Смуглое лицо Панди посерело.
– Ты думаешь, что-то попало туда из инопланетного модуля? – Она с трудом заставила себя произнести эти слова.
Салли не могла смотреть девушке в лицо. Как ей согласиться с этим, как взглянуть правде в глаза?
– Не знаю, может быть, и так. Но я все равно ничего не понимаю. Сначала что-то странное стряслось с Роджером, затем эта загвоздка с портативным компьютером. И когда я присоединила машину к компьютерной сети судна, эта штуковина разнесла интеллект корабля вдребезги.
Что-то холодное, неприятное шевельнулось внутри Панди: «Нет, не может быть! Значит, все-таки отец был прав! Как он говорил, так и вышло. Салли не хотела соглашаться с очевидным. С этого момента Прамод будет просто невыносим».
– Как бы то ни было, я позабочусь о мерах безопасности. Я собираюсь привести в полную готовность спасательный модуль, – потерянно произнесла Салли.
– Но что же это такое, Салли? Неизвестная нам биоформа?
Салли едва сдержалась, чтобы не закричать: «Какая же это биоформа, если она выводит из строя компьютер? Как живое существо может поразить внутреннюю начинку машины?» Но Салли промолчала.
Худшио опасения Панди, похоже, начали оправдываться. Она поймала Салли за руку:
– А если это какая-то инопланетная инфекция? Которая может передаваться от людей к машинам и так далее?
Салли покачала головой:
– Нет, это безумие! Что живого могло быть в этом модуле? Ведь он в течение пятидесяти часов был открыт вакууму. Мы ведь снимали эту штуковину камерами при полном увеличении!
– И тем не менее что-то случилось – что-то могло попасть в компьютер только из того модуля. Салли, скорее всего, так оно и есть.
Но Салли, не дослушав, повернулась и со всех ног бросилась к небольшому стыковочному отсеку, в котором находился спасательный аппарат. Это было небольшое судно с запасом питания и крохотной жилой зоной, рассчитанной на пять человек.
Когда Салли ушла, захлопнув за собой дверь, Панди осталась наедине со своими мыслями. Она отчаянно пыталась найти какое-то объяснение. Это было необходимо, но в то же время она страшилась получить ответы на мучившие ее вопросы.
В нерешительности Панди пошла к комнате матери. Тилли принимала душ, вывесив на дверь табличку: «Просьба не беспокоить». Таким образом она пыталась укрыться от грубой действительности.
Панди хорошо знала, что мать лучше не трогать во время столь любимых ею долгих часов в душевой кабине. Поэтому девушка прошагала мимо, в приемную, а затем вверх по пандусу на мостик, где, нахохлившись у компьютерного терминала, сидел Прамод. Теперь управление осуществлялось через вспомогательную аварийную систему с ограниченной памятью, ужасно медлительную, со слаборазвитым, зачаточным интеллектом.
Прамод поднял голову. По щекам его бежали слезы. Панди была потрясена. Ей не раз случалось видеть отца расстроенным, но никогда еще она не заставала его в слезах.
– Компьютер вышел из строя, о жестокая дочь! Корабль поврежден, и его уже не исправить. Мы потеряли девяносто три процента файлов. Все центральные модули интеллекта корабля утрачены безвозвратно Их нет!
– Не может быть! .
– Я сам не понимаю, что происходит. На модуле не зафиксировано ни одного случая какой-либо деятельности механического характера. Как же тогда мог выйти из строя наш компьютер?
Панди не хотелось думать об этом, по крайней мере пока.
– Но мы ведь сможем вернуться на Саскэтч, скажи, отец?
Прамод повернул к дочери лицо, потемневшее от неприкрытой злобы, почти ненависти:
– Да, мы сможем вернуться. Мы сможем сами рассчитать орбиту для возвращения на Саскэтч. У нас еще, к примеру, остается вспомогательный аварийный компьютер. Но дело вовсе не в этом, хотя, конечно, такая глупая и эгоистичная особа, как ты, никогда не постигнет истину. Утратив интеллект корабля, мы не сможем поддерживать программу продления жизни. Информация о ней хранилась в памяти главного компьютера корабля, и вот теперь все потеряно безвозвратно: история нашего здоровья и болезней, все детали, касающиеся нашего организма, которые накапливались в течение всей нашей жизни. Конечно же, многие из этих данных были в свое время скопированы, и если бы я снова мог загрузить информацию в корабельный компьютер, все было бы вновь в порядке, но, увы! Все пути ввода информации блокированы – как только компьютер получает новый файл, он разбивает его вдребезги! А вспомогательный компьютер слишком мал и чертовски медлителен, чтобы следить за программой продления жизни. – И Прамод разрыдался. – Мы состаримся! Панди, о Панди, мы состаримся!
Панди понимала, что это значит.
Отец жил уже не первое столетие, и поэтому без постоянного контроля и регулярных микродоз дюжины омолаживающих и иммунных препаратов Прамод и Тилли за каждый год полета будут стариться на дюжину лет, особенно в условиях постоянного стресса. А если вдруг у них разовьется старческий рак, то смертельный исход почти неизбежен. Стараясь успокоить отца, Панди невнятно пробормотала:
– Но ведь мы долетим до Саскэтча меньше чем за три месяца.
Прамод махнул рукой:
– Да знаю я. Но мы можем потерять наше судно, а ускорение, скорее всего, поломает наши старые хрупкие кости. Тебе ведь известно, что первая проблема, с которой мы столкнемся, это регулирование содержания кальция.
Панди посмотрела на отца едва ли не с отвращением.
– Поэтому нам нельзя слишком торопиться. Пусть у нас на обратный путь уйдет месяцев пять. К тому времени мое состояние станет совершенно ужасающим, Панди. Я буду обыкновенным семидесятипятилетним стариком, если считать по естественному возрасту, – старым, дряхлым, едва волочащим ноги! Тилли станет старухой, которой перевалило за шестьдесят. Как, по-твоему, она будет себя чувствовать? А как только человек состарится, молодость ему уже не вернуть. Мы потеряем ценнейшие годы юности и зрелой жизни!
Панди пристально рассматривала отца. Слезы Прамода уже успели высохнуть, но глаза горели безумием. Прамод всегда кичился своей моложавой внешностью – ведь он соблюдал правила продления жизни чуть ли не с отрочества. Это было отличительной чертой прежнего стиля жизни семейства Бешванов в роскошном хабитате Гиперион.
– Отец, мне, право, жаль...
Прамод пристально посмотрел на дочь.
– Тебе? Жаль? Разве такому жестокому, бессердечному созданию, как ты, свойственна жалость? Тебе, недостойной своих родителей?
Прамод всплеснул руками и с силой опустил их на крышку пульта.
– И как теперь мы должны выпутываться из этого положения? – потребовал он ответа. – Как только я мог позволить этому идиоту Ксермину вовлечь нас в подобную авантюру?! Да ведь нам целые месяцы лететь и лететь, прежде чем мы отыщем какую-то помощь. И даже если мы просто дадим сигнал бедствия, нам не миновать тюремного заключения ИТАА. Ведь мы вторглись в запретную зону. А в тюрьме будет не до продления жизни. Твоим родителям грозит верная смерть. Надеюсь, теперь тебе понятно, чем мы рисковали ради тебя, глупая, противная девчонка! Мы рисковали всем на свете, только чтобы ты могла посещать лучшие школы в системе Ноканикус, чтобы из тебя вышло хоть что-то путное. Мы все принесли в жертву ради этого. Мы пожертвовали лучшими годами нашей жизни!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});