Читать интересную книгу Секретный фронт - Аркадий Первенцев

За общими вопросами возникали и частные. К примеру, как быть с той же Устей? Вряд ли оуновцы ограничатся Митрофаном, они постараются и до Усти добраться. Служба "безпеки" идет след в след, никому не прощает, здесь дело только во времени.

Лучше всего, разумеется, было бы уговорить Устю переменить место жительства. Но она вряд ли захочет уезжать далеко, а переселять надо будет подальше. Остается одно: застава. Это могло произойти, если лейтенант Кутай женится на Усте. Галайда с превеликим удовольствием сыграл бы роль свата, но опять-таки Устя есть Устя. Ей одно, она другое, ей так, она этак. И Кутай, по убеждению капитана, был недостаточно активен - тоже свойство характера...

Разные люди обитали в Скумырде. Тайные тропы, пунктиры переправ сходились возле злополучного села, а работа с населением велась поверхностно. Противник был сильным, опытным, со своей системой, с ним надо бороться равным оружием, более того, превосходящим оружием, а пока капитан Галайда чувствовал, что он еще недостаточно вооружен: многого не знает, да и навыков, опыта не хватает. Новая обстановка - как новый театр военных действий. И командир должен знать и уметь, а не только ненавидеть.

На улице прогромыхал бронетранспортер и скрылся за поворотом, затем вновь возник, уже возле двора сельсовета. Капитан Галайда догадался: приехал следователь. Другого никого не ожидали, надо было идти встречать...

Ч А С Т Ь В Т О Р А Я

______________________________

Глава первая

Бронетранспортер остановился, из его люка выпрыгнул старший лейтенант Солод, огляделся, увидел вышедших его встретить товарищей, отряхнулся и подпрыгивающей походкой направился к ним, приветствуя прежде всего своего однокашника Кутая и ранее знакомых ему милиционера и парторга.

Перекинув в левую руку потрепанный следовательский чемоданчик, Солод радушно поздоровался со всеми, а Галайде откозырял и представился:

- Прошу прощения, задержался не по своей вине, товарищ капитан. Машины, как на грех, не оказалось, пришлось на громобое...

- У нас было чем заполнить время ожидания, товарищ старший лейтенант, - с улыбкой сказал Галайда и пригласил в дом.

В кабинет вошли только офицеры. Солод огляделся, прищурив близорукие глаза, потрогал умывальник, заглянул в пустой глечик из-под кваса, глубокомысленно приподняв белесые брови, тут же поделился свежей новостью. Вместо Пустовойта начальником отряда прислан подполковник Бахтин, прошло представление личного состава, была беседа.

- О подполковнике Бахтине вы слышали, известная фигура в нашем мире, а Пустовойта вверх! - Солод поднял палец к потолку: - Во Львов!

Никто пока не мог предугадать, лучше или хуже срочное перемещение, и, как всегда в подобных случаях, каждый думал лишь о том, каково будет ему при новом начальнике да и что собой представляет новый начальник. С ним придется служить, ему подчиняться, привыкать к нему.

Пустовойт звезд с неба не хватал, но был мягким по характеру и чутким. Правда, мягкость и чуткость его нередко оборачивались дурной стороной, когда дело касалось непосредственной службы, то есть борьбы с явным и скрытым врагом. В этой борьбе, чего греха таить, Пустовойт был вяловат и нередко старался снять с себя долю ответственности. Эти черты характера раздражали генерала Дудника, а иногда вызывали его глухой гнев. А вообще, если рассуждать без предубеждений, по-деловому, Пустовойт, несомненно, больше подходил для кабинетной, а не для оперативной работы. В глубине его души жил отличный штабист, усидчивый, педантичный и, безусловно, располагающий необходимой для сложной штабной работы суммой знаний. Пустовойт больше подходил для Львова, чем для Богатина, где неукротимо бурлили страсти и требовались активность и инициатива. Вот этими-то качествами и обладал Бахтин, именно поэтому генерал Дудник и добился назначения его начальником отряда.

- А теперь приступим к сути, - недолго думая, сказал Солод. - Судя по всему, часть следовательских вопросов по выявлению, собиранию, фиксации и исследованию доказательств отпадает, не так ли? - Он побарабанил по столу карандашиком, выбивая одному ему известный мотивчик. - Исходные данные достаточно полные, не так ли? - Снова мотивчик. - То есть ясен объект преступного посягательства. - Он оставил в покое карандаш, загнул мизинец на левой руке и, придавив его указательным пальцем правой, сделал паузу. Ясно преступное действие. - Он придавил большим пальцем безымянный и дальше, перечисляя вопросы, которые ставил не столько перед слушателями, сколько перед самим собой, поочередно собрал все пальцы в кулак. - Ясно, каким способом совершено преступление, когда, в какой обстановке, каковы последствия, кто совершил... - Он остановился и уперся более озабоченным взглядом в Кутая, сидевшего у окна и наблюдавшего за тем, как во дворе игреневый конек Усти ловко увертывался от шалившего с ним Магометова.

- Теперь перейдем к неясностям, к белым пятнам, так сказать. Преