В том же 1601 г. посланцы шотландского короля Якова, имевшего шансы на наследование английского престола, но не очень верившего в успех, явились в Лондон и узнали радостную весть: всесильный Роберт Сесил, правая рука Елизаветы, встал на сторону их повелителя. На тайном свидании в доме Сесила на Стренде был согласован код для переписки между шотландским королем и елизаветинским министром. Яков обозначался цифрой 30, Елизавета - 24, Сесил - 10, все остальные видные лица также получили свои номера. Лукавый "10" быстро сумел опутать Якова, фактически подсказывая ему программу действий. Сесил ратовал за своего кандидата неспроста - таким путем он стремился обеспечить себе милости будущего короля Англии и устранить с пути других возможных претендентов (особенно испанскую принцессу Изабеллу, которой Филипп II передал свои "права" на английский трон). Однако в глазах старой, цеплявшейся за власть Елизаветы тайные переговоры за ее спиной с Яковом ничем не отличались от государственной измены. Немало людей пошло на плаху за куда меньшие преступления. Роберт Сесил очень хорошо усвоил истину, которую английский поэт Д. Харрингтон сформулировал в остроумном двустишии:
Измена никогда не кончится удачей,
В противном случае ее зовут иначе.
Дабы никто не посмел назвать ее своим именем, и вел Сесил переписку с Яковом в глубокой тайне. Секретная служба Елизаветы здесь действовала против самой королевы.
Однажды, когда государственный секретарь Роберт Сесил сопровождал королеву в поездке, внимание Елизаветы привлек звук почтового рожка. Она приказала остановить гонца и передать Сесилу пакеты, присланные из Эдинбурга. Бледный Сесил взял бумаги, не зная, на что решиться. Не распечатать пакеты - значит, заведомо навлечь подозрение Елизаветы, а открыть - кто знает, что содержит присланная корреспонденция. Министра выручила находчивость. Он взял ножик у одного из придворных, вскрыл конверт, понюхал его и объявил, что письмо следует подержать на свежем воздухе, прежде чем зачитывать в присутствии Ее Величества, так как оно издает скверный запах. Сесил знал отвращение королевы к плохим духам - оно оказалось сильнее подозрительности. Он смог без посторонних глаз просмотреть корреспонденцию, прежде чем ознакомить с ней Елизавету.
Тайная связь главы английской секретной службы с иностранным монархом продолжалась вплоть до весны 1603 г., когда гонец на взмыленном коне прискакал в Эдинбург и сообщил долгожданную весть о смерти старой королевы. Яков VI шотландский становился отныне английским королем Яковом I.
Почерк Роберта Сесила
После заключения мира с Испанией в июле 1604 г. Роберт Сесил столкнулся в числе других с одной очень неприятной проблемой. Культивируя внешне добрососедские отношения с недавним врагом, нельзя было открыто держать сторону своих союзников, продолжавших войну. Невозможно было поэтому по-прежнему разрешать голландцам набирать в Англии добровольцев в свои войска, сражавшиеся против испанцев, и отказывать в этом праве правительству эрцгерцога Альберта, назначенного Мадридом правителем Южных Нидерландов (представителя австрийской ветви Габсбургов, женатого на испанской инфанте). Можно было, конечно, вообще запретить эту вербовку на иностранную службу, но такая мера нанесла бы ущерб военным усилиям Голландии, что было не в интересах английской политики и ухудшило бы отношения Лондона с обеими враждующими сторонами.
Сесил, судя по имеющимся - как обычно, неполным и противоречивым данным, предпочел действовать иным, более изощренным способом. Он разрешил испанцам вербовку английских католиков, считая, что таким образом можно лучше всего выявить и круг недовольных и отправить наиболее горячие головы среди них за пределы Англии. Вместе с тем это выглядело как серьезная услуга испанцам, за которую можно было потребовать известную компенсацию (в том числе и в виде щедрых пенсий для Сесила и еще нескольких его друзей-министров и придворных). Что же касается голландцев, то их недовольство можно было успокоить доверительными разъяснениями, что навербованные в Англии солдаты никак не будут способствовать успехам испанской армии. И для этого должен быть использован арсенал тайной войны.
...Сэр Томас Эрандел принадлежал к одному из наиболее известных дворянских родов в Англии, далеко превосходившему по знатности выскочек тюдоровского времени. Однако Эранделы остались католиками в период Реформации, некоторым из них это стоило имений или даже головы.
В молодости, в 1580 г., Томас Эрандел отправился с разрешения Елизаветы в заграничное путешествие и отличился, сражаясь добровольцем в войсках императора Рудольфа II против турок в Венгрии. При штурме одной из крепостей он захватил неприятельское знамя, и в декабре 1595 г. Рудольф II возвел его в сан графа "Священной Римской империи германской нации". Однако на пути домой Эрандела стали преследовать неудачи. Во время кораблекрушения около английского побережья он потерял золото и брильянты, с помощью которых рассчитывал умилостивить Елизавету. А уцелевший императорский патент не помешал отправить Эрандела в Тауэр. Правда, вскоре его освободили, но доступ ему как католику к влиятельным постам и почестям был наглухо закрыт.
Фортуна снова улыбнулась опальному воину только через добрый десяток лет. 4 мая 1605 г. Томас Эрандел был возведен в звание барона. Любопытно отметить, что тем же днем датирован королевский патент, по которому Роберт Сесил, тогда носивший титул барона Эссендена, стал графом Солсбери. Вряд ли можно сомневаться, что милость, оказанная Эранделу, была связана с какой-то его предварительной договоренностью с главным министром.
Правительство Якова I ясно дало понять испанскому послу графу Виламедиана, что разрешение на набор в Англии и Шотландии добровольцев обусловливается согласованием с Лондоном назначения командиров комплектуемых отрядов. Испанцы пошли на это, но возникли проблемы. Ведь кандидатуры, как правило, не могли одновременно устраивать и испанцев, и Сесила. Лица, предложенные испанской стороной (сэр Эдвард Стенли - для английского контингента, граф Юм - для шотландцев), никак не подходили для Сесила. С точки зрения Сесила, нужно было подсунуть испанцам внешне приемлемое для них лицо, которое, однако, на деле являлось бы исполнителем повелений главного министра. На эту роль и был ангажирован Томас Эрандел.
Однако, чтобы он мог ее сыграть с успехом, надо было прежде всего рассеять естественные подозрения испанских властей, которые с недоверием относились даже к рядовым добровольцам, если только их лояльность не была удостоверена такими экспертами, как иезуит Болдуин и наш старый знакомец Оуэн. Кандидатура, угодная Сесилу, должна была быть преподнесена испанцам как их собственный выбор. Поэтому Сесил официально уведомил английского посла в Брюсселе сэра Томаса Эдмондса и через него испанцев, что английское правительство, поскольку ни одно знатное лицо не командует английскими волонтерами в Голландии, не может допустить, чтобы добровольцев во Фландрии возглавил столь знатный шотландский вельможа, как граф Юм. Или тем более лорд Эрандел, кандидатура которого также начала обсуждаться, - недавнее присвоение баронского титула могло бы тогда рассматриваться как поощрение к поступлению на испанскую службу.
В самом начале сентября 1605 г. на борт английского военного корабля "Эдвенчур" под командой капитана Мэтью Бредгейта был доставлен какой-то бородатый, одетый в лохмотья человек, которого сразу увели в пушечное помещение, чтобы скрыть от любопытных взглядов. Это был Эрандел, прицепивший фальшивую бороду и переодевшийся бродягой. Вряд ли об этом был поставлен в известность даже непосредственный начальник Бредгейта адмирал Монсон, который на своем флагманском корабле "Вэнгард" отвозил во Фландрию испанского посла графа Виламедиана. Возможно, маскарад предназначался не только для испанцев, но и для голландских капитанов, корабли которых господствовали в проливах и которые (в отличие, быть может, от правительства в Гааге) никак не могли быть в курсе маневров Роберта Сесила. Голландцы были готовы пропустить по просьбе Якова I испанского посла, пользовавшегося дипломатическим иммунитетом, но никак не барона Эрандела.
По прибытии в Гравелин адмирал Монсон и граф Виламедиана были встречены Эранделом, не делавшим более секрета из своей поездки, хотя утверждавшим, что он добрался во Фландрию через Кале. Однако разгневанный Монсон вскоре выяснил, что Эрандел прибыл на корабле капитана Бредгейта, несмотря на категорический приказ адмирала не брать никого постороннего на борт. Бредгейт был явно повинен в тяжком нарушении воинской дисциплины, грозившем тюрьмой. Было, конечно, неясно, что побудило опытного капитана совершить столь опасный проступок. Как бы предупреждая эти неудобные вопросы, Сесил 12 сентября информировал Эдмондса, что Эрандел "подкупил Бредгейта и отправился во Фландрию вопреки явно выраженной воле монарха и даже без уведомления об этом испанского посла, который сам заявил об этом при встрече с бароном в Гравелине". Последовал, конечно, протест со стороны дипломатического представителя голландских Генеральных штатов в Лондоне Ноэля Карона, но это нисколько не портило игру Сесила, скорее наоборот. В конечном счете Сесил дал себя уговорить и в качестве дружеского жеста по отношению к эрцгерцогу объявил, что английское правительство готово временно согласиться на службу Эрандела в должности полковника.