— Ты говоришь сейчас про себя?
— И про себя в том числе. Я не знаю, жив я или мертв. Сижу здесь, в Метавселенной, кормлю нарисованных уток. А там, в реале, мое тело, возможно, лежит в коме.
— Так не бывает, — улыбнулась я. — Хочешь сказать, ты — городская легенда? Она про того, кто умер, будучи подключенным, да так и остался в виртуале, и бродит, неприкаянный.
— Ты думаешь, это невозможно? — Мужчина повернул ко мне стекла темных очков.
— Конечно, ты жив. Послушай, переговорщик из меня никакой. Но я хочу сказать одну вещь — это абсолютно точно правда, потому что я проверила на себе. Если ты можешь ходить, разговаривать, злиться, испытывать боль — значит ты жив. А пока ты жив, все может измениться. Я не пытаюсь сказать: все в твоих руках и прочее благостное дерьмо. Я хочу сказать, чтобы ты дал миру ещё один шанс.
— А ты дала миру второй шанс?
— Дала. И если он меня опрокинет, дам ещё один. А потом ещё и ещё, пока не сдохну от разочарования.
— Спасибо тебе. Мне пора. Пока, Мари.
Мужчина растаял в воздухе. Я ещё некоторое время сидела у пруда, задумавшись о словах незнакомца. Что-то свербило внутри, не давая покоя. Меня переполняло чувство, похожее на то, когда смотришь с высоты на простирающийся далеко внизу пейзаж. Вдруг меня прострелило осознание, в чем именно заключалась неувязка, которая фальшивой нотой выбивалась из привычной мелодии. Он назвал другое короткое имя. Мари.
Глава 12. Инфляция
Весь следующий день я не находила покоя. Это был Майкл? Или не он?
Что, если меня проверял, скажем, Джаспер? У безопасника было что-то вроде старой травмы, связанной с бывшими пассиями стратега. Колин тоже мог бы навести справки, хотя бы из чувства благодарности, что я помогла нейтрализовать чокнутую шантажистку. Или это баловался Сергей? Гениальному программисту ничего не стоило в два счета засечь меня в Метавселенной.
А на кой хрен ты всем им сдалась? Может, пора прикрутить чувство собственной важности?
Вопросы, вопросы, вопросы. Прошлое догнало и стукнуло по голове. Легонько, не смертельно. Дало подзатыльник. Я чувствовала, как у меня прочищаются мозги. Кто бы это ни был, ему интересна моя нынешняя жизнь, и в этом нет совершенно ничего плохого. В следующий раз я буду готова и поговорю с любым, кто скрывается под личиной Грустного Мужика.
Но странный парень больше не появлялся. Несколько раз я бродила по Метавселенной, заглянув и в магазин одежды, и в парк. Смотрела на прохожих — безликих, фриков, мужчин, женщин и особей неопределенного пола — пытаясь понять, может ли быть среди них тот, кто мне очень нужен. Маски, обманы, иллюзии. Настоящие и ненастоящие жизни… Как легко потеряться в этом мире, где исполняются все желания! А иногда и разбиваются сердца, пока люди сидят у себя дома, застыв в креслах с очками на глазах.
Остыв от обиды и ревности, я начала смотреть на события полугодовой давности немного с другой стороны. Я просила свободы — Майкл дал мне ее. Предоставил с избытком. Исчез из моей жизни, будто бы его никогда в ней и не было, чертов засранец. Тогда я не могла поступить иначе, но сейчас?
Возможно, и нет никакого "сейчас". Майкл не пытается связаться со мной — вполне вероятно, он уже нашел себе другую женщину. Потрясающий, умный, сексуальный мужик — отличная добыча для любой, у кого есть пара глаз, чтобы это оценить. Ещё немного, и я начну кусать себе локти из-за того, что оставила его без присмотра на целых полгода. Что уехала, не застолбив территорию.
— Райя, — окликнул меня Мариос, и я очнулась. Похоже, я зависла перед голограммой со стеклянным взглядом. — Сегодня у нас корпоративная вечеринка в греческом ресторане.
— Только не говори, что нужны костюмы. Ненавижу костюмированные вечеринки.
— О боги, конечно, нет, — ухмыльнулся Мариос. — Только этой туристической фигни нам не хватало.
