Внезапно Аким вырывает меня из мечтаний на землю вопросом:
- Чем ты сегодня занималась?
По его нарочито небрежному тону, быстрому, но внимательному взгляду понимаю, что ему что-то известно про мой визит к Индире. То ли GPS в машине рассказал ему о моем необычном маршруте, то ли часы, похожие на фитнес трекер. Не собиралась, конечно, признаваться в своих неоднозначных вечерних похождениях, но теперь нутром чую, что юлить здесь не стоит.
- После работы я ездила на прием к ведьме.
- Вот как? – он не выглядит слишком удивленным. Точно что-то знает! – И зачем? Хотела кого-то приворожить?
- Да, - смеюсь беззаботно, - есть один бородач на примете!
- А если серьезно?
- Мне кажется, что меня кто-то сглазил. И ведьма, кстати, тоже мне сказала про одну завистливую блондинку с черным глазом. Ты случайно не знаешь такую?
Аким качает головой и заявляет:
- Это развод чистой воды! Ты же взрослый человек, должна понимать!
- Я ищу ту настоящую ведьму, которая не разводит, Аким. Ту, которая сможет мне помочь.
- Как ты определишь настоящую ведьму, глупышка? – ласково интересуется он, будто обращаясь к пятилетнему ребенку. И не скажешь ведь ему, что та ведьма, которая увидит Катю, услышит ее просьбу, и будет для меня настоящей!
- Я почувствую.
Аким сердито отводит тяжелый взгляд, опасаясь, наверно, меня им продырявить, но молчит. Надо же? Сработало! Где-то я читала, что мужчины могут оспорить тысячу логических аргументов, но с женским чутьем они своей логикой тягаться не могут.
- Ну, допустим, - ухмыляясь, неохотно соглашается он. - Только обещай, что будешь мне обо всем рассказывать.
- Слушаюсь, о повелитель! Хочешь держать под контролем мое новое увлечение?Он фыркает и переходит на более приземленные темы. С облегчением, выдыхаю. Похоже, самый трудный отрезок сегодняшней дороги мы с Акимом только что проехали!
Глава 19
Незаметно, день за днем пролетает рабочая неделя. Мы проводим не так много времени с Акимом - всего лишь завтракаем и ужинаем вместе, но эти часы я воспринимаю, как бесценные, долгожданные жемчужины, которые нанизываю одна за другой на ожерелье наших крепнущих отношений.
Он рассказывает про свою работу и я, глубокомысленно кивая, слушаю его с неподдельным интересом. За дымкой из непонятных терминов вырисовывается человек, увлеченный своим делом, способный вести за собой разномастных людей, почти играючи решать проблемы, достигать целей и отлично умеющий расставлять приоритеты. Мне кажется, я все больше к нему прикипаю. Хотя куда уж больше?
Описывает своих сотрудников. В основном, это парни, недавно закончившие универ, приехавшие зарабатывать стажировку. Таким, как они, без разницы, что их жизнь протекает в глуши – главное, чтобы были доступны сверхмощные, навороченные технологии, чтобы перед ними ставились интересные задачи, а вокруг сплотилась команда начинающих гениев.
Что касается моей работы, я всем довольна и, похоже, это взаимно! Мои подопечные, смышленый Иван и озорной Павел, простодушно рассказывают то свои, то чужие секреты, и я ненароком узнаю многое из того, что вроде бы знать не должна.
Например о том, как недавно по телефону Ольга поделилась со своей подружкой, что ей нравится новая няня (то бишь я) – ведь она умеет найти подход к детям, развлечь и обучить, при этом не особо их напрягая. А самое главное, в ней (то бишь во мне) есть стержень и хорошие отношения с мужем.
Дети бесхитростно, наперебой интересуются, что за стержень у меня есть? Могу ли я одолжить его для игры? Они, честное слово, его не сломают!
Поначалу меня озадачивает услышанное, но потом слова Ольги перекликаются с ее странными вопросами в первый рабочий день и меня озаряет! Прежде, чем принимать на работу красивую няню, Ольга пожелала убедиться, что у этой няни обустроена личная жизнь и эта девушка, вошедшая в ее дом и семью, не посягнет на ее Алексея. Поэтому она и провоцировала меня весь наш первый разговор, пытаясь выудить из меня жалобы, намекнувшие бы ей на проблемы в нашей паре. Жалоб не дождалась и поэтому расслабилась и выдохнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ольга все также, немного растерянно встречает меня каждый день и лениво машет в ту сторону, в которой, по ее мнению, находятся сейчас дети. А потом с улыбкой провожает в дорогу, когда я сажусь в машину.
