С одной стороны, легальное определение обычая допускает возможность придания статуса источника предпринимательского права недостаточно формализованным правилам поведения, с другой, не позволяет однозначно квалифицировать то или иное правило поведения в качестве правового обычая, применимого в сфере предпринимательских отношений. Все это способствует значительному судейскому усмотрению в части признания или непризнания того или иного правила поведения обычаем.
Однако, правовые обычаи как общеобязательные правила поведения также характеризуются юридической определенностью и защитой со стороны государства, поэтому они тоже должны соответствовать критериям принципа социальной справедливости.
В литературе ведется активная и многолетняя дискуссия о возможности отнесения к источникам права судебных прецедентов, т. е. судебных решений, имеющих обязательное значение при рассмотрении других аналогичных дел. Хотя, официально в Российской Федерации судебный прецедент в качестве источника права не признается[129], тем не менее, на практике при разрешении споров суды учитывают решения вышестоящих судов. Возможность использования предыдущих постановлений Конституционного Суда РФ в качестве судебного прецедента прямо закреплена в конституционном судопроизводстве Федеральным конституционным законом от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ (пункт 3 части первой статьи 43, статья 47.1). Ряд специалистов отмечает возрастающую роль судебной практики и актов высших судебных инстанций. Делаются выводы о том, что судебное правотворчество постепенно признается источником российского права[130]. Так, Г. А. Гаджиев полагает, что для предпринимательского права России судебная практика становится новым и весьма важным источником права[131]. В. Ф. Попондопуло относит судебную практику к источникам коммерческого права[132]. В. С. Белых, хотя и считает, что формально судебная практика не является источником права, тем не менее, отмечает, что она играет роль фактора, оказывающего существенное влияние на совершенствование и развитие предпринимательского законодательства[133].
Судебная практика в сфере предпринимательства огромна и весьма многообразна. Прежде всего, это решения Конституционного Суда РФ, содержащие важные прецедентные правовые позиции по вопросам толкования конституционных основ предпринимательской деятельности на основе конкретных судебных дел. Они действуют непосредственно и не требуют подтверждения другими органами и должностными лицами. Например, в Постановлении от 18 июля 2003 г. № 14-П Конституционный Суд РФ указал, что осуществляя регулирование предпринимательской деятельности коммерческих организаций федеральный законодатель обязан учитывать, что возможные ограничения федеральным законом свободы предпринимательской деятельности и свободы договоров, исходя из общих принципов права, должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц.
В связи с тем, что по общему правилу судебный прецедент в качестве источника российского права не признается, то не допустимо и применять к судебному решению нормативное требование принципа социальной справедливости. Иными словами, судебное решение не создает юридических норм, направленных на обеспечение равенства правовых возможностей для неопределенного круга лиц.
Вместе с тем, общеправовое требование процессуальной справедливости является одним из базовых в судебном разбирательстве. Например, в арбитражном процессе оно формулируется как задача арбитражного судопроизводства и заключается в требовании обеспечения справедливого публичного судебного разбирательства в разумный срок независимым и беспристрастным судом (п. 3 ст. 2 АПК РФ). Необходимость выделения отдельного процессуального понимания принципа справедливости обусловлена тем, что представители отраслевых правовых наук не имеют сложившегося единообразного представления о содержании понятия справедливости и соответствующего ему принципа. Точки зрения и понимания этой категории столь разнообразны, что текущее состояние в правовой науке можно охарактеризовать как научный хаос в понимании принципа справедливости.
Отсутствие четких научных критериев понятия принципа справедливости (социальной справедливости) отразилось и в законодательстве. В федеральных законах эта категория используется в разных смыслах и контекстах. В УК РФ выделена отдельная статья 6 «Принцип справедливости», из которой следует, что наказание и иные меры уголовно-правового характера должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. В КоАПе справедливость во многом отождествляется с законностью. Поэтому при рассмотрении и разрешении судами административных дел она обеспечивается соблюдением законодательства, точным, соответствующим обстоятельствам административного дела, правильным толкованием и применением законов и иных нормативных правовых актов. В Гражданском кодексе РФ эта категория также используется в разных смыслах. В ст. 6 упоминается о требовании справедливости, а в статьях 308.3 и 393 о принципе справедливости. При этом принцип справедливости разграничивается с принципом соразмерности. Хотя в ст. 451 упоминается «справедливое распределение», которое по смыслу нормы охватывает и соразмерность. А в ст. 65.2 используется понятие справедливой компенсации, определение которой отнесено к усмотрению суда.
Соотношение «функционального» требования принципа социальной справедливости с источниками предпринимательского права
Существование права как общесоциального регулятора имеет смысл только тогда, когда юридические нормы реализуются в фактическом поведении людей. При этом завершает свое действие механизм правового регулирования, что свидетельствует о нормальном функционировании правовой системы. Главной же юридической целью правовых норм является «обеспечение исполнения требований права (охрана законности)»[134], поэтому с точки зрения юридического принципа социальной справедливости реализация юридической нормы будет «объективно должной», если поведение адресатов нормы адекватно заложенной в ней модели поведения[135], соответствует смыслу и букве правовых предписаний. Именно в этом заключается «функциональное» требование принципа социальной справедливости. Его осуществление равнозначно правопорядку, который складывается в результате неукоснительного соблюдения и исполнения юридических обязанностей и правомерного использования субъективных прав, возникающих на основе правовых норм.
Функциональное требование включает в себя свойство абсолютности, которое означает необходимость точной реализации юридической нормы даже в том случае, когда она не соответствует ни генетическому, ни нормативному требованию, т. е. несправедлива ни по фактическому содержанию, ни по юридической форме. Игнорирование свойства абсолютности может привести к произволу и беззаконию, что противоречит сущности права и признакам правового государства. Следовательно, устранение генетической и нормативной несправедливости источников права – прерогатива правотворческих органов, а не реализующих право субъектов.
Вместе с тем, юридическая эффективность самого справедливого источника права может быть сведена к нулю дефектами его реализации и, прежде всего такой активной ее формой, как правоприменение. В процессе правоприменительной деятельности возможны прямые нарушения норм права, ошибки, неправильное толкование правовых требований, либо извращение их смысла должностными лицами; не исключены случаи, когда юридическая норма вообще не применяется или применяется избирательно. Отсюда социальная несправедливость нередко порождается именно порочной правоприменительной практикой.
В этой связи нарушение функционального требования может проявиться двояко: как достижение результата, который не соответствует цели и содержанию правовой нормы (к примеру, искажение заложенной в норме соразмерности свободы предпринимательской деятельности и пределов ее осуществления), либо как извращение равенства правовых возможностей (в частности, при избирательном применении юридических норм в отношении отдельных предпринимательских структур).
К основным проблемам развития предпринимательства в России, связанным с применением права, как правило, относят: огромное количество проверок со стороны многочисленных органов власти; произвол чиновников, вмешивающихся в деятельность бизнеса путем установления административных барьеров, различных поборов, вольной трактовки законодательства, ограничений для предпринимательской деятельности и иного активного вмешательства в дела предпринимателей; незаконные возбуждения уголовных и административных дел; невозможность эффективной защиты прав предпринимателей при разрешении экономических споров в арбитражных судах и т. д.[136] Устранение указанных негативных явлений как раз и направлено на восстановление социальной справедливости в сфере правоприменения предпринимательского законодательства.