Аналогичный пещерный дворец располагался в инкерманских штольнях. В древние времена в местных каменоломнях добывали первоклассный камень, вывозившийся в Болгарию и Византию. Многие дворцы Константинополя были построены именно из крымского камня. До войны в инкерманских штольнях находился Шампанстрой – крупнейшее в СССР хранилище шампанских вин. А в 1941 году здесь разместился огромный госпиталь.
«Перед вами гигантский зал с цементным, чисто вымытым полом и высоченным потолком, – рассказывал очевидец. – Яркий электрический свет. Вы видите стены, обильно украшенные картинами, лозунгами, плакатами. Отсюда можно пройти в два великолепно оборудованных операционных зала». В пещере имелись даже физиотерапевтический и зубной кабинеты, душевые установки и изоляторы[51].
Боевой дух защитников крепости был очень высок. Все считали, что раз уж город удалось отстоять в страшном 1941 году, то уж теперь-то проклятые гитлеровцы точно обломают об него зубы.
«Крейсер шел навстречу торпедоносцам»
А корабли Черноморского флота, несмотря на полное господство люфтваффе над морем, продолжали упорно доставлять в осажденный Севастополь грузы и подкрепления. В мае эту функцию в основном выполняли крейсера и эсминцы. Чтобы как можно меньше находиться в зоне досягаемости торпедоносцев и гидросамолетов-разведчиков, штурман Отряда легких сил Борис Петров проложил маршрут следующим образом. Покинув Батуми, самый дальний от Крыма порт на Кавказе, корабли со скоростью 22 узла следовали на запад вдоль турецкого берега. В районе Синопа отряд резко поворачивал на северо-запад. Затем, резко увеличив ход до 30 узлов, корабли шли прямо на Севастополь с тем расчетом, чтобы прибыть в пункт назначения в полночь.
В 1.27 27 мая крейсер «Ворошилов», принявший на борт 2485 человек из 9-й бригады морской пехоты и 280 тонн грузов, а также эсминцы «Сообразительный» и «Свободный» с 30 тоннами боеприпасов на каждом отправились в путь. Как и ожидалось, первый отрезок маршрута прошел спокойно, только на полпути между Синопом и Крымом в небе была замечена немецкая летающая лодка.
«Через полчаса обнаружили группу самолетов слева по курсу. Они кружились на месте, – вспоминал Петров[52]. – Скоро стала ясна причина этого – «Юнкерсы» атаковали транспорт «Грузия». У его борта вставали фонтаны от взрывающихся в воде бомб. Охранявшие «Грузию» эсминец «Безупречный», тральщик и сторожевые катера вели огонь по пикировщикам.
Отряд шел со скоростью 30 узлов и вскоре догнал конвой. 100-миллиметровые орудия «Ворошилова» открыли огонь по «Юнкерсам». Самолеты, еще имеющие бомбы, устремились в атаку на наш отряд. Однако гитлеровские летчики быстро поняли, что приблизиться к крейсеру и эсминцам не так-то просто. Ни одна бомба не попала в цель…
Через полчаса после первого налета «Юнкерсов», когда «Грузия» еще была видна, по корме на горизонте появились две новые групп бомбардировщиков. Они атаковали наш отряд, сбрасывая бомбы с высоты примерно три – пять тысяч метров. Корабли умело уклонялись, и все бомбы взорвались в воде.
Уже после захода солнца, в сумерках, показались семь торпедоносцев. Они шли на пересечение курса отряда двумя группами на малой высоте со стороны темной, восточной части горизонта. Приблизившись, торпедоносцы ринулись в атаку. Корабли отвернули, оставляя самолеты за кормой, и вели по ним интенсивный огонь. В результате торпеды были сброшены слишком далеко и не дошли до кораблей. Только один самолет прорвался к крейсеру и сбросил две торпеды. По они прошли за кормой «Ворошилова». Правда, прошли настолько близко, что, когда опасность миновала, у всех, бывших на мостике, вырвался вздох облегчения»[53].
Вскоре отряд приблизился к фарватеру, ведущему через минное заграждение прямо к Северной бухте. Ночью он обозначался специальными огнями, видимыми только в специальные инфракрасные пеленгаторы и бинокли. Здесь, где корабли не могли маневрировать, из темноты неожиданно показался одиночный торпедоносец. Его пилот нацелился на крейсер «Ворошилов». Его судьба в этот момент буквально висела на волоске. Уклониться было невозможно, а заметили самолет в тот момент, когда от него уже отделялись торпеды. Однако попасть в шедший полным ходом корабль оказалось непросто, и торпеды снова прошли за кормой. Вскоре «Ворошилов» вошел в гавань крепости.
«Легкий летний бриз не нес, как когда-то, прохладу с ароматом садов, не было привычной мирной тишины, нарушаемой лишь звуками духовых оркестров с приморских бульваров, – делился впечатлениями Борис Петров, давно не бывавший в Севастополе. – Теперь бриз тянул дым и гарь с пожарищ, отовсюду доносились оглушительные взрывы бомб и снарядов». Вскоре штурману OЛC представилась возможность пройтись по знакомым улицам, где он когда-то жил. Дело в том, что командира отряда Н.Е. Басистого пригласил к себе командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский, находившийся в глубоком подземном бункере. Вскоре катер промчался мимо торчащих из воды мачт и надстроек крейсера «Червона Украина» к флагманскому командному пункту, после чего Петров оказался в городе. Но ничего хорошего он там не увидел: «Все вокруг было разворочено взрывами. С трудом все же выбрался на Ленинскую и ужаснулся: сплошные руины, улица завалена обломками зданий, битым кирпичом, щебнем, кое-где догорали пожары – следы недавней бомбежки или артобстрела».
В 3.00, приняв на борт раненых, отряд из трех кораблей покинул Севастополь и повернул на восток, взяв курс на Туапсе. Сначала крейсер и эсминцы шли полным ходом, затем скорость пришлось снизить из-за нехватки топлива на последних. И как раз после этого, после 8.00, в небе появились немецкие самолеты. «Сначала один – по корме отряда, на высоте около трехсот метров. Затем еще два – на высоте около трех тысяч метров, – вспоминал Петров. – Сыграли боевую тревогу, корабли дали полный ход. Самолеты все маневрировали за кормой. Но вот один из бомбардировщиков внезапно пошел на корабли. На крейсере выдали по нему целеуказание левой батарее 100-миллиметровых орудий… С крейсера было видно, что самолет идет на эсминец «Свободный», находившийся слева от «Ворошилова». Как только крейсер открыл огонь, самолет сбросил бомбы. Они упали за кормой «Свободного».
Однако то было лишь начало. Через некоторое время показалась группа из 8 торпедоносцев Не-111 и 4 пикирующих бомбардировщиков Ju-88. Первые разделились на две группы, а вторые, зайдя с кормы, начали пикировать на «Ворошилов». «Заранее продуманной схемы взаимодействия артиллерии кораблей и их маневрирования для такого случая в отряде не было, а обстановка развивалась столь динамично, что никто не успел ни скомандовать, ни что-то предложить, – сетовал Борис Петров. – Командиры кораблей действовали самостоятельно, руководствуясь не раз изучавшимися указаниями по отражению воздушных ударов». А раненые, лежавшие на палубах, просили перевернуть их, чтобы не видеть, как падают бомбы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});