плакала над ними, но на третий день соседке пришлось уехать в деревню, и детки остались одни.
В этот день Миша старательно обыскал все ящики и полочки, но нашел только вчерашнюю краюху хлеба и старую луковицу. Все это он разделил между Наденькой и Гришей, когда те стали плакать и просить есть, а себе самоотверженный мальчик не оставил ничего: он помнил слова матери и считал себя единственным покровителем ребяток.
Пока Наденька и Гриша доедали последний кусок хлеба, Миша погрузился в глубокую думу. Хлеба не было больше ни крошки. Как быть? Что предпринять? О себе он не думал. А вот Наденька, Гриша. Они, бедняжки, давно уже не ели вволю, — без пищи им и дня не прожить. Вдруг Мишу осенила счастливая мысль: «Маменька говорила, что Боженька посылает все, что только надобно человеку, если у Него усердно попросить. Чего же лучше, как у Боженьки хлебца попросить?» Тогда Миша подошел к иконе и посмотрел в лампаду: — есть ли там масло. Масла немного было. Миша зажег лампаду, потом встал перед иконою на колени и со слезами усердно стал просить Господа о помощи. Его молитва была несложна: «Господи, пошли нам хлебца. Нам негде взять. Пошли сироткам хлебца, Господи!» И по худому личику Миши текли слезы. Долго он молился и ждал в сердечной простоте, что вот-вот отворится дверь и явится все необходимое. Но ничего не явилось, а маленькое сердечко начало наполняться отчаянием.
Но вдруг Мише пришла в голову наивная мысль, что, быть может, Бог не слышит его. Он вспомнил, что далеким людям, живущим в другом городе, посылают письма. Вспомнив это, Миша встрепенулся. Снова надежда загорелась в его маленьком сердце. Он решился написать письмо Боту. Отыскал в мамином сундуке старый, пожелтевший конверт и клочок бумаги. На этом клочке он стал выводить карандашом еле понятные каракули, которым он научился сам. Однако, когда он написал, можно было разобрать следующие слова:
«Боженька! Маменьку у нас взяли, остался у нас один Ты! Нынче мы весь день голодные! Пошли нам хлебца, Боженька, пока наша маменька вернется!» Написавши так, запечатал Миша письмо в конверт и на конверте написал: «Боженьке». Гриша и Наденька с любопытством наблюдали за работой брата.
— Я ухожу, — сказал им Миша, — сидите без меня смирно, скоро у нас будет хлеба вволю!
* * *
Вышел Миша на улицу и направился к тому месту, где висел зеленый почтовый ящик. Ящик этот висел на большой и людной улице. Подойдя к ящику, Миша захотел опустить письмо, — но ящик был высоко, и Миша никак не мог достать до отверстия: он, то становился на цыпочки, то подпрыгивал, то с соседнего крыльца старался достать ящик, но из всех его стараний ничего не выходило.
— Зачем ты шалишь тут, мальчик? — спросил вдруг Мишу ласковый, но серьезный голос.
Миша оглянулся и увидел старичка-священника, который остановился и с любопытством наблюдал за мальчиком. Миша отвечал сквозь слезы:
— Мне надо опустить письмо, а я не моту.
— Письмо? Ну, дай я опущу его. Священник взял письмо и хотел опустить его в ящик. Но вдруг он заметил, что нет марки.
— Мальчик, — сказал он, — ведь на твоем письме нет марки.
— Марки? — печально повторил Миша.
Тут священнику бросился в глаза адрес на письме: «Боженьке».
— Это что такое? — изумился священник, — Что это? Куда это письмо?
— Я это написал Боженьке, — ответил Миша, заливаясь вдруг слезами, — Мы сегодня ничего не ели, а маменьку у нас увели. Я у Боженьки хлебца прошу. Боженька даст.
Задумался и прослезился священник. Затем взял Мишу за руку и сказал:
— Пойдем к тебе.
По дороге священник купил хлеба, сушек, чая, и, когда они пришли в хижину вдовы, Наденька и Гриша захлопали в ладоши и запрыгали от радости, увидавши хлеб.
«Бедные детки», — думал священник.
Он ушел только тогда, когда накормил и напоил ребяток и нашел по соседству добрую женщину, которая согласилась на время ухаживать за ними. Уходя, он увел с собой и Мишу.
* * *
На другой день был праздник. После обедни священник, прежде чем подпустить к кресту, попросил прихожан послушать его. Долго и искренно говорил он о том, как крепка должна быть вера христианина, и в заключение рассказал трогательную историю Миши, который стоял все время около него. Прихожане плакали во время рассказа священника. Когда же священник предложил благодетелям помочь бедному сиротке и его семейству, то щедрые приношения в изобилии посыпались на церковную тарелку. Более двухсот рублей было собрано в пользу Миши. Так услышал Господь молитву Миши и послал ему «сторицей»!
Купчиха в тот момент была в церкви. До глубины души тронул ее рассказ священника, и она раскаялась в своем поспешном обвинении, поняв его неосновательность и свой грех перед Богом. Она отказалась от обвинения. Вдове была тотчас же, возвращена свобода, и купчиха, чтобы немного загладить свой поступок, послала в тот же вечер ей сто рублей.
Мишу священник попросил отдать в школу. Нельзя передать словами радости бедной матери. Она ни на минуту не сомневалась, что это им, сиротам, Бог помог. Бог их защитил. И она с горячими слезами благодарности и веры молилась Богу и заставляла молиться своих малюток.
Задонский юродивый
Мирские не понимают пути юродивого, подвижники встречают с их стороны одни глумления и осуждения. Постараемся же поглубже вдуматься в сущность подвига юродства.
Антоний Алексеевич родился в бедном селении Задонского уезда, Клиновом, в семье крепостных — Алексея и Екатерины Монкиных.
Когда ему было семь лет, во время сильной бури, разразившейся над Клиновым, он пропал из родительского дома и был найден через три недели в поле у ручья, где он питался все это время росшим на берегу горохом. Когда его стали расспрашивать, зачем он скрылся, — он или молчал, или отвечал совсем невпопад. Так началась его жизнь юродивого, продолжавшаяся свыше ста лет.
Когда он повзрослел, отчим заставлял его обрабатывать землю, и за неумение жестоко бил его, а, когда мать Антония умерла, то и вовсе выгнал пасынка из дому, так что тот остался без крова. Его взял к себе его племянник. Антоний часто ходил в соседние села и деревни, иногда для молитвы на целый месяц уединялся в лесу, иногда ходил в Задонский монастырь.
Однажды ночью в