— Хвала Афине, богине мудрости.
— В восемь. Ресторан "Юнанистан".
— Ого! Это вроде по-турецки.
— Да, в честь единения культур.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Окей. Я буду.
*****
На закате я уже стояла на открытой веранде ресторана. Внутри играла местная группа, соединяя традиционную флейту с современными музыкальными инструментами. Ветер колыхал белые занавеси, дощатые столы блестели островками потертой голубой краски. Средиземноморская идиллия с привкусом старины. Загорелые белозубые гости мягко двигались в танце, тут и там публика разбилась на парочки, непринужденно болтая с бокалами в руках. Никакого оружия. Никаких симуляций. Моя новая жизнь.
Мне нужны твои руки.
Я вздрогнула; кто-то мягко коснулся локтя.
— Райя, — Мариос глянул внимательно. — Идём внутрь. Небольшая официальная часть, а потом будем веселиться.
Я подчинилась, дала себя увлечь, усадить за угловой столик. Теребила тонкие браслеты, рассеянно рассматривала гостей, потягивала узо. Я надеялась, Мариос не позовет меня на маленькую сцену, где мне придется "толкать речь" перед сотрудниками и подрядчиками. Представительскими делами занимался он сам, а я — только операционной частью.
— Калиспера! Друзья, всех приветствую в этом прекрасном гостеприимном месте. Повод у нас не слишком великий, но когда это нам нужна была причина, чтобы отлично повеселиться? За неполный год существования мы вышли на безубыточность и получили большой заказ. Мы все большие молодцы, но хотелось бы поблагодарить одного важного для нашей компании человека…
Боже, нет. Только не я.
— …Это фактический основатель компании, придумавший нам успешную бизнес-модель, а ещё мой близкий друг — Майкл Макбрэйн! Майки, скажи пару слов. Давай, не стесняйся.
Что чувствует астронавт, падая в "черную дыру"? Чудовищную силу притяжения, которая утягивает за горизонт событий — туда, откуда не может быть возврата.
Майкл. Ещё более загорелый. Невероятный. Самоуверенный негодяй, который снова меня обыграл! Стратега до последнего момента скрывала от меня небольшая колонна, но после слов Мариоса он выступил из-за нее, как опытный иллюзионист. Под аплодисменты медленно прошел через зал ресторана, пожимая протянутые руки. Поднялся на небольшую сцену, обвел людей взглядом, нашел меня. Я откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки. Майкл поднял свою невозможно сексуальную бровь.
Пауза не осталась незамеченной. Майкл не торопился говорить, и голоса понемногу стихли.
— Я безумно рад и горд отмечать сегодня с вами первый успех. Признаться, моя заслуга не столь велика, как пытается выставить дружище Мариос. Все дело в людях — всегда только в них. И хороших решениях лидеров. Так бывает, когда за дело берутся лучшие, — он смотрел прямо на меня и даже отсалютовал бокалом. Кто-то из гостей обернулся, и мне пришлось натянуть на лицо дружелюбную улыбку. — А теперь — as giortásoume! Давайте праздновать!
Под звон бокалов, крики и задорный свист освободившуюся сцену тут же заняла группа — и понеслось. Люди здесь умели радоваться жизни и веселиться, как будто в последний раз. Все свободное пространство заняли танцующие пары. Я встала и вышла на веранду, облокотилась о перила и уставилась на почерневшее в ночи море. Я ждала, а пульс начинал зашкаливать. Через минуту по обе стороны опустились ещё одни руки — крепкие, мускулистые, со жгутами вен, а спину обдало знакомым жаром.
— Мне всегда приходится тебя догонять. Но знаешь? Я ещё не устал. — Майкл шептал в самое ухо, теплое дыхание мурашками разошлось по шее. Сердце уже не билось, не колотилось о ребра; его стук слился в сплошной шум. Если бы мне сейчас приставили пистолет к виску и сказали бежать, я бы не сдвинулась с места, а умерла бы вот так. Прекрасная смерть.
— Ты не торопился, — каким-то чудом я смогла протолкнуть слова в парализованное горло.
— Ждать удачного момента — не значит забыть цель.
— Так значит, я твоя цель?
Мне плевать, плевать. Хоть цель, хоть мишень, хоть придверный коврик.