тебе с такими вот злыднями когда столкнуться, как мне пришлось. Но мы быстро обустроились, успокоились. Дети выросли, чего горевать?
– Бабушка, а страшно жить старой? – спросила Ива.
– Не страшнее, чем инвалиду. А как-то живут, коли жизнь от себя не отпускает до времени. Да и не стремится никто, если не свихнётся вдруг, из её объятий выскользнуть. А объятия жизни далеко не всегда ласковы. Порой так сдавит немилосердно, что душа хрустнет от муки, взвоет, а всё равно жизнь разлюбить не может…
– Ты всем, что ли, гостям свою жизненную канитель выкладываешь? – недовольно подал голос Ясень. – Не устала от бесконечных пересказов?
– Не всем. Только твоей дочке пригожей и раскрылась. Хороша у тебя дочка, жене твоей награда за родовые муки, за годы заботы и любви материнской. Да и тебе утешение, хотя и с нагрузкой. Да и молчать постоянно, – онеметь можно раньше времени. Пока жив человек, жив и язык его. На что он и дан, как не для речи? Молчат только увечные умом, безъязыкие, да ненавистники людей на слова жадные. Даже кошка с человеком мурлычет. Намолчимся в том мире. – А всё же старуха обиделась и примолкла. Подойдя к деревянной кровати, где и лежал Ясень, она ловко и бесшумно закрыла облинявшие шторы, сразу отделившие нелюбезного гостя от остального помещения. Отец за шторами замолк. Мать спала и не проснулась от его препирательств с хозяйкой.
Ива отвернулась от бабки, давая ей понять, что хочет спать. На самом деле сна не было. Она разглядывала печь, недавно замазанную глиной от повреждений. На белом фоне глиняные заплатки казались чьими-то страшными ликами, и девушка зажмурила глаза, чтобы их не видеть. Бабка ушла в свою жилую половину дома, решив, что девушка уснула.
Всё это происходило два года назад перед тем, как звездолёт Кука опустился с новыми условными его пленниками в подземный ангар на необитаемом острове обитаемой планеты. Куку было скучно одному жить среди тех, кого породила другая планета, или кого породил на этой другой планете неизвестный Создатель. Кук жаждал общения с человеками земной расы. Так что опустившийся звездолёт, секрет обретения которого Кук никому так и не раскрыл, был буквально наполнен человеческим счастьем.
Неведомый взломщик сервера души
Вот уже длительное время не покидали звездолёта, хотя он и находился в подземном ангаре в одной из гигантских пещер на планете «Ландыш». Такое наименование за новым местом обитания решили сохранить, как только Кук его озвучил перед всем экипажем. Необходимо было время для всесторонней адаптации и проверки всех структур жизнедеятельности организма, для того, чтобы ввести всех в курс дела, как и что необходимо. Каковы нормы поведения, меры безопасности, условия среды и прочее, и прочее. Врач Вероника рыдала неделю, если переводить дни в земной эквивалент времени. Она исхудала, почти не ела. Кук, прежде не терпевший лжи, уговорил всех солгать Веронике, что была нарушена заданная траектория по причинам, не зависящим от искусственного интеллекта корабля. Выбор был между смертью и броском в неизвестность. Но неизвестность относительную, поскольку по счастью поблизости от места выныривания оказалась заброшенная база землян в исправном состоянии, куда они и сели. Обман несчастной женщины Кук возложил на сверхпрочные железобетонные плечи своей совести, поскольку прочие, если и не возражали против его лжи, сами в ней словесно участвовать не желали.
Ландыш не расставалась с Вероникой, покидая её лишь на время сна, а пару раз даже осталась с нею ночевать, когда врач пожаловалась ей на панические состояния, одолевающие её во время бессонницы. Обычно же Ландыш приходила ночевать к Радославу. За пределами их внезапно – общей спальни он относился к ней, как и прежде. Почти не разговаривал, почти не замечал. Переживаемое там имело привкус безумия, и выносить его за пределы сугубо личного отсека не только не казалось необходимым, а даже возможным. Ландыш в его собственной постели была неразрывной частью его же собственного помрачения, а Ландыш за пределами личного помещения оставалась тою же посторонней девушкой, нисколько ему не принадлежащей. Что на этот счёт думала она сама, понять было трудно по причине её практически постоянного отсутствия в зоне видимости. Она же торчала в отсеке Вероники. И обедали женщины и сын Вероники – Алёша тогда, когда мужчины обеденный стол покидали. Может, это был удобный повод для Ландыша избегать его. Может, она не знала, как себя вести после всего, а также стеснялась Кука.
Кук приглашал его к себе часто, любя покалякать о том, о сём, о всяком, наедине и без всех прочих. Курсы подготовки к окончательному выходу на просторы планеты и так называемые «основы безопасной жизнедеятельности в чужеродной среде», бывшей самому Куку давно привычной, проходили совместно в круглом, называемом по старинке «актовом зале», но и там Ландыш прилеплялась к заплаканной Веронике, не подходя к Радославу близко, за что он был ей благодарен.
– Ты чего невесело смотришься? – вот что спросил у него Кук.
– Есть поводы для веселья? – вот что спросил он у Кука.
– Как?! – прогремел Кук, – вы вдвоём с Ландыш самые счастливые тут обитатели.
– Мы втроём, – ответил Радослав.
– То есть? – опешил Кук и подумал явно что-то не то, совсем не то. – Уже? С первого выстрела и в заветную мишень?
– Белояр, тут не Земля. Поэтому я буду откровенен. Я ничего не понимаю и сам. Вместо женщины Ланы я… скажем так… как и принято говорить в подобных случаях, вроде как люблю ту, кого нет. И возникнуть ей неоткуда. Но она возникает, и это может означать только одно. Я сдвинулся умом, Белояр. Я галлюцинирую, хотя и не принимаю ничего такого, что этому способствует.
– Она? Кто она? Ксения?
– Почему Ксения? Разве Ксения умерла?
– Все, кого мы любили в прошлом, всё равно что и умерли.
– Но она реально умерла. Десять лет назад. Я же о Нэе, о своей прошлой жене.
– Об инопланетянке с Паралеи? – Кук опешил. Он кусал нижнюю губу, что было признаком крайнего замешательства. – И как же так происходит? Куда же девается при этом Ландыш?
– Никуда она не девается. Она становится прозрачной и из неё проступают черты другой женщины. Несуществующей уже. При полнейшем мраке я отчётливо её вижу, как если бы смотрел в голографический монитор в тёмной комнате.
– Ты не извращенец, часом? Не некромант?
– Нет. И близко нет! Трансляция возникает независимо от моего желания.
– А! Так желание к Ландышу у тебя всё же есть? А раз возникает такая вот накладка, то ты и не против? Удвоение ощущений, так сказать.
– У меня нет