Утверждение было спорным, но вот как раз спорить Саньку больше не хотелось. Хотелось уснуть.
Вадя забыться не давал. Вспомнив про зонт, он вдруг с азартом заговорил:
– А я сразу понял, что этот зонт не просто так зонт. Ты бы матери такой никогда не купил. Вижу, что избавиться хочешь, вот и помог. А чего? Может, твое проклятие больше не действует? Зонта нет, и проклятия нет. Все же логично. Кто его взял, тот и будет дураком. – И сам себе возразил: – Хотя ты говорил, что передать проклятие можно только своим… А если взял не свой? Может, тогда все и закончилось, а? Может, это как болезнь. У японцев на нее иммунитет. И только на русских действует. Еще бы, конечно, этого старика найти. Прощения там попросить или чего еще сделать. Через дорогу перевести. Сумки с продуктами до дома подбросить. Посуду помыть. Глядишь, подобреет, и зонт уже никому не понадобится. День без дождя – это много. Целый день! Столько всего придумать можно!
В номере Санёк первым делом полез под кровать. Пусто. Зонт не вернулся. А значит, проклятие от него ушло. К кому? Неужели к Ваде?
Санёк с сочувствием посмотрел на трещащего без умолку Слепцова. Кажется, Вадя и сам понимал, что все так просто закончиться не может. Не давая себе возможности остановиться и подумать, он продолжал строить фантастические планы на будущее.
– Завтра из дворца сразу в лапшичную. Не найдем там старика, по улицам пройдемся. Черт! Это же как в сказке «Карлик Нос». Травка нужна заговоренная. И гусыня.
В дверь постучали. Вадя испуганно посмотрел на Санька.
– Вот и гусыня, – вздохнул Санёк. Спать хотелось смертельно.
– Чего это? – спросил Вадя, с ногами забираясь на кровать.
– Зонт принесли. – Санёк через силу встал. – Японцы – деловая нация. Пока все в порядок не приведут, не успокоятся.
Вадя громко сглотнул и уставился на дверь немигающими глазами.
Появившаяся на пороге Анель успела сменить шорты и футболку на нечто длинное и белое, похожее на ночнушку. Санёк сдержал комментарий на тему перепончатолапых.
– Ты правда видел Черного Альпиниста? – с ходу спросила Анель и прикрыла за собой дверь. – Где?
– Да вот тут прямо и видел, – устало произнес Санёк. – В окно влез. Мы к нему. Вопросы разные задаем, чего, мол, и как. Вышло: номером ошибся. К тебе шел, не дошел. Сейчас вокруг гостиницы обойдет и вновь поднимется с другой стороны. Ты бубен свой далеко не прячь.
А сам показал Ваде кулак, чтобы на будущее думал, о чем болтает.
– Это тебе Шишкина про Черного Альпиниста сказала? – поморщился Вадя.
– Даша.
Санёк прикинул, какой сложный маршрут преодолела история, прежде чем попала к Анель. Интересно, они это обсуждают как байку или как реальные события. Чтобы Шишкина – и поверила? Кажется, Земля начинает вращаться в другую сторону.
– А зонт правда проклятый? – не остановилась на достигнутом Хусеитова. – Ты можешь им кого угодно убить?
– Шишкину в первую очередь. – Санёк удобно расположился на кровати. – Ну, и еще пару твоих недоброжелателей, если попросишь. Беру за каждое злое дело по десять поцелуев.
Все-таки девчонки – это сила. Надо будет как-нибудь использовать их способности передавать информацию. В мирных целях.
– Юлька сама ничего не понимает, – обиделась за подругу Анель. – И не брала она у тебя никакой зонт. Ты его где-нибудь потерял, а теперь все на нее сваливаешь.
– А вот послезавтра и увидим, – рванул вперед Вадя. – Если зонт у нее, она превратится в лягушку!
– Дурак! – бросила Анель, отбегая к двери. Но не вышла. – А ты правда Садако видел?
– Они на пару с Черным Альпинистом заходили, – поддакнул Санёк.
– Дурак! – повторилась Анель. – Если бы я встретила Черного Альпиниста, я бы у него про деда спросила. Он должен был его запомнить! Дед про него песню написал.
– Ну, вот и иди к себе, он тебя ждет.
Анель резко отвернулась, так что ее черные волосы взлетели, и тихо прикрыла за собой дверь.
– Трепло! – коротко бросил Санёк, растягиваясь на покрывале.
Задача теперь становилась совсем нерешаемой. Зонта нет, а проклятие где-то есть.
– Наоборот, все круто выходит! – заговорил Вадя. – Нас теперь все бояться будут. Скажем, что зонт нашли, а кто будет плохо себя вести, тому его и отдадим. Они откупаться начнут. Мы разбогатеем.
– Ты будешь богатеть, а я становиться уродом?
Раздражения больше не было. По сознанию холодным языком прошло равнодушие.
– Так ведь это ненадолго! Всего лишь на время дождя да по вечерам. А потом ведь все проходит. Слушай! Если я Садако встречу, она мне тоже что-нибудь даст?
– Догонит и добавит. – Глаза слипались.
На новый стук приятели даже не стали приподниматься с кроватей.
– Кто там? – лениво повернул голову Санёк.
На пороге нарисовалась Шишкина.
– Ну, и какая она? – грозно спросила Юлиана.
Из-за ее плеча виднелась макушка Абрамовой. Кристина явственно не вырисовывалась, но был слышен ее взволнованный шепот: «Ты спроси! Спроси! А?»
– В зеркало посмотри, поймешь. В руках еще коса.
– Я спрашиваю про Садако! Она правда существует?
Шишкина вплыла в номер, критично оглядела сверкающие чистотой стены и пол, глянула в распахнутую дверь ванной комнаты.
Санёк сел на кровати, мотнул головой, прогоняя серые сумерки из мозгов. Шишкина это не человек, а долото. Продолбит любой асфальт, не говоря уже о черепной коробке.
– Ты зонт брала? – спросил Санёк, отметая ненужные разговоры о призраках и красоте.
– Не брала я твой зонт. Я и в номере у тебя не была.
– Он не в номере. Его Слепцов в окно выбросил, а кто-то поднял.
– Зачем в окно? – Во взгляде Шишкиной было столько сочувствия, как будто Вадя не просто умом тронулся. Как будто все уже случилось: за ним приехала карета «Скорой помощи», и врачи тянут свои руки к его худым плечам.
– Мир спасти хотел, – выпалил Вадя.
Санёк грустно покачал головой. «Имя твое неизвестно. Подвиг твой бессмертен». Кажется, так написано на Могиле Неизвестного Солдата. Хладный труп Вади надо положить поблизости.
– Не видела я зонта! Может, он у Гайрайго?
Шишкина по-деловому выдвинула на середину комнаты стул и взгромоздилась на него. Справа и слева за ее спиной встали верные оруженосцы.
– А ей-то он зачем? – встряла в разговор Кристина. – Ты про Садако расскажи. Она правда существует?
– Сходи, проверь! – откинулся на стену Санёк. Сон потихонечку уходил. Девчонки своим жужжанием мертвого из могилы поднимут.
– Дурак! – присоединилась к мнению Анель Шишкина. – Если Садако есть, то и все остальное есть! Эти гаснущие свечи, эти истории. Нас заколдовали!
Вадя смотрел на Шишкину, открыв рот, и непроизвольно качал головой на каждое ее слово, от голоса впадая в транс. Санёк метнул в него подушкой, чтобы не сидел дундуком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});