Читать интересную книгу Тайное и явное в жизни женщины - Лариса Теплякова

– Вопрос шальной, но по мне, пусть лучше спрашивает всякую чушь, чем молчит, – высказала я. – Можно отследить, куда её несёт могучий ураган гормональной революции.

– Да, пожалуй, это лучше, – согласилась Марина. – Твоя Мария – открытая девка. У нее, что на уме, то и на языке вертится. А моя Юлька – скрытная, потаённая! В кого бы?!

– Да, в кого? – смело и провокационно спросила я.

– Помнишь, молодой, симпатичный еврей недолго вёл семинары по деталям машин? Заменял нашего постоянного преподавателя, – внезапно сказала Марина. – Ты ещё зашла ко мне после зачёта и спросила, кто такой интересный?

– Помню… – я почувствовала, как замирает сердце. – И что ты хочешь сказать?

– Это Юлькин отец, – выдала Марина.

– Никогда бы не подумала, – ошеломленно ответила я. – Одно ясно, что зачёты ты сдавала быстро.

– У нас всё развивалось быстро. С этих зачётов и началось. Ну, не понимала я особенностей червячных передач! Он мне объяснял, а я млела. Что, удивила? Вот она у меня и хитрющая в эту еврейскую породу. Нет, я не антисемитка, боже упаси. Я даже очень их уважаю. Умная, предприимчивая, сплочённая нация. Но сейчас из Юльки полезло что-то необъяснимое, незнакомое. Я сама хожу и удивляюсь.

Я молчала, не находя слов. Теперь я поняла, откуда у Юльки такое странное сочетание внешних черт – светлые, вьющиеся волосы и крупноватый нос с характерной горбинкой. А главное, пожалуй, глаза – особый разрез и форма век!

– Сниму я тот семейный портрет в гостиной, – решительно заявила Марина. – Подберу картину на это место. Да любую репродукцию из коллекции в рамку вставлю – и всё! Не надо, чтобы Коля замечал резкую непохожесть дочери. Он уж и сам уверовал в свою выдумку для родни. Поняла теперь, почему я отцу ничего не говорила? Представь, что бы началось в институте? Уж если сама виновата, так надо самой и расхлёбывать кашу.

– Сейчас поняла. Маринка, какая же ты стойкая!

– Вот так, грехи-то молодости всплывают. Но ты молчи, как и прежде. Мне просто что-то трудно стало находить общий язык с дочерью в последнее время. Вот вы с Машкой ладите, а я с Юлией – нет.

– Марина, всё образуется! – воскликнула я. – Девочка она славная. Немного строптивая, но это пройдёт!

– Отливаются мне родительские слёзки! Сколько мать моя плакала, сколько корвалола и прочей гадости выпил отец! – заявила Марина. – Только мне кажется, что ты меня не понимаешь до конца. Ты же праведница, идеалистка!

– Ну, скажет же! – возмутилась я. – Нашла праведницу!

– Нет, рассуди сама, у тебя по большому счёту всё правильно и благоразумно выходит! Ты всегда вовремя останавливалась у любой опасной черты! Не зря я твою фотографию над письменным столом вешала! Надо было чаще в твои глаза смотреть!

– В молодости останавливалась, пока мама тормозила… – задумчиво изрекла я.

– Что-что?! – не поняла Марина. – Ты сейчас о чём?

– О любви! О чём же ещё? – рассмеялась я. – Все наши беды от неё.

– Вот это ново! – удивилась Марина. – Теперь я тебя не понимаю!

– Длинный это разговор! Но… «Во всём мне хочется дойти до самой сути», – процитировала я Пастернака. – Такой день выпал, подруга.

– Поговорим о свойствах страсти?

– Поговорим!

Глава 15

Сводная кровь

Светлана Леонидовна не раз врывалась в нашу семейную жизнь, словно буревестник. В очередной раз она сбила нас с толку, когда Машеньке исполнилось пять лет. Жили мы у моих родителей и вскоре намеревались приобрести собственную однокомнатную квартирку где-нибудь поблизости. Мать Юры спутала планы, сделав заманчивое предложение. Вначале она пригласила моего доверчивого мужа на предварительное обсуждение проекта одного, позже – нас троих вместе.

Светлана Леонидовна не утратила былого влияния на своего сына! Юра вернулся от матери какой-то иной, словно закодированный неведомым шифром. Я насторожилась.

Всё было обставлено шикарно и выглядело, как долгожданное сближение. Светлана Леонидовна накрыла роскошный стол, одарила небольшими подарочками. Мне – духи, Маше – большую красочную книжку, Юре – галстук. Мило, и по-родственному трогательно.

