Читать интересную книгу Отрок. Женское оружие - Евгений Красницкий

– Я думала, ты мне новыми платьями Туров удивлять посоветуешь.

– Платья – само собой, но ведь по одежке-то только встречают, а провожают по уму.

Михайла немного помолчал, причем Анна почувствовала, что молчат они с сыном как-то согласно, будто думают об одном и том же. Потом совершенно неожиданно сказал:

– Давай-ка на этом и завершим разговор… пока. Подумать еще о многом предстоит. Но если примешь и не убоишься ныне сказанного, найди случай с Нинеей обо всем этом потолковать.

– С Нинеей?

– Да, матушка. Мнится мне, что она не только одобрит нашу задумку, но и помочь захочет. Они с княгиней Ольгой друг друга хорошо знают, и княгиня Великую Волхву уважает. Тогда, весной, она через меня Нинее поклон передавала, а Нинея – сама мне в том признавалась – за княжича Михаила душой болеет. Найдем мы у нее и совет, и помощь, я уверен. Так что переговори с ней.

– Вот только ее нам не хватало! Великую Волхву в Туров тащить! А епископ? А Иллариона ты, сынок, не забыл? «Для чего такая музыка вам надобна да чем вы от скоморохов отличаетесь?» А тут еще платья новые будут…

– Ну что ж ты, матушка, прямо как… как баба. Ну, как будто важнее платьев ничего на свете нет! Платья – дело десятое. Да не смотри ты на меня так, понимаю, что для тебя – не десятое, но мы же в мужские игры влезть собираемся! Причем тут тряпки – в корень зреть надо!

– Да? – Анна с трудом сдержалась, чтобы не подбочениться, как скандалящая у колодца баба. – И в чем же здесь корень?

– А в том, матушка, что в Туровской земле слишком долго своего князя либо не было вообще, либо он был неполноправным – на кормлении сидел. При таких делах епископ, хочешь не хочешь, должен был властными делами заниматься. А власть засасывает, отказаться от нее потом ох, как не просто и ох, как не хочется.

– А мы-то тут каким боком?

– А таким, что вдовствующей княгине опора на мужскую руку все равно понадобится, и у епископа снова появится возможность не только делами своей епархии заниматься, но и на все дела княжества влиять. Так что, если в корень зреть, его интерес с нашим совпадает. И не удивляйся, пожалуйста, тому, что намерения Великой Волхвы могут совпасть и с желаниями епископа, и с выгодами туровского купечества, и с надеждами нас, многогрешных. Великие дела только тогда и свершаются, когда множество разных людей в них свою выгоду или удовольствие видят. Тогда никого и заставлять не приходится, более того, многие вообще уверены бывают, что по своей собственной воле поступают. Ну, а новые платья… ты как сама думаешь, этим нарядам языческие вышивки пристали?

– На корове седло – и то уместней будет, – Анна ответила уверенно, потому что уже не раз ломала голову, пытаясь соединить привычные узоры с невиданным покроем. – Для новых нарядов и новые узоры потребны.

– Вот и ответ! Одежды, в пику языческим нарядам измысленные, церковь не только порицать не станет, но и благословит. А уж чем твое шитье будет противостоять языческому, тебе, матушка, виднее. Найдешь, что попам сказать. Арина-то для своего попа нашла резоны, а он у них не дурак… отнюдь не дурак.

После того, как за сыном закрылась дверь, Анна еще долго сидела в одиночестве, задумчиво постукивая пальцами по столешнице.

«Значит, собрать воедино золото и железо, говоришь… Женской силой этот союз скрепить… И после смерти князя Вячеслава стать первой возле княгини… Ну, при таком-то сыне – это мы еще посмотрим, кто возле кого будет… Чур меня, чур – изыди, искуситель. Господи, спаси и сохрани! По самому краю пройти придется… Но ведь пойду же!»

Однако же мысли мыслями, но проверить, как гостей устроили, требовалось. Да и поговорить обстоятельно тоже. Конечно, если Аристарх с ней говорил, о ворожбе можно было бы и забыть, но… Анна усмехнулась про себя:

«Аристарх ворожбу-то заметил бы, конечно, но… умная баба и без ворожбы заворожить может. А эта, похоже, далеко не дура. Вот и присмотрюсь, что ей от Андрея на самом-то деле нужно? Дай Бог, коли он ей на сердце лег, а вот ежели она с ним играет… Бедой это может обернуться. И для нее тоже».

Младшие сестренки Арины после бани и сытной еды, умаявшись, уже заснули, а сама она сидела на скамье и что-то шила. Обернулась на звук открывшейся двери, встала и поклонилась, а потом, не дожидаясь, когда боярыня сама начнет разговор, указала глазами на рукоделие, которое держала в руках:

– Вот, только сейчас руки дошли, в дороге-то не до того было.

