Способность человека не признавать, избегать проблему или трудность, испытывать неудовольствие от жизни и делать вид, что все хорошо, – это и есть принцип удовольствия в действии. Потому что пока проблема не признана, то и напрягаться не нужно. Нет объекта – нет проблем. Mono (S). Можно и дальше «наслаждаться» жизнью.
Принцип удовольствия искажает реальность в глазах смотрящего: алкоголик «не видит» своего алкоголизма, лентяй – лени, больной – болезни, одинокий – одиночества и т. д.
Вторым повелителем обыденного сознания является принцип реальности. Он вступает в игру, когда закрывать глаза больше нельзя и уже надо что-то делать. Так как мозг с точки зрения организма энергетически очень затратная игрушка, то принцип реальности также работает на экономию ресурса психической энергии. И старается решить задачу по возможности самым простым из доступных способов. Для этого есть две стратегии, их описал российский психотерапевт, доктор психологических наук Ф. Е. Василюк52.
1. Избирательность. Человек согласен на любое доступное решение, которое хоть в какой-то мере способно удовлетворить потребность и решить проблемную задачу, и главное, по возможности без лишних энергозатрат со стороны субъекта обыденного сознания.
2. Замещение без замещения. Когда ребенок испугался или чем-то недоволен, то заботливый взрослый стремится переключить его внимание, чтобы ребенок успокоился. Когда взрослый чем-то расстроен, например переживает расставание с близким человеком, то самые частые советы от друзей и близких: «не бери в голову, найдешь другого партнера», «сходи в кино», «напейся» и т. д. Предлагается не пережить расставание, сделать выводы, «завершить гештальт» или интегрировать, как скажут психологи, случившееся, а оставить как есть и начать что-то новое.
Такой «друг» скажет: «Добро пожаловать в реальность. Пора выбросить свои фантазии из головы». Даст совет: «время лечит», «нужно подождать», «все наладится», «просто не думай об этом». И проблемная ситуация, вместо того чтобы стать материалом для развития, для работы души, ложится грузом на сердце и превращается в «шрамы» на душе.
В первой части книги мы с вами сформулировали, что счастье – это «динамика положительных переживаний». Пока вы в положительном диапазоне и ведется работа души, то вы счастливы, даже если это не пиковые переживания типа «на седьмом небе», «бабочки в животе», «дзинькает» и т. д.
Мы говорили о том, счастье – этосоединение человека с недостающей частью, а значит, счастье – это когда человек чувствует себя целым. Целостным. В этот момент он принимает все стороны жизни: и белые, и черные. Но счастье на этих гранях жизни разное. Счастье на белой стороне жизни – более-менее понятное явление. Это «динамика положительных переживаний». А можно ли быть счастливым, когда человек находится на черной полосе, когда вокруг все плохо? Моя идея в том, что если есть «деятельность души в полноте добродетели», то будет и счастье. Только счастье в этом спектре явлений жизни – это не динамика положительных переживаний, но положительная динамика переживаний. Когда из «очень плохо» стало «просто плохо». В этом случае счастье – это когда стало лучше.
В обыденном сознании это понять невозможно. Принцип удовольствия заставляет искать «бабочек в животе» и «искры из глаз». Принцип реальности накладывает ограничения и ищет способы обойти работу души, потому что это дорогое удовольствие. Обыденное сознание не хочет видеть суть явлений, оно жаждет лишь внешних проявлений бытия.
Человек, находящийся на этом уровне, максимально подвержен влиянию биологического начала и большую часть своего активного времени стремится к созданию и сохранению так называемой зоны эмоционально-физиологического комфорта. Он настойчиво требует от жизни «хлеба и зрелищ».
Обыденное сознание проявляется в максимально поверхностном, материалистически ориентированном отношении к жизни. В нем нет желания и потребности размышлять о жизни, но есть настойчивая потребность пощупать и попробовать ее на зуб. Потому что здесь «не я для мира, а мир для меня».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Социальное сознание
Солнечным летним днем 1948 года группа подростков 11—12 лет отправлялась в детский загородный лагерь. Казалось бы, обычная картина, но не в этот раз. Это был не обычный детский лагерь, а экспериментальная площадка социального психолога Музафера Шерифа. Он пытался на практическом материале доказать, что борьба за ограниченные ресурсы является причиной межгрупповых конфликтов.
В ходе эксперимента удалось показать, что это действительно так. Борьба за ресурс рождает конфликт. Казалось бы, ничего нового. Стоило из-за этого тратить деньги на развлечения в детском лагере? Но Шериф, кроме подтверждения основной мысли, описал также еще два интересных эффекта: внегрупповую агрессию и внутригрупповой фаворитизм. С этими состояниями каждый из нас сталкивался при работе в команде. Это особенно ярко видно в командных видах спорта. Агрессия вовне группы – это предвзятое отношение к конкурентам. Если у них что-то получилось, значит им повезло, если у них промах, значит они получили по заслугам. А фаворитизм внутри группы – это лояльное отношение к своим: если что-то не получилось, значит не повезло, судья несправедлив, конкуренты подтолкнули. В случае успешных действий – это заслуга команды и высокие достоинства каждого из нас.
Когда мы попадаем в группу, то взгляд на мир становится асимметричным. Появляются «мы» и «они». «Мы» всегда «молодцы» независимо от результатов, а «они» – нет, также независимо от результатов. Такое восприятие обеспечивают все те же принципы удовольствия и реальности. Первый позволяет нам закрывать глаза на факты, а второй – видеть только те части происходящего и те причинно-следственные связи, которые хочется видеть. Как результат, человек максимально субъективен.
Другой социальный психолог, Анри Тэшфел53, поставил под сомнение идею Шерифа о том, что для приведенных выше процессов обязательно нужна борьба за ресурс. Он считал, что сам факт идентификации с группой рождает описанные эффекты агрессии и фаворитизма. И чтобы выяснить, так ли это, он поставил в 60-е годы прошлого века серию остроумных экспериментов, в которых постарался исключить фактор борьбы за ресурс.
Тэшфел предлагал студентам сделать выбор (идентифицировать) по какому-то незначительному параметру. Например, по художественным предпочтениям. Он показывал несколько картин художников и спрашивал о предпочтениях. Вы также можете сделать свой выбор: чья работа вам нравится больше?
Рисунок Василия Кандинского
Рисунок Пауля Клее
После этого он предлагал студентам определить размер награды участникам своей группы и участникам группы любителей другого художника. Хитрость состояла в том, что была зависимость между наградой «для нас» и «для них»: если участники «моей» группы получают максимум в абсолютных цифрах, то другая группа получает еще больше. В некотором смысле Анри воспроизвел сюжет притчи, где крестьянин просил у бога помощи. На его просьбу был ответ: «Дам тебе все, что хочешь, но соседу прибудет в два раза больше». Помните, что попросил крестьянин на таких условиях? Он попросил выколоть ему один глаз.
Перед студентами оказывалась матрица наград.
Казалось бы, студенты должны выбирать максимум для себя (19), но нет. В большинстве случаев они выбирали максимальную разницу между «мы» и «они». Выбирали 7, чтобы «те» получили 1. Со времен притчи о глазе прошло около тысячи лет, а человек по-прежнему делает тот же выбор. Мы сравниваем себя с другими, вместо того чтобы фокусироваться на собственных результатах. Драматизм экспериментов Тэшфела в том, что студенты даже не знали, кто находится в своей и другой группе. Сам факт определения себя как участника какой-либо группы, например любителей Кандинского, уже запускает эти механизмы.