Я вышла на лестничную площадку в одних трусах и с наполовину выкуренной сигаретой в руке. Уселась, свесив ноги между перил, болтая ими в пустоте и наблюдая за первым этажом. Это ощущение головокружения, сжимающее мои внутренности, вовсе не было связано с высотой. Рядом со мной настойчиво завибрировал телефон.
— Алло?
— Чем ты занята, моя куколка? — улыбнулся на другом конце провода Месье, и только я собралась замурлыкать в ответ, как заметила, что слышу его голос и в трубке, и с первого этажа.
— Да ничем особенным…
С бьющимся сердцем я осторожно поднялась, не решаясь отвести взгляд от лестничных пролетов подо мной. Пятясь мелкими шажками по коридору, я добралась до двери своей комнаты.
— Я в кровати. А ты?
— Совсем рядом, милая. До скорой встречи.
Месье просто разведал обстановку. Я зарылась под одеяло, испытывая спазмы возбуждения, знакомые тем, кто любит играть в прятки.
Я уже рассказывала о его шагах на лестнице? Дело скорее в отсутствии всякого звука, и кажется, что с первого на третий этаж он переносится каким-то волшебным образом, не производя ни малейшего шума, возвещающего о его приближении. Даже натренированным ухом я едва могла различить легкий хруст перил или похожее на шаги по снегу поскрипывание ковра под его подошвами. Воздух в комнате тут же менял структуру, запах, плотность: я с головы до ног покрывалась мурашками, и где-то в самой глубине, под моей маленькой грудью, становившейся вдруг невероятно твердой, мое сердце начинало биться так сильно, что его стук отдавался в ушах, мешая различить остальные звуки.
Находясь в эпицентре этого шума, я видела, как поворачивается ручка двери. Полоска света, появившаяся на полу, казалось, исходила от самого Месье. В связи с тем что я только проснулась и шторы были задернуты, он словно принес мне этот новый день, и я чувствовала: Месье прилагает все силы, чтобы он начался счастливо. В конце концов, в его власти было сделать сегодня именно то, что ему хочется.
Мужское воплощение чувственности возникло в дверном проеме, на секунду застыв неподвижной тенью на залитом солнцем пороге. Таким я увидела его этим утром — с посеребренными сединой черными волосами. Он, улыбаясь, оглядел мою комнату, его темные глаза сияли детским восторгом. На меня смотрел так, словно я была частью этого помещения, привнося в него изысканную свежесть, и, похоже, считал, что нет лучшего аксессуара, чем я, лежащая на кровати возле сказочного фонтана. Затем он устремился ко мне с такой скоростью, что я едва успела отложить окурок в пепельницу.
Я изо всех сил сжала Месье ногами, и он, лаская обжигающим дыханием мое ухо, прошептал: «Целая неделя без тебя, это так долго!». По его лихорадочным поцелуям я понимала, что еще имею власть над ним, но она уже начинает слабеть. Не отдавая себе отчета, я ждала подобных слов от обожаемого и одновременно ненавистного мною мужчины. Они звучали как колыбельная, а этого нельзя было допускать. Месье потерся об меня своим крупным носом и прошептал: «Ты такая красивая», затем нахмурился.
— Чем от тебя пахнет?
Я беззвучно рассмеялась, показывая все свои зубы, пьяная от радости и дыма.
— Это что, травка?
Месье улыбнулся, и комната словно озарилась светом. Продолжая гладить мои виски, он спросил:
— Ты курила?
— Докурила вчерашний косячок.
— Обожаю этот запах, — прошептал он, целуя мои зубы. — Так жаль, что не могу покурить с тобой, у меня сегодня операция. Когда-нибудь, если мне удастся выбраться, мы сделаем это вместе.
— Но разве ты куришь?
— Когда есть возможность.
Он выпрямился, намереваясь перевернуть меня на живот, и добавил:
— Как я только удержался и не изнасиловал тебя в клинике в среду?
Краснея в подушку и чувствуя его обжигающий взгляд на своих ягодицах, я напомнила ему:
— Ты практически это сделал в лифте.
— Но тебе понравилось, — спросил Месье без вопросительной интонации.
Он никогда не узнает, чего мне стоил этот тихий писк, который я издала в знак виноватого согласия.
— Ох уж эта попка… — восхищенно протянул он, без единого комментария по поводу моих дорогущих трусиков, но при этом так замечательно массируя меня.
Я чувствовала, сегодня Королева бала — моя попа. И это была странно. Странно чувствовать, как моя киска уже расстраивается от того, что его внимание будет уделено не ей. Месье снял с меня трусики, как с маленькой девочки. Всего несколько дней назад этот мужчина управлял всеми операционными сразу, и орды женщин в белых халатах смотрели на него, как на Бога, а сегодня утром эти сильные пальцы из одного только эстетического удовольствия ласкали маленькую студентку, абсолютно здоровую.
Нестерпимо откровенная подробность: большие пальцы Месье добрались до маленькой ямки в форме сердечка, которая отделяет ягодицы от ляжек, и, поскольку он продолжал делать круговые движения, я услышала некий хлюпающий звук, явно раздавшийся между моих ног. Я замерла, ожидая услышать какой-нибудь язвительный комментарий по поводу моего возбужденного состояния. Однако Месье приподнялся, и пока в моей голове проносились его сообщения и я начинала понимать, что меня ждет, он сделал так, что я уже не могла вырваться. Я барахталась подобно зверьку, угодившему в зыбучие пески, тщетно протестуя, уткнувшись лицом в простыни, но Месье резким тоном велел мне не дергаться. На секунду я инстинктивно съежилась.
— Нет, только не это, — жалобно простонала в тишине, словно на той стадии Месье мог ослабить свою хватку и вежливо заняться со мной любовью.
Сейчас мне не помогала даже выкуренная травка: я вновь обрела полную ясность сознания, как только губы Месье прикоснулись ко мне, а его ладони легли по обе стороны моих ягодиц. Затем я ощутила его язык и вскрикнула, смутившись и нахмурив брови в гримасе отвращения, молясь, чтобы он скорее это закончил. Пожалуйста, как вообще можно хотеть это делать? Как можно это любить? Даже если я испытывала легкое удовольствие, смешанное с неловкостью, мне казалось, что выгляжу нелепо в этой беспомощной позиции, напоминая угодившую в западню крысу.
(Позже, когда я расскажу о своем унижении Бабетте, она выдаст такое справедливое замечание: «То есть ты не можешь забыть, как он лизал тебе задницу. Хотя именно без этого ты бы прекрасно обошлась».)
Я никак не хотела признавать то ощущение приятным, но Месье, похоже, очень хорошо это понимал, поскольку совсем не выказывал возмущения по поводу моей скованности. И при малейшем моем движении, выражающем протест, его сильная рука удерживала меня в этой позиции. Тогда я применила последнюю хитрость, которая, я была уверена в этом, меня не подведет. Извиваясь словно угорь, я потерлась щекой о его член, еще скрытый под серой фланелью. Без помощи Месье, но под его взглядом я расстегнула несколько пуговиц, отделяющих меня от него, и почти целиком взяла член в пересохший рот, тут же почувствовав на языке наркотический привкус гормонов, это ощущение наполненности, вопреки всему.