он вдруг начал думать о Лайлак, о поцелуе, который она не приняла, и о поцелуе, который она разрешила, и о странном подъеме, который он испытал, когда она показала ему свои нежные выступающие груди…

В пятницу он нервничал и был на грани срыва. Вести себя нормально было непереносимо тяжело. Чипу приходилось сдерживаться весь день в Центре, и во время обеда, телевизора и собрания фотокружка. После последнего сигнала он пошел в соседнее здание, где жила Снежинка – «Ой, – сказала она, – я завтра, наверное, вообще с места сдвинуться не смогу», – а потом в Музей До-Объединения. Он кружил по залам с фонариком, неспособный отбросить свою мысль. Город может существовать, он даже может оказаться где-то рядом. Чип мельком взглянул на витрину с деньгами и на заключенного в камере («нас двое, брат»), на замки и на камеры для плоских фотоснимков.

Было одно решение вопроса, которое казалось Чипу возможным, но для этого нужно было вовлечь в группу еще с десяток членов. Каждый из них смог бы тогда проверить карты, которые изображали немногие знакомые ему места. Сам он, например, мог бы проверить все генетические лаборатории и исследовательские центры, и те города, которые он видел или о которых рассказывали другие члены. Лайлак могла бы проверить центры советчиков и другие города… Но это займет целую вечность, и понадобится целая армия недолеченных членов. Он уже слышал, как Кинг злится.

Он взглянул на карту 1951 года, и поразился, как всегда, странным названиям и частой сети границ. Тем не менее члены могли ездить куда хотели, в большей или меньшей степени!

Тонкие тени в местах прохождения линий координатной сетки двигались по карте, вслед за движениями фонарика Чипа. Если бы не движущийся фонарик, синие прямоугольники были бы абсолютно…

Синие прямоугольники…

Если это остров, то его вообще не покажут на карте: его закроет голубой океан.

И на до-Объединенческих картах тоже.

Чип не позволил себе разволноваться. Он медленно водил фонариком перед покрытой стеклом картой и считал места, где образовывались тонкие движущиеся тени. Таких мест было восемь – все на голубом фоне, в тех местах, где океан; места эти были равномерно расположены. Пять таких заплат покрывали всего один сектор координатной сетки, а три – по два сектора координат. Одна из синих прямоугольных заплат была совсем рядом с Инд, в «Бенгальском заливе» – Заливе Стабильности.

Чип положил фонарик на окантовку витрины и взялся обеими руками за края тяжелой рамы карты. Он приподнял ее, снял с крючка, опустил на пол, прислонил застекленной стороной к своему колену и снова взял фонарик.

Рама была старая, но серая бумага, заклеивающая ее сзади, казалась сравнительно новой. В нижней части этой бумаги были напечатаны буквы ЕВ.

Чип взял карту за проволоку на ее задней стороне и пронес ее через зал, вниз по эскалатору, через зал второго этажа и внес в запасник, где они всегда собирались. Включил свет, затем поднес карту к столу и осторожно положил на него стеклом вниз.