изменилось, оно оставалось таким же, словно высеченным из камня. Резкие черты, скрытые аккуратной бородой, тяжелый, давящий взгляд и чувственные губы, которые он как будто нарочно облизал, а потом слегка распахнул, добавляя дискомфорту у меня между ног еще большее напряжение. Мне хотелось простонать, сдавленный звук так и рвался из меня, когда краем глаза я видела, как широкая ладонь скользит по крепкому стволу. У меня кружилась голова от переполняющих ощущений, а в висках стучала только одна мысль: «Почему он смотрит на меня, а не на свою рабыню? Разве не ей он сейчас должен уделять внимание?»
Клим отвернулся от меня, а мне хотелось захныкать от отсутствия его внимания. Я впилась пальцами в бархат подлокотников, когда Клим, надавив пальцем на подбородок Аланы, протолкнулся членом между ее приоткрытых губ. Я не отрываясь следила за тем, как Клим медленно проникал в рот рабыни, как захватил ее горло с двух сторон, и его размеренные толчки превратились в жесткие, глубокие. Я слышала каждый звук, который издавала Алана. Она давилась, задыхалась, ее живот резко сокращался, она зажмуривалась, но никак не подавала знак, что ей это не нравится.
Клим резко вышел из ее рта, и я одновременно с Аланой хватанула немаленькую порцию воздуха. Оказывается, все это время я задерживала дыхание. Клим снова посмотрел на меня, скользя рукой по члену.
– Умница, – похвалил он то ли меня, то ли свою рабыню.
Мне было так жарко, что я чувствовала струйку пота, стекающую по позвоночнику. Пальцы побелели от хватки в подлокотники, между ног горело так сильно, что, казалось, я даже чувствовала этот жар ступнями. Как будто они стояли на раскаленных углях. Я тяжело сглотнула, когда Клим наклонился и медленно потянул один из зажимов, натягивая сосок Аланы. Она протяжно застонала, опустив голову. Клим переключился на второй сосок, получив ту же реакцию.
– Молодец, девочка, – снова похвалил он, выпрямившись. – Скоро все закончится.
Он разговаривал так, как говорили бы с ребенком. Как с человеком, который чем-то сильно расстроен. Его тон успокаивал, но не давал расслабляться. У меня было ощущение, что Клим каким-то образом пробрался ко мне в голову и распоряжался там моими эмоциями, отдавая им четкий приказ, что я должна чувствовать. Клим легонько крутанул Алану, и она повернулась так, что теперь я смотрела на развилку между ее ног. Не одна я была такая охренительно мокрая. Бедра рабыни были липкими и влажными. Клим, глядя на меня, провел пальцами по припухшим складочкам, и Алана выгнулась немного сильнее.
– Очень близко, – сказал Клим, перемещая пальцы выше, проводя ими между ее ягодиц. – Еще немного, правда, милая?
– Да, Мастер, – наконец подала голос рабыня. Она говорила так, как будто у нее рот был набит стеклом.
– Что нужно сказать, Алана?
– Умоляю вас, Мастер, позвольте своей рабыне кончить.
На лице Клима наконец появилась улыбка. Маленькая, жестокая. Он явно наслаждался унизительным положением своей сабы. Клим снова стал у головы Аланы и достал член.
– Потерпи немного, девочка, – произнес он, врываясь в ее рот.
Несмотря на то, что передо мной во всей красе была женская промежность, я не отрывала взгляда от перекошенного от удовольствия лица Клима, который жестко вколачивался в рот рабыни, придерживая ее обеими руками за шею. И он смотрел на меня. Наверное, это смущало и ужасало больше всего. Клим блуждал по мне взглядом, облизывая им каждый неприкрытый сантиметр моего тела. Щиколотки, колени, слегка разведенные в стороны. Он поднимался выше, где наверняка даже через ткань платья можно было рассмотреть, как колотилось мое сердце. Оно ускорило бег, когда Клим поднял голову лицом к потолку и закрыл глаза. Из его рта вырвалось рычание, а потом он снова резко опустил голову и, крепко сжав челюсти, кончил в рот рабыни. Все это время он как будто был связан со мной взглядами. Я физически ощущала его удовольствие. У меня между ног была такая пульсация, что, казалось, стоит даже мне самой прикоснуться к себе – неважно к какой части – я тут же улечу следом за Климом.
Он застегнул ширинку и, резко крутанув Алану, оказался между ее ног. Клим посмотрел на меня, закусив губу. А потом слегка улыбнулся. Не жестоко, не мрачно, но так, как будто знает мою самую страшную тайну. Я могла поклясться, что так оно и было. Потому что самой страшной тайной на тот момент стало то, что после этой сессии я вряд ли стану думать о своем парне. В моих фантазиях за какой-то час его вытеснил этот брутальный, жестокий мужчина.
Я жадно следила за тем, как Клим гладил ягодицы Аланы.
– Готова? – спросил он, снова глядя на меня. Я непроизвольно кивнула, и улыбка Клима стала шире.
– Да, Мастер, – со всхлипом произнесла рабыня.
– Хорошо. Без криков, – заключил он, а потом резко опустил руку и потянул за цепочку соединяющую зажимы для сосков, когда вторая рука с громким шлепком опустилась на промежность Аланы, и она взвыла, дергаясь на веревках.
Меня обдало горячей волной. Удовольствие, которое я до этого сдерживала, резко спустилось по позвоночнику, ударило в пах, и в глазах потемнело. Мои ноги вздрогнули, и я впилась пальцами в ткань платья. Не знаю, слышал ли Клим мой стон, но сдержать его мне оказалось не под силу. Так сильно и оглушающе я, кажется, еще никогда не кончала. Оргазм так мощно накрыл меня, что на пару мгновений у меня даже остановилось дыхание.
Я тяжело дышала, открыв глаза. Теперь я снова сидела, откинувшись на спинку кресла, и лениво наблюдала за тем, как Клим медленно опускал цепи. Сначала ноги и тело Аланы, потом руки. Он помог ей лечь прямо на пол лицом вниз. Рабыня хныкала, пока Клим освобождал ее от пут. Как только она оказалась на воле, Клим обошел Алану и пошел к такому же креслу, в котором сидела я, и разместился в нем, широко расставив ноги.
– Ползи, Алана, ко мне.
Я хотела возразить, сказать ему, что он бесчувственный, потому что рабыня чисто физически не могла подняться. Она пыталась опереться на руки, но тело подводило ее, и она снова падала на пол. Я бросала взгляд на Клима, но он был абсолютно невозмутим, пока наблюдал за потугами Аланы.