Просто сидеть без дела Анна не могла – как выяснилось, у нее была весьма деятельная натура, да и хозяйкой она была, что говорится, от бога. Весь день напролет она вертелась как белка в колесе, вникая во все дела и держа руку на пульсе. Конечно, и Маран, и Грэг свое дело знали куда лучше, но они внимательно прислушивались к ее советам и пожеланиям. Если были не согласны, то доказывали ошибочность ее суждения, и здесь она проявляла здравый смысл, признавая свою неправоту, если доводы были убедительными.
Войдя в свою палатку, супругу он там не нашел, но зато нашел всех детей возрастом до десяти лет, которые не могли оказать помощи своим родителям. Гвалт стоял страшный – от детских криков, казалось, парусина палатки вздувалась как паруса, наполняемые сильным ветром. Он даже прищурился от шума, ударившего в уши. Что самое примечательное, взрослых почему-то не было.
С радостным криком к нему подбежал сын и требовательно вздел ручки. Правильно истолковав этот жест, Андрей поднял его на руки и, улыбнувшись, слегка подбросил его:
– Что, разбойник, соскучился?
Ответом был громкий заливистый смех. Сынок удался горластым, каким был и сам Андрей.
Полог палатки откинулся в сторону, и в палатку вошел отдувающийся падре. Как видно, он сильно торопился, направляясь сюда.
– Здравствуйте, падре.
– Здравствуй, сын мой.
– Не знаете, почему все дети здесь, да еще и без присмотра?
– Это леди Анна распорядилась, чтобы матери, не отвлекаясь, могли заниматься делами. Поначалу она хотела сама заниматься детьми, но потом передумала и попросила меня присмотреть за чадами. Мне пока занятий нет, а она себе нашла.
– Не трудно будет?
– О чем ты, сын мой. Не в детях ли наше будущее? Нет, мне это не в тягость. А почему ты не отдыхаешь? Знаю, что ночь была бессонной.
– Ничего, падре, еще отдохну.
– Нельзя так. Нужно отдыхать, иначе усталость накопится и все может плохо закончиться: на тебе большая ответственность, и голова тебе нужна ясная.
– Спасибо за заботу, падре. Я обязательно отдохну. Вот пойму, что все идет своим чередом, и отдохну.
– Ну тогда иди, занимайся своими делами, а я уж здесь как-нибудь.
Супругу свою он нашел на окраине лагеря. Она мертвой хваткой вцепилась в старшину плотников, и Джон явно был не рад ее напору.
– Леди Анна, ну нет у меня лишних людей.
– Я же не говорю, чтобы вы поставили капитальную баню, – поставьте временную.
– Да для чего она нужна?
– Нужна, – убежденно заявила Анна.
– Сэр Андрэ, ну хоть вы-то объясните леди Анне, что нам нужно заниматься другими вопросами.
– Что случилось, Анна?
– Я просила мастера Джона поставить временную баню. Люди живут в палатках, в походных условиях, так и до кровавого поноса недалеко: загубим людей, и детей в первую очередь.
– Да ничего с людьми не станется: веками живем без мытья.
– Мастер Джон, у вас есть дети?
– Да, леди Анна. Трое.
– И все ваши дети выжили?
– Троих Господь прибрал, – с грустью проговорил Джон.
– А вот я не хочу, чтобы наши дети умерли.
– Да баня-то чем поможет?
– В первый же год у нас в Новаке родилось девятнадцать детей, и все они выжили, и в первую очередь благодаря тому, что матери следили за чистотой.
Как видно, разговоры с Андреем во многом просветили ее – впрочем, она и дома отличалась чистоплотностью. Сюда она тоже захватила изрядный запас мыла, с которым регулярно заставляла мыть руки перед едой не только поселенцев, но и всех работников. Вряд ли кто задумывался над тем, что за весь период походной жизни пока еще никто не маялся расстройством живота, хотя и не забывали недовольно ворчать по поводу затеи леди Анны.
– Джон, выдели несколько человек для строительства.
– Но вы же сами…
– Я знаю, что я сам. Но и это тоже надо. Если люди заболеют, то работники из них будут плохие.
– Хорошо, сэр. Я поставлю баню. Где ее поставить, леди?
– У реки. И мостки тоже. Они и для купания нужны, и для стирки.
– Хорошо.
– И еще, мастер Джон. Велите вашим людям раз в неделю приносить свое белье и одежду для стирки.
– Да это-то еще зачем?
– Ни вам, ни вашим людям это не будет стоить ни одного фартинга. И также раз в неделю ваши люди должны будут мыться в бане. Порядок я определю позже.
– Да что же это делается! Сэр!..
– Если хотите работать и дальше, выполняйте требования леди Анны. Это уменьшит вероятность болезней.
– Все болезни от Господа нашего и ниспосланы на нас, дабы умерщвлять нашу плоть и укрепить дух.
– Я не буду спорить по этому поводу, но не дух будет строить здесь, а бренное тело. Так что требование леди Анны вы исполните.
Безнадежно махнув рукой на творящиеся безобразия, старшина плотников удалился, что-то недовольно бурча себе под нос.
– Не слишком ли рано, Анна?
– Не было бы поздно. А потом, кто нам может запретить, инквизиции здесь нет. – Анна была права. Странное дело, но инквизиция не направила с ними ни одного дознавателя, даже брата Горонфло отозвали, как только стало известно о намечающемся переселении в Кроусмарш.
– Ну это пока.
– Сейчас самое опасное время – когда войдем в нормальные дома, будет проще.
– Но так будет не всегда. Что прикажешь делать потом, когда инквизиции вновь не понравится то, что люди чрезмерно заботятся о своей плоти? Опять мне отправляться на границу со степью?
– А ты тогда своди инквизиторов в баню и попарь, как я тебя парила в первый раз. – При этих словах Андрей улыбнулся. Когда они впервые парились вместе, Анна по неопытности сначала плеснула на камни слишком много воды и ошпарила паром и себя и его, потом, слишком усердствуя веником, она снова обожгла его спину, и не только. Что и говорить, париться в русской бане нужно уметь, а иначе это не купание, а сущее мучение: можно получить весьма серьезные ожоги.
«Вот черт. Целых два года без бани, вшей кормлю, а ответ – вот он. Кто сказал, что это забота о плоти? Это скорее умерщвление оной: нужно только организовать неправильную помывку – и ни один инквизитор не уличит тебя в чем-либо недостойном. Наоборот, можно было еще и бонусы заработать. Как все просто…»
– Милая, ты просто гений. И где ты была раньше? Да это можно представить похлеще самобичевания.
– Во-от, цени!
Веревки больно впивались в тело. Уж что-что, а вязать пленных эти проклятые степняки умели. Дышать было трудно, и не только потому что веревки стягивали грудь: немалой помехой было то, что его бросили лицом в тюки с товаром. Как брат Адам ни пытался пристроить голову, выпростать лицо из тюков не получалось. Свою лепту вносило и солнце, нагревшее парусиновый тент. Духота, пыль – все это только усугубляло его положение.