Читать интересную книгу Прорыв выживших. Враждебные земли - Михаил Гвор

– Я тебе так скажу, Андрей. Вам что надо? Поддержку от кого-то из полковников надо. Из ближнего круга. Тут шахматист ваш очень кстати придется. Когда они играть хотят? Послезавтра? Вот и отлично. А встреча с Байназаровым еще через два дня. Можешь не сомневаться, про сеанс ему доложат. И что твои ребята за девчонку заступились – тоже.

– Я этим заступникам по два наряда впаял! Слава Аллаху, что до стрельбы не дошло.

– Так кто ж против. Но доложат правильно, не сомневайся. Так что Наиль будет настроен положительно. Но все равно, не рассчитывайте на переселение к нам. У нас не так хорошо, как кажется. Пару тысяч хороших бойцов – приняли бы. А двадцать тысяч гражданских, да еще городских, – маловероятно. Да и не решает это Байназаров. Прерогатива Тирана. А вот вопрос «зеленой волны» он решить может своей властью. Не только для разведки, это и я могу. Для всего вашего «переселения народов». Если вы приживетесь в Астрахани или Средней Азии – нам это только на пользу. Лишний союзник против казахов. Да, а ты что, мусульманин все-таки? – решился уточнить Юлаев.

– Рад бы, да Заратустра не позволяет… – горько вздохнул Урусов. – А что похож, так это бабушке привет.

– Товарищ капитан, так что сказать директорше? – оборвал не начавшийся теологический спор неожиданный вопрос.

Урусов уставился на Бориса как на привидение:

– С фуя ли ты еще тут?! Вали вспоминай, как фигуры ходят! Еще не хватало на этом сеансе опозориться! – и когда ефрейтор ушел, добавил, обращаясь к Салавату: – Знаешь, ему это нужнее, чем вашим детям….

Узбекистан, окрестности Самарканда

Сарыбек, шах Великого Хорезма, уже успевший получить прозвище Объединитель, восседал на подушках в собственном походном шатре. В свои пятьдесят два года Шах был еще очень крепок. Он вполне мог бы скакать целый день на коне, как его предшественники – хорезмшахи давних времен. Но к счастью, а может, к сожалению, такое в нынешние времена необязательно. Тем не менее шах это мог. Хорошая физическая форма не раз помогала правителю Хорезма. Одно бескровное присоединение земель баши Умида Мизафарова чего стоило. Или правильнее сказать: объединение с Умидом? Не суть, важно, что оно прошло без крови…

Шах улыбнулся. Тот день очень приятно вспоминать даже по прошествии многих месяцев…

Сарыбек и Умид. Лишь двое могли претендовать на первенство в стране. Но любому из правителей требовались для объединения государства все силы. Не обескровленные тяжелой борьбой с равным противником. А еще лучше было бы объединить армии. Очень логичное, напрашивающееся решение. Но кто будет первым? Верный своим вкусам Умид предложил решить дело поединком. Рассчитывал на своего Дэва. Что и говорить, Нахруз хорош… Но Сарыбек перехитрил противника.

– Умид-ака, – сказал тогда ургенчский бек баши Арала, – зачем нам доверять исход такого дела воинам? Давай усладим их зрение схваткой полководцев. И пусть проигравший станет младшим братом, а не врагом победившего, ибо это лишь состязание, а не бой на жизнь и на смерть.

Умид просто не мог отказаться. Тем более что был сильно моложе и немного крупнее. Думал, что и умел больше. Как выяснилось, ошибался… Через два года он сказал своему бывшему противнику:

– Ты выиграл бой, шах, потому что более достоин власти. Аллах не ошибается, править должен тот, кто умнее. Но и я не проиграл. Ведь быть вторым в твоем государстве намного лучше, чем первым в своем.

Сарыбек тоже остался доволен: нет в Великом Хорезме человека вернее Умида. Единственный, от кого не надо ждать удара в спину. И лучше его никто не может разобраться в хитросплетениях ума соседей-казахов… Лучшего наместника для западных областей не найти. А самому пора закончить объединение страны. Хорезм, древнее государство узбеков, должен возродиться. Осталось немного: Ташкент и Фергана. Если, конечно, в ближайшие дни Самарканд выбросит белый флаг. А этому может помешать только вмешательство таджиков. Их ближайшая группировка не слишком сильна, но жизнь усложнить сумеет…

От размышлений оторвал вошедший в шатер нукер (шах давно вернул армии древние звания, и неважно, что часть их были арабские, персидские и даже монгольские, главное – уйти от ненавистной европейской символики):

– Великий Шах, пришел человек, показавший знак, о котором вы говорили.

– Зови.

Это хорошо. Посмотрим, так ли хорош этот таджикский посредник, чья слава перенеслась даже сквозь пески Кызылкума.

– Ассалам алейкум, – в вежливости вошедшему не откажешь. Но это не тот человек, что брал поручение.