– Вот что я хочу вам предложить, мои дорогие, – вкрадчиво начала она. – Вот ты, Анна, обижаешься на меня, я знаю. Ну, бываю резковатой, что делать! Меня работа испортила! Но сейчас у меня появилась мысль: почему бы вам ни переехать ко мне? Квартира просторная, полнометражная, не то, что у твоих родителей – типовой панельный домишко! Район хороший. Самый центр. Я прилично зарабатываю, одной даже многовато, так что могу вам помогать иногда. Я убедилась, вы – ребята серьёзные. Ваш брак прочный. Машутка у нас растёт замечательная. А потом ведь всё вам достанется. Начинайте, обживайтесь!

Она зазывно смотрела на нас и лучезарно улыбалась, но её медовые речи меня не увлекали. Со стены строго взирал её двойник – в гостиной висел огромный парадный портрет кисти известного художника Китаева. На нём она была другая, чем в тот момент за столом. Более надменная. Художник мастерски сумел передать её холодную красоту и колкий взгляд снежной королевы. Свекрови вокруг было так много, и она подавляла своей масштабной личностью во всех ипостасях. Мне было бы гораздо комфортней в небольшой квартирке, пусть однокомнатной, но исключительно своей.

Юра считал по-другому. Его тайная идея – совместить в своей жизни и меня, и мать – приобретала реальные очертания. Он дрогнул душой и пошёл на зов крови. Он хотел войти в ту же воду, что омывала его в детстве. В нём, во взрослом мужчине, проглянул маленький доверчивый мальчик.

– Может, попробуем? – с упованием спросил мой немногословный муж по дороге домой.

В краткой Юриной фразе таилось всё: его доброта, скрытая любовь к матери, сыновнее желание сближения с ней, надежды на лучшее для всех нас. Я с грустью задумалась. Его решение читалось по глазам без дополнительных пояснений. Наши мнения досадно не совпадали. Для меня дать согласие означало потерять самостоятельность и независимость. Для него – возможность сохранить скопленные деньги и восстановить тёплые отношения с матерью. Я тогда пошла на поводу у мужа. Я испугалась, что в случае отказа наши отношения разладятся. Я тоже дрогнула душой, поступилась принципами. И мы переехали.

Легко сказать, да не так быстро сделать. Машу пришлось срочно переводить в другой детский сад. Часть скопленных средств мы затратили на косметический ремонт в квартире. Поэтапно перевозили вещи. Приспосабливались к особенностям района. Хоть и центр, но надо было привыкать.

Светлана Леонидовна взирала на нас со снисходительным одобрением. Её план удался. Сама она возвращалась домой довольно поздно, а по выходным отсыпалась. У неё давно сложились привычки деловой женщины, не обремененной семьёй.

Больше всего я переживала за дочь, но она, к счастью, легко освоилась в новой группе детей. Вроде бы всё устроилось, но как-то без отрады для меня. Юра напротив выглядел очень довольным. Мария жила своей эмоциональной детской жизнью, в которой переезд стал просто занимательным эпизодом, переменой декораций. Каждый из нас троих стал отдельным, обособленным индивидуумом. Недосказанность зависла в воздухе, как мерзкая паутина.

Даже очень любящие супруги разнятся по осмыслению окружающей действительности. Многое, что нашим мужьям пустячно, для нас весьма важно. Проблема двух хозяек на кухне не заставила себя долго ждать. Всё, что я готовила, совершенно не нравилось свекрови!

У нас случались такие сцены:

– Это что? – вопрошала Светлана Леонидовна, ковыряясь вилкой в тарелке.

– Фаршированный овощами перец, – сдержанно отвечала я.

– Перец, мам, – миролюбиво вторил Юра. – Полезно и некалорийно!

– Это какое-то блюдо без вкуса и запаха, – грубо заявляла свекровь, но продолжала есть.

Я отмалчивалась, и это тяготило.

У неё имелось непостижимое свойство: Светлана Леонидовна теряла мелкие вещицы. Очки, кошелёк, пояса от платьев, серьги, кольца, ключи, документы. Теряла не безвозвратно, а просто забывала, куда положила. Если ей что-то срочно требовалось, она просила Юру поискать. Мой муж со всей ответственностью приступал к делу, не жалея времени. Светлана Леонидовна его не благодарила, а обвиняла Машу в том, что та, по её мнению, куда-то всё прячет, заигравшись.

– Надо вставить в дверь моей комнаты замок! – грозно заявила она однажды. – Марии там делать нечего!

– Мама, ты просто сама забываешь, куда кладёшь свои вещи! – осмелился возразить Юра.

– А-а, сынок, ты мне намекаешь на старческий маразм?! Я ничего не забываю! – уверенно заявила свекровь. – Я даже на работе не веду ежедневников, а полагаюсь на свою память! У меня дела куда поважнее ваших, и справляюсь я с ними хорошо!

– Так ты и выкладываешься вся на работе, – не отступал Юра. – Приходишь уставшая, вещи бросаешь, где придётся.

Убеждать было тщетно. Замок в дверь вставили, но исчезновение мелких вещей у моей свекрови не прекратилось.