В большом погребе было множество огромных бочек с элем, и тянулись бесконечные ряды полок с винными бутылками. Некоторые из бутылок явно лежали тут давно – судя по тому, что были затянуты паутиной. Стояла мертвая тишина. Похоже, в погребе, кроме меня, никого не было – если, конечно, кто-нибудь не наблюдал за мной, затаившись среди бочек. Свеча освещала лишь небольшое пространство вокруг, и уже в нескольких шагах все утопало во тьме, так что спрятаться было где.
По словам брата Питера, священники спускаются в погреб за вином раз в неделю и, по большей части, не очень-то любят это делать – из-за Лиха, конечно. Однако относительно людей квизитора он ничего утверждать не мог: они не местные и мало что знают, а потому не испытывают страха. Более того, они наверняка не упустят возможности угоститься элем и вряд ли удовлетворятся одной бочкой.
Я осторожно пересек погреб, через каждые десять шагов останавливаясь и прислушиваясь. И наконец увидел дверь, ведущую в коридор, а в потолке чуть левее нее большой деревянный люк, прилегающий непосредственно к стене. У нас дома тоже есть такой люк. Когда-то наше хозяйство называли «Фермой Пивовара», потому что наши предки поставляли пиво в окрестные таверны и хозяйства. По словам брата Питера, здешний люк использовали, чтобы забирать из погреба бочки и корзины с бутылками, не проходя через дом священников. И он был прав, говоря, что это самый легкий способ сбежать отсюда. Конечно, тут нас скорее могут заметить, однако, вернувшись к Серебряным вратам, мы рискуем столкнуться с Лихом, а если учесть, что Ведьмак уже провел достаточно времени в заточении, у него вряд ли хватит сил, чтобы одолеть его. Да и о проклятии не стоит забывать. Верит Ведьмак в него или нет, но искушать судьбу не стоит.
Прямо под люком стояли большие бочки с пивом. Я поставил свечу на одну из них, положил рядом посох и, забравшись на другую, смог дотянуться до люка. Замок в нем был устроен таким образом, что его можно было отпереть с любой стороны. Ключ Ведьмака еще раз помог мне, и я отпер люк, но не стал его открывать, потому что это могли заметить снаружи.
Дверь в коридор тоже открылась без труда. Я медленно проворачивал ключ в замке, чтобы не произвести ни малейшего шума. Да, повезло Ведьмаку, подумал я, что у него брат слесарь.
Открыв дверь, я вышел в длинный, узкий, вымощенный плитняком коридор. Он оказался пуст, но примерно в двадцати шагах впереди, справа, я увидел закрытую дверь и над ней горящий факел, вставленный в кольцо. Надо полагать, это и есть караулка, о которой говорил брат Питер. Дальше по коридору виднелась вторая дверь, а за ней уходящие вверх каменные ступени.
Я медленно, почти на цыпочках, держась в тени, пошел по коридору к первой двери. Оказавшись рядом, я услышал доносившиеся изнутри звуки – покашливание, смех и бормотание голосов.
Внезапно сердце у меня заколотилось со страшной силой. Очень близко к двери раздался низкий голос, и не успел я спрятаться, как дверь с силой распахнулась, едва не ударив меня. Я быстро юркнул за нее и распластался на каменной стене. В коридор вышел человек.
– Мне пора вернуться к своим делам, – произнес голос, который я сразу же узнал. Это был квизитор, и он обращался к кому-то в караулке! – Пошлите за братом Питером. Пусть его доставят ко мне, когда я закончу с остальными. Отец Кэрнс не сам упустил нашего пленника, он знает, кто в этом виноват. Хорошо хоть, у него хватило здравого смысла сообщить обо всем мне. Покрепче свяжите нашему доброму брату руки да не церемоньтесь с ним. Пусть веревка врезается в тело, чтобы он не сомневался в том, что его ждет! Уж конечно, не просто пара резких слов. Каленое железо развяжет ему язык!
Ответом ему был взрыв громкого, грубого хохота. Квизитор закрыл дверь и быстро зашагал по коридору к ступеням в дальнем конце. От движения воздуха черный плащ вздымался у него за плечами.
Стоило ему обернуться, и он увидел бы меня! Мелькнула мысль, что он остановится рядом с камерой, где сидели обреченные, но, к моему облегчению, он прошел мимо, начал подниматься по лестнице и исчез из вида.
Бедный брат Питер! Его собирались допрашивать, и у меня не было никакой возможности предупредить его. И это я – тот беглый пленник, о котором упоминал квизитор. Брат Питер позволил мне сбежать, и за это его будут пытать. Значит, отец Кэрнс рассказал квизитору обо мне. Ведьмак уже у него в руках, теперь квизитор наверняка хочет схватить и меня. Я должен освободить учителя до того, как будет уже слишком поздно для нас обоих.
В этот момент я едва не допустил грубую ошибку, двинувшись по коридору в сторону камеры, но через мгновение до меня дошло, что приказ квизитора, скорее всего, будет выполнен немедленно. Так оно и произошло. Дверь караульного помещения снова открылась, оттуда, размахивая дубинками, вышли два человека и зашагали к лестнице.
И опять, как только дверь закрыли изнутри, я оказался весь на виду, но удача и на этот раз не оставила меня. Караульные не обернулись. Как только они скрылись, я выждал несколько секунд, пока эхо их шагов не стихло вдали и сердце не перестало колотиться как бешеное. И тут я услышал доносившиеся из камеры голоса. Кто-то плакал, кто-то молился. Я метнулся вперед и оказался у тяжелой двери, верхняя треть которой представляла собой металлическую решетку.
Я поднес свечу к решетке и заглянул внутрь. В трепещущем свете камера выглядела скверно, а запах оттуда шел еще хуже. Там теснились около двадцати человек. Некоторые лежали на полу и, похоже, спали. Другие сидели, прислонившись спиной к стене. Какая-то женщина стояла рядом с дверью – это ее голос донесся до меня. Я подумал, что она молится, но она, закатив глаза, бормотала какую-то тарабарщину и, похоже, была на грани безумия.
Мне не удалось разглядеть ни Ведьмака, ни Алисы, но это не означало, что их там нет. В камеру затолкали всех пленников, которых ожидал костер.
Не тратя времени даром, я положил посох, отпер дверь и медленно открыл ее. Я хотел войти внутрь и поискать Ведьмака и Алису, но не успел даже полностью открыть дверь, как женщина, которая стояла рядом и причитала, преградила мне путь.
Она громко прокричала что-то прямо мне в лицо. Я не понял ни слова, но испуганно оглянулся на караулку. Спустя несколько мгновений остальные пленники вскочили и столпились у женщины за спиной, выталкивая ее в коридор. Слева от нее стояла девочка, может, всего на год старше Алисы, с большими карими глазами и добрым лицом… Ну я и обратился к ней.
– Я ищу кое-кого, – прошептал я.
Больше я не успел произнести ни слова. Девочка широко открыла рот, как бы собираясь заговорить; зубы у нее были скверные – отчасти ломаные, отчасти гнилые. Однако вместо слов изо рта у нее вырвался дикий смех. Окружающие тут же шумно загомонили. Не имело смысла взывать к их разуму или просить успокоиться. Этих людей пытали, они провели много дней или даже недель, ожидая смерти. Они тыкали в меня пальцами, а какой-то крупный, долговязый мужчина с дикими глазами с силой сжал мне руку и стал трясти ее в знак благодарности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});