Джина внезапно увидела ту сторону жизни лучшей подруги, которую Линда обычно тщательно скрывала, держась со всеми приветливо и спокойно. В глазах Линды стояли слезы, и растерявшаяся Джина не знала, что предпринять. Линда, всегда уравновешенная, собранная и сдержанная, никогда не проявляла плохого настроения. В глубине души Джина считала ее «благовоспитанной девочкой с лесбийскими наклонностями». Лишь несколько раз с тех пор, как они познакомились в высшей школе, Джина наблюдала Линду в таком состоянии: подруга редко появлялась на людях без привычной «брони». Джина считала Линду своей надежной опорой. У нее самой жизнь всегда протекала сумбурно: в высшей школе она глубоко переживала из-за любой ерунды, и плохо бы ей жилось без мудрой Линды. Та всячески подбадривала подругу, убеждала не огорчаться из-за того, что ее не пригласили на последний танец или на чью-нибудь вечеринку. Саму Линду никогда не беспокоило отсутствие кавалера, который проводит ее домой, или то, позовут ли ее на посиделки. Только после школы Джина поняла, что к чему.
Джину не слишком шокировало то, что у Линды гомосексуальные склонности. У нее были подозрения на этот счет, но она рассудила, что Линда сама со временем скажет ей об этом. Однажды ночью, примерно через год после окончания высшей школы, они с Линдой как следует напились и разговорились по душам, сидя на полу в комнате Джины в общежитии Американского университета. В какой-то момент Джина, удрученная своей нескладывающейся личной жизнью, пошутила, что ей остается стать лесбиянкой, поскольку тем проще живется. Линда внезапно завелась и привела десяток причин, объяснив, почему Джине ни в коем случае не стало бы легче, и это впервые приоткрыло истину. Подруга сообщила, что, если статистика не врет, лесбиянки могут выбирать себе партнерш для длительных отношений только из пяти процентов женского населения. Линда заверила Джину, что та находится в гораздо более выгодных условиях, имея возможность подыскать себе пару, так как мужчины традиционной ориентации составляют сорок пять процентов населения планеты.
Сейчас, сидя рядом с расстроенной Линдой и слушая шум усиливающегося дождя, Джина мучительно размышляла, не зная толком, что принято говорить в таких случаях. Украдкой взглянув на подругу, она заметила, что та едва сдерживает слезы, слушая мелодию «Отель „Калифорния“».
Джина подумала, не рассказать ли Линде, что это она натолкала бумагу в унитаз в доме Пенелопы. Может, Линду утешит, что не она одна пытается потихоньку испортить другим существование. Но, поразмыслив, Джина решила придержать язык. То, что Линда демонстративно не явилась на свадьбу подруги, возмущенная нарушением прав лесбиянок, можно с натяжкой оценить в четыре балла по шкале дурацких выходок, тогда как забивание бумагой унитаза во время вечеринки тянуло на первое место. Опасаясь вконец расстроить Линду, Джина оставила свой маленький секрет при себе.
– Господи, Линда, я и не знала, что ты на такое способна. Значит, в твоем ангельском характере все же есть и злодейские черты. Слава Богу, что ты не лучше меня, – Джина произнесла это непринужденно, с легким смешком, желая разрядить тягостную атмосферу.
Линда через силу засмеялась и вытерла глаза.
– Джина, нам надо с этим срочно что-то делать, иначе жалеть нас будет не только Пенелопа Уэйлс.
Смена курса
Сидя за домашним компьютером, Шерил подводила баланс в чековой книжке с помощью модной компьютерной программы. Когда от бесконечных столбцов цифр у нее зарябило в глазах, она решила позвонить Питеру. Они не общались уже недели две после знаменательного ночного появления пьяной Джины на пороге квартиры Питера. Шерил не занималась сексом с той самой ночи и рассудила, что Питер скорее всего тоже провел эти дни на голодном пайке и не прочь пригласить ее к себе. Часы в нижнем углу монитора показывали, что время перевалило за полночь. Шерил понимала, что для звонка поздновато, поскольку завтра рабочий день. Однако попытка – не пытка.
– Алло, – сказал Питер, одной рукой схватив трубку, а другой выключив конфорку под кастрюлей, где уже забурлила вода. Он собирался подышать над паром, надеясь остановить насморк.
– Привет, это я, – послышался в трубке голос Шерил.
– Здравствуй. Что-то случилось?
– Нет. Сижу, работаю, захотелось позвонить тебе, узнать, что поделываешь.
– Рад слышать. Вообще-то я, кажется, подцепил респираторную инфекцию, но в остальном все в полном порядке. Мы с Джиной и Линдой только что вернулись с вечеринки.
– Вот как? У кого же была вечеринка? – поинтересовалась Шерил.
– Кажется, ее зовут Пенелопа, если я не путаю. Они вместе с Джиной учились в университете.
– А, Пенелопа! Помню, помню. Наверное, Джина и ее настроила против меня. Я слышала, Пенелопа недавно вышла замуж.
– Точно, и вместе с мужем они купили прекрасный дом в Мэриленде, – ответил Питер.
Шерил чувствовала, что он нарочно тянет время, прикидывая, стоит ли приглашать ее к себе. Видимо, решает, хватит ли у него сил для ее визита. Время позднее, Питер не слишком хорошо себя чувствует (впрочем, она не помнила, чтобы он ни на что не жаловался).
– Вы ездили втроем? – спросила Шерил для поддержания разговора, давая ему время на размышления. Она не хотела спрашивать у него, можно ли приехать, ибо нет ничего хуже, чем нарваться на отказ.
Даже когда Шерил звала Питера на свидание или предлагала выбраться куда-нибудь вместе, эти приглашения часто облекались в форму коллективных вылазок («Я тут собираюсь с друзьями туда-то и туда-то, не хочешь ли присоединиться к нам?»). Поэтому даже если Питер отказывался, это было не столь унизительно – ничего, она прекрасно проведет время с друзьями (по крайней мере Питер должен был так подумать). А если он соглашался пойти куда-нибудь с Шерил и ее друзьями, всегда оказывалось, что друзья не смогли прийти.
– Да, втроем. Мы не очень долго там пробыли. В одной из туалетных комнат засорился унитаз, протекло даже на первый этаж.
– Шутишь?!
– Ей-богу.
– Вот это да! Значит, вечер прошел не зря. А я несколько часов просидела за цифрами-бумажками, и мне еще даже спать не хочется, – поднесла Шерил приманку к самому носу Питера.
– Вот как? – протянул он. В этот момент на экране компьютера Шерил появилась надпись: «У вас новое сообщение». Слушая одним ухом, как Питер рассказывает о вечеринке, Шерил открыла второе письмо от Луиса. Пробежав глазами первые строчки, где говорилось, как безмерно он обрадовался, получив ее ответ, и как надеется встретиться с ней в ближайшее время, она щелкнула мышкой по вложенной в письмо фотографии.