В это время сын Сорка закончил накрывать стол и ушёл за стойку. Мы попробовали вино, которое он принес, и я не любитель этого напитка признал, что на мой дилетантский вкус вино было выше всяких похвал. Примерно в течение часа мы с Быхом сидели и пили вино, пока Инер и Сорк вполголоса обсуждали будущий урожай и мелкие бытовые проблемы деревни. За это время с вопросами к Инеру так никто из крестьян и не пришёл. Инер решил, что нам нет смысла задерживаться в деревне и, попрощавшись с Сорком и его младшим сыном, мы пошли к нашим лошадям. По дороге в замок я задал Инеру вопрос:
— Инер, почему ты или Сорк не могли вышвырнуть этого проповедника из деревни?
— Всё дело в том, что мы с Сорком являемся представителями власти на этой земле и нас могли обвинить в нападении на человека, который мирно высказывал свою точку зрения. В империи законом запрещено препятствовать кому-либо, когда он высказывает свои мысли, если он при этом не призывает к нарушению действующих законов.
— Нам надо как можно быстрее поговорить с проповедником и его охранниками. — Решил я поторопить Инера. Что-то подсказывало мне, что это надо сделать как можно быстрее.
— Грол наверняка уже беседует с ними. — Ответил Инер.
Я промолчал и пустил Ветра в галоп. Примерно через пол часа мы с Инером слушали доклад Грола.
— Молчат. — Рассказывал Грол. — Не проявляют какого-либо волнения, при этом пугая всех страшными карами.
— Где они находятся? — Спросил я.
— В подвале есть несколько камер. Там они сидят, как ты и просил, по одному.
Я тяжело вздохнул. Мне очень не хотелось делать то, о чём я думал, но я не видел сейчас другого выхода. Меня преследовала мысль, что нам надо очень торопиться, если не хотим остаться в дураках.
— Мне нужен топор, большой нож и верёвка. — Сказал я Инеру.
Инер внимательно посмотрел мне в глаза, собираясь что-то спросить у меня, но передумал и кивнул Гролу. Спустя несколько минут мы с Гролом стояли в подвале перед тяжёлой, обитой железными полосами дверью.
— Я пойду один. — Сказал я Гролу. — Охрана пусть ждёт на выходе из подвала. Сколько мне понадобится времени, сказать не могу.
Грол не согласился со мной:
— Я пойду вместе с тобой. Тебе не надо идти самому. Мешать я тебе не буду, а лишние знания мне не помешают — Инер рассказывал, что у тебя свой подход к решению нестандартных вопросов.
— Хорошо. — Согласился я. — Но предупреждаю — тебе может очень сильно не понравиться мой подход к этим людям.
— Я не считаю их нормальными людьми. — Ухмыльнулся Грол. — Так что я тебе не только не буду мешать, но и помогу.
Через несколько минут мне принесли всё, что я просил. Я несколько раз глубоко вздохнул и мы с Гролом зашли в камеру, плотно закрыв за собой дверь. Камера меня поразила, она была чистой и довольно просторной. Через не большое окно, которое находилось под потолком, поступало достаточно солнечного света. Проповедник сидел на топчане, на котором я с удивлением увидел вполне приличный матрас и подушку. Наш приход не произвёл на него ни малейшего впечатления. Он, не поворачивая головы в сторону дверей, процедил:
— Я, кажется, говорил, что бы меня не беспокоили. Очень скоро вы все будете наказаны за то, что лишили меня и моих людей свободы. Вы очень сильно пожалеете об этом. Но, если вы немедленно освободите нас и извинитесь, то я забуду об этом недоразумении.
Я стоял возле дверей и, покачиваясь с пятки на носок, не отвечал на его угрозы и ждал, когда проповедник посмотрит, кто к нему пришёл. Когда он, наконец, посмотрел в нашу сторону, на его лице пронеслась целая буря эмоций, среди которых я с облегчением для себя заметил страх. Я по-прежнему молчал и демонстративно крутил в правой руке большой мясницкий нож. После нескольких минут молчания проповедник разволновался не на шутку и начал кричать:
— Я требую, что бы меня и моих людей немедленно освободили. Вы не имеете права нас задерживать. Вы все очень сильно об этом пожалеете.
Я продолжал молчать и демонстративно осматривал проповедника с головы до ног, при этом в который раз мысленно убеждая себя, что у меня нет сейчас другого выхода — мне очень не хотелось делать то, для чего я сюда пришёл. Но мне надо было срочно узнать о проповеднике и его секте всё, что он мог рассказать и ради этих сведений я был готов пытать его. Моя интуиция кричала, что нам жизненно необходимы эти сведения, а своей интуиции я всегда доверял и ещё ни разу не пожалел об этом.
Видимо истолковав моё молчание и не подвижность как неуверенность, а может, потеряв над собой контроль, проповедник вскочил с топчана и попытался напасть на меня, стараясь при этом выхватить нож из моей руки. Я остановил его попытку ударом ноги, а ударом локтя, отправил его обратно на топчан. Нависнув над ним и прижав его грудь коленом, я буквально прорычал в его ухо:
— Ты расскажешь мне всё, что знаешь. Отговорки о том, что ты ничего не знаешь, для меня не подходят. Времени на размышление у тебя очень мало, если думаешь, что ты ничего нам не расскажешь, сразу огорчу тебя — ты расскажешь всё, что знаешь. — Я подошёл к Гролу и, взяв у него верёвку, начал на глаз отмерять кусок, что бы связать проповедника. — Если решишь молчать, то мне для начала придется раздробить тебе все кости топором. Если после этого ты будешь продолжать играть в молчанку, то я начну отрезать у тебя пальцы — сначала пальцы ног, потом будут пальцы рук и, если ты будешь продолжать молчать, то я придумаю, что у тебя ещё отрезать и ты расскажешь мне всё. Вот только после этого, из милосердия, мне придётся тебя убить, так как ты будешь представлять собой окровавленный кусок мяса.
Подойдя к проповеднику с куском верёвки в руках, я с удовлетворением увидел, как он сжался в комок и его била мелкая дрожь.
— Протяни вперёд свои руки. — Ласково попросил я его.
Фраза, произнесённая таким тоном, после того как я подробно описал, что его ожидает, если он будет молчать, окончательно добила проповедника, и он закричал, временами срываясь на визг:
— Я буду жаловаться императору! Вы не имеете права даже прикасаться ко мне! Вас всех казнят!
К сожалению, понял я, моих слов было недостаточно, что бы проповедник проникся серьёзностью текущего момента и понял, что я не уйду отсюда пока не получу от него нужных сведений. От его истерического крика у меня заложило уши и что бы успокоить его, я от души пару раз врезал кулаком по его наглой роже. Когда он, наконец, замолчал, я взял на излом кисть его руки, и резко рванув её, перевернул его на живот.
— Грол, давай верёвку. — Крикнул я.
С помощью Грола я быстро связал проповеднику руки и ноги. Усадив его на топчане, я взял в руки топор и присел рядом с ним:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});