– Андреас, – тихо окликнула его Холли.
– Да, любовь моя?
– Мне кажется, этой сцены было достаточно. – Голос ее предательски дрогнул.
– Тебе не нравится, как мы танцуем?
– Мне не нравится, что все выглядит так, как будто все было специально… – Холли не договорила. С тяжелым вздохом, означавшим, что она сдалась, она притянула к себе его голову.
– Я больше не могу. Рисковать, так рисковать. Я знаю, это безумие, но я хочу тебя, Андреас…
– А я хочу, чтобы ты хотела меня, – сказал Андреас.
Ночь была теплой и звездной. Окна спальни Андреаса были распахнуты настежь, поэтому создавалось ощущение, что его кровать стоит прямо под открытым небом.
Андреас на руках внес сюда Холли. Она улыбалась, глядя на него и думая про себя: «Это мой муж. Мое сердце. Мой дом. Мой Андреас».
Пути назад больше не было. Андреас поставил Холли на ноги возле кровати. Она едва могла стоять. Все ее тело было объято огнем желания, и, если бы сейчас Андреас оттолкнул ее, она бы сама пошла за ним.
Он принадлежит ей. Ее тело жаждало его прикосновений, его ласк, его поцелуев. Холли подняла на Андреаса затуманенные от страсти глаза. Сердце ее на миг замерло, а затем забилось с удвоенной силой, когда она прочла в глубине его глаз отражение собственного желания.
Андреас. Мужчина, которого она когда-то полюбила и так и не смогла разлюбить.
– Холли, – хрипло простонал Андреас. – Моя жена.
И Холли вдруг обнаружила, что она без одежды лежит на прохладных шелковых простынях, а между нею и ее мужем больше нет никакой преграды.
Должно быть, Андреас раздел ее, пока она с такой же лихорадочной поспешностью избавляла его от одежды, стремясь поскорее добраться до его обнаженного тела. Ей нужно было коснуться его, убедиться, что это все-таки снова случилось.
– Ты прекрасен, – благоговейно прошептала она.
Андреас негромко рассмеялся низким горловым смехом, накрывая ее тело своим:
– И это ты говоришь мне, сердце мое?
Больше он ничего не сказал. То, что Андреас и ее считает прекрасной, говорили его губы и руки. От его ласк тело Холли размякло, дыхание сбилось, стоны удовольствия срывались с губ. Она словно оживала, чувствуя его прикосновения каждым нервом, каждой клеточкой.
И она тоже касалась его, гладила, ласкала твердое мускулистое тело, испытывая от этого не меньшее удовольствие, чем получала от его ласк. Они уже пылали, но жар их тел все нарастал. Еще немного – и оба превратятся в чистое пламя.
Все эти годы Холли думала, что больше никогда не испытает этой всепоглощающей силы страсти. Никогда не почувствует себя такой… полной, словно нашедшей недостающую частичку себя. Если бы это никогда не повторилось, она бы так и продолжала считать, что все, что она напридумывала себе про Андреаса, не больше, чем ее пылкое девичье воображение.
Однако, снова оказавшись с ним в одной постели, Холли поняла: это не ее воображение. Все действительно так и было. Сказка, ставшая реальностью. Ей не удалось завязать ни с кем из соседей или коллег по работе роман, так как она мысленно всегда сравнивала мужчин с Андреасом. А разве могли они выдержать с ним сравнение? Нет, не потому, что он был принцем, а потому, какие чувства переполняли ее, когда он был рядом…
Все, что она когда-то испытывала, снова вернулось к ней, но уже не как просто большая волна, а как цунами. Но цунами не разрушительное – требовательное, жадное, настойчивое и в то же время нежное и почтительное. Андреас словно восхищался и пел гимн ее телу, ее красоте.
В свою очередь, он как будто ожидал – нет, настаивал на этом! – чтобы она, как и он, разделяла его восторг.
Но Холли не могла бы поступить иначе, даже если бы хотела обратного. Она упивалась тем, что они снова вместе. Их наслаждение было одним на двоих, и, когда оно приблизилось к своему пику, а для Холли ночь превратилась в день, пылающий раскаленным добела пламенем желания, она выдохнула его имя и застонала, не в силах сдержать свой восторг…
Позже они лежали рядом. Их тела были переплетены. Желание медленно угасало, но стоило кому-нибудь из них коснуться другого, как оно вспыхивало вновь, и они снова и снова с жадностью любили друг друга, как если бы их тела наверстывали упущенное за все проведенные вдали друг от друга годы.
Эта ночь была слишком драгоценна для того, чтобы тратить ее на сон. Она еще успеет выспаться. Когда будет лежать в своей постели одна. Сейчас имело значение только то, что они вместе. Сейчас для Холли был важен только Андреас.
В продолжение этой безумной, наполненной страстью ночи, она заново открыла его для себя – уже не мальчика, а мужчину во всем расцвете сил. Такое тело могло принадлежать атлету. Холли вспомнила, как Андреас любил физическую работу, тяжелый труд на ферме, будь то починка покосившейся ограды или уход за скотом. Но Холли мало интересовало то, какие занятия помогали ему в этом сейчас. Гораздо важнее было то, что он с ней. И она снова прижималась к Андреасу, чтобы быть к нему еще ближе, хотя находиться ближе уже казалось невозможным.
Холли бы не возражала, если бы эта ночь никогда не кончалась…
– Ты красивее, чем я тебя запомнил, – услышала она шепот Андреаса и подумала: «Ты тоже». – Моя красавица. Холли. Моя Золушка.
Рассвет наступил для них слишком быстро – их тела еще не успели насытиться. Они встречали его в объятиях друг друга, наблюдая за тем, как за горизонтом встает солнце, объявляя о начале нового дня.
Холли охватило странное чувство умиротворения. Как если бы ей снова стало семнадцать, перед ней открыты все пути, а обожаемый ею принц любил ее не меньше, чем она его.
– Не хочешь пойти искупаться, любовь моя? – спросил ее Андреас.
– С тобой я готова пойти куда угодно, – не думая, ответила она.
Андреас приподнялся на локте, с улыбкой взглянул на Холли и поцеловал ее в кончик носа.
– Тогда купаться! – объявил он.
– Правда, я не уверена, что могу пошевелить хотя бы пальцем, – призналась Холли. – Ты не возражаешь против того, чтобы помокнуть в ванной?
– Идет.
Почти в ту же секунду Холли очутилась в его объятиях, а спустя еще мгновение Андреас уже направлялся с ней к двери.
– Но на нас же ничего нет! – вспомнила Холли.
Андреас замер, словно эта мысль только что пришла ему в голову. Он взглянул на нее, его темные глаза заискрились от смеха.
– И в самом деле, – с хорошо разыгранным изумлением сказал он. – Но так даже лучше.
Он поцеловал ее сначала в лоб, а затем его губы опустились ниже, накрыв ее губы. Не прекращая поцелуй, он открыл дверь, прошел мимо бассейна и отправился дальше, где их уже ждали поблескивавший на солнце песок и прозрачные волны.