«Прав Мишаня, учил ее кто-то, и хорошо учил. Вежество блюдет, но и себя не роняет. А рубаха-то траурная… по родителям – белым по белому вышивает».

– Это ты правильно – долг умершим отдать надо, родителям – тем паче, – с одобрением кивнула Анна и сразу же, без перехода, спросила, – а муж твой когда умер?

– Два года назад его со свекром в торговой поездке убили, – спокойно и обстоятельно, будто только и ждала такого вопроса от боярыни и готовилась к нему, ответила ее собеседница. – Они уже домой возвращались, два дня пути всего до Турова оставалось, когда на их обоз тати напали. Обоз разграбили, а свекра и мужа моего убили – они вместе с охраной своей отбиться пытались. Хорошо хоть спасшиеся возчики их тела смогли домой доставить… чтобы похоронить достойно, по христианскому обычаю.

– Да, купеческое дело такое – опасностей не меньше, чем на войне, а порой и больше… – после приличествующей паузы Анна продолжила: – А у родителей как оказалась? Неужели у мужа совсем родни не осталось, некому о тебе позаботиться было?

Арина аккуратно отрезала нитку, слегка разгладила шов и тщательно свернула работу – все это молча.

«Время выгадывает… Для чего? Просто слова нужные подобрать или обмануть половчее?»

– Из близких родственников наследников по мужской линии не оказалось. Дальние нашлись, конечно. А меня за бездетностью в род вернули. За два года детей у нас с Фомой так и не было…

«Что ж, ответила твердо, хоть и видно – не просто ей про это говорить».

Теперь Анна спрашивала короткими фразами, не прикрывая допрос вежеством и гостеприимством:

– Сколько времени вдовеешь?

– Два года скоро.

– И не сватались больше? Почему? Из-за бездетности?

– Сватались, но я сама не хотела, а батюшка меня не неволил.

– А почему не хотела? Вдруг да родила бы деток?

Арина впервые запнулась, будто не зная, что сказать, но все же ответила:

– Я от любимого детей хотела, Анна Павловна, а после Фомы… видеть мужей рядом не желала… не могла себя переломить.

– Так мужа любила, что от детей готова была отказаться?

– Очень любила. Будто часть себя с ним похоронила. Долго как не в себе была, только дома и оттаяла немного, спасибо батюшке. А деток я всегда хотела, да не дал Господь.

«Глаз не прячет, смотрит прямо в лицо, да и руки от рукоделия освободила, на виду спокойно сложила, не мельтешит ими. Значит, в себе уверена, да и отвечает искренне, похоже».

– У нас в Ратном лекарка есть, очень хорошая, – голос Анны смягчился, будто и не было только что строгой боярыни. – Если ее попросить, она посмотрит, что с тобой. Может, подскажет что.

«Вот и будет повод Настене ее показать да посоветоваться».

– Благодарствую, боярыня. Непременно схожу, коли примет она меня.

– Настена в помощи никому не отказывает… – и опять резкий вопрос. – А чем же ты в родительском доме занималась, коли деток-то не было?

– Матушке помогала хозяйство вести. А еще батюшка, чтоб меня от черных мыслей отвлечь, к охоте пристрастил. Он и сам лес любил, душой там отдыхал, вот и мне помогло.

– Значит, это батюшка твой так тебя из лука стрелять выучил? Лука Говорун и то удивлялся, сказывают, как ты татю в глаз стрелой попала.

– И батюшка учил, и побратим его, дядька Путята, что у нас тогда почти год жил. Вот он искусный лучник, он мне и лук потом подарил за успехи мои, и хвалил очень… Он для всех нас как родной дядька был, – Арина грустно улыбнулась своим воспоминаниям. – Жаль, не знаю, как ему весточку передать, сообщить, что с нами случилось. Батюшка знал, конечно, но мне не сказывал.

«Что еще за дядька такой? Надо будет Гришу поспрашивать…»

– А татя… случайно получилось, от отчаяния больше стреляла. Хоть и не метила я именно в голову, но тут повезло – повернулся он… – Арина вздохнула, вновь переживая тот ужас, и добавила тихо: – Это он как раз перед тем батюшку мечом добил…

Анна чуть губу с досады не закусила. И жалко ей было молодую женщину, пережившую такой ужас, но ведь до смерти же хотелось выспросить у этой странной вдовы все подробности того, что произошло тогда в лесу, узнать, как она решилась подставиться татям и под болты отроков. Да не просто подставиться, а выйти практически раздетой и выманить на себя убийц, лишив их осторожности.

«Да, бабонька, досталось тебе… Не всякая смогла бы выдержать. А уж если вспомнить, что мне Илья нарассказывал про остальные твои подвиги… и мужи бы растерялись. Ха! Мужи! И баба иной раз может мужей в лужу посадить!»