Наконец, наступает суббота. Мы собираемся с Акимом в поездку, на юбилей родителей. Когда он задает мне рутинные вопросы (где его спортивная сумка, отдала ли я запасной поводок и намордник нашей соседке, к которой мы пристроили Рекси на выходные), неровные интонации в его голосе выдают волнение. Он явно нервничает, но о причинах почему-то умалчивает.
Наконец, мы забиваем сумками багажник его джипа и отправляемся в дорогу. Разумеется, порулить машинку мне не дают, и я устраиваюсь на переднем сидении рядом с водителем. Вспоминаю, как сидела здесь неделю назад, спасенная мужем из канавы, и грудь вновь заполняет теплая волна благодарности. Когда мы трогаемся, рассматриваю его профиль, любуюсь высоким лбом, красиво очерченной линией черепа. Он один из тех редких людей, кому бы подошла стрижка под ноль.
Сейчас он все время хмурится, хотя на дороге почти нет машин и погода для езды отличная. Меня неотвязно беспокоят его межбровные морщинки. Хочется стереть их ласковым касанием, легким ветерком сдуть из его глаз тревогу.
Включаю радио, чтоб немного разбавить напряжение, охватившее Акима. Песни про любовь его не устраивают, и он резкими, рублеными движениями переключает каналы. Как назло, везде одно и то же: «ты разбила мне сердце», «утоли мою печаль», «люблю тебя больше жизни», «ты моя нежность». Вскоре он и вовсе выключает радиолу.
Какое-то время щебечу про детей, вспоминаю их забавные высказывания (Паша про почки: «А я думал, что у людей почек нет, что они есть только у деревьев!» Про трясогузку: «Опять трясопопка к нам прилетела!»), но муж молчит, даже не улыбается, и надолго меня не хватает. Смиряюсь с неизбежной, гнетущей тишиной – так и едем полтора часа в гробовом молчании.
К ужину мы добираемся до цели. Подъезжаем по гравийной дорожке к дому отдыха, останавливаемся. Выхожу из машины и замираю от восторга. Перед нами высится шикарный трехэтажный особняк. Абсолютно белый, с красной черепичной крышей и аккуратными прямоугольниками окон.
Но самое главное – то, что вокруг дома. Куда не кинь взгляд, - повсюду лес, но там, где мы стоим, его заросли обрываются и открывают завораживающий вид на широкую гладь озера. Оно небольшое, но невероятно красивое. Сейчас в нем отражается яркая небесная лазурь, кроны деревьев, отзвуки птичьих трелей, плывущая вдалеке утиная стайка и я почти физически ощущаю, как меня наполняют покой и умиротворение.
Подбегаю к Акиму и шепчу:
- Спасибо, что согласился приехать! Здесь так красиво!
Он сухо кивает и велит проходить в дом, обещая, что сам занесет в нашу комнату все сумки.
Поднимаюсь по лестнице, захожу внутрь и попадаю прямиком в просторный холл. В центре его стоит празднично накрытый стол, за которым уже устроились незнакомые мне люди: и взрослые, и дети. Все, как один уставились на меня, а я на них. Растерянно здороваюсь.
От стола немедленно отделяется Алена, одетая в белое платье-футляр. Она с сияющей, ласковой улыбкой приветствует меня словами: «А вот и наша Катенька! Ну, наконец-то!» Обнимает и тянет к столу. Что-то лепечу про не распакованные вещи, и как раз в этот момент заходит Аким. Он обнимает мать, подошедшего уже к нам отца, улыбаясь и бормоча поздравления.
Мы поднимаемся на второй этаж, оставляем сумки в полупустой комнате и присоединяемся к застолью. Я устраиваюсь на стул между Акимом и Верой, женой Матвея, старшего сына Воронцовых.
У Веры, дородной, но приятной молодой женщины, двое детей пяти и трех лет: спокойный молчун Витя и непоседливая болтушка Варя. В светло-карих Вериных глазах затаилась вселенская усталость. Из общения с ней узнаю, что трехлетняя дочка плохо спит по ночам, до сих пор прибегая в кровать к родителям, когда ей вздумается. Бывает, и по несколько раз за ночь.