– Салам, – Сарыбек удивленно изогнул бровь. – В прошлый раз приходил другой.

– Это не имеет значения. Все глаза Ирбиса одинаковы, а его языки говорят только то, что слышат его уши.

– Но, я надеюсь, с тем человеком ничего не случилось?

– Конечно, нет, просто один язык Ирбиса никогда не приходит к одному и тому же человеку дважды. Таковы Правила.

– И все языки столь молоды?

– Необязательно, шах.

– И все прекрасно говорят по-узбекски?

– А вот это обязательно. Так же, как на языках таджиков и урусов. И все носят знак, – посетитель показал свою пайцзу.

– Однако не перейти ли к делу? Какие слова услышали уши Ирбиса от бека Пенджикента?

Пока длился разговор, нукеры, принесшие все необходимое для чаепития (к исполнению традиций Сарыбек относился серьезно), уже удалились.

– Саттах-бек готов принять дорогого гостя в своем городе с приличествующей его величию свитой в удобное для шаха время.

– Что значит «приличествующей моему величию»?

– Это может определить только шах Великого Хорезма. Саттах-бек верит в честность Великого Шаха.

– Все?

– Нет. Саттах-бек слишком стар, чтобы быть кому-либо сыном, но с удовольствием назовет тебя братом.

– Что ж, сказано хорошо и понятно. А что бек думает об Уктаме?

– Самаркандский хаким не хотел быть братом Саттах-бека, когда был силен. Долгие годы он настаивал на подчинении Пенджикента, и даже пытался добиться этого силой. Теперь он просит помощи, но не получит ее. Волки не боятся медведей и тигров, но не помогают лисам.

– Ты принес мне хорошие новости, посланец. Возьми это, здесь законное вознаграждение за работу.

– Не стоит беспокоиться, шах. Ответ полностью оплачен твоим собеседником. А двойную оплату мы не берем. Не обижайся, таковы правила. Мы не нанимаемся на службу. Лишь передаем слова.

– А если я захочу передать свой ответ Саттаху?

– Ты оплатишь его. И слово будет передано. Но какой смысл в этом деянии? Теперь можно послать в Пенджикент своего человека. Не опасаясь, что он умрет.

– Ну что ж, передай Ирбису мою благодарность. Его слава вполне заслуженна…

– Подожди, шах. Тебе еще кое-что просили передать.

– Слушаю.

– Бодхани Ахмадов, баши Фандарьи и Нижнего Зеравшана, предлагает союз против Пенджикента, Матчи и Душанбе.

– Ты удивил меня. Минуту назад твои слова звучали от имени Пенджикента, а теперь передаешь предложение его врага.

– Мы – посредники. Мы передаем любые слова, если они оплачены. Бодхани-баши оплатил и твой ответ, так что он будет передан в любом случае.

– А если я не отвечу, то что ты передашь?

– Отсутствие ответа – тоже ответ, шах!

– Интересно, а от Матчи у тебя нет известий?

– Специально для тебя нет, шах. Но есть заявление Шамсиджана Рахманова для всех, кому интересно. Оно передано еще три года назад.

– И что сказал Шамсиджан?

– «Пока жив хоть один матчинец, никто не станет над Матчой против ее воли».

– Что ж, это хорошие слова. Тем более они наверняка сказаны после победы.

– Ты мудр, шах, как и должен быть мудр великий правитель.

– Не стоит языку Леопарда Гор говорить льстивые слова.

– Это не лесть. Язык Ирбиса говорит только правду. Но иногда она похожа на лесть. Тогда ее говорить приятно. Что передать Бодхани?

– «Нет!» Тигр не ходит с шакалом.

– Хорошо, шах. Ахмадов услышит твой ответ. Не смею больше отбирать твое время.

– Пожалуй, я попрошу о еще одной услуге. Не передашь ли хакиму Уктаму, что он может размышлять еще пять часов. Если Самарканд сдастся за это время, хаким и его семья останутся живы. Не будет ни резни, ни грабежей. Мне дороги жизни узбеков и сартов. Это мое слово. Надеюсь, Ирбис поверит. – Шах внимательно посмотрел на юношу, но тот оставался бесстрастен. – Я знаю, что происходит с теми, кто нарушил слово, данное Ирбису. Ответ не нужен.

– Я передам, шах…

Уфа, шахматная школа

Беспокоился Урусов зря. Играть в шахматы Боря не разучился. Скорее всего, ему сейчас не удалось бы справиться с Рублевиным образца двенадцатого года, но на детей первого разряда хватило с головой. Даже в сеансе. Из тридцати партий он лишь три завершил вничью, и то в одной пришлось очень сильно постараться, поскольку единственная участвующая в сеансе девочка сделала все, чтобы проиграть. Впрочем, результаты игры волновали сеансера в последнюю очередь. Он наслаждался. Таким знакомым и таким забытым чувством игры, общей атмосферой шахматного праздника, самим передвижением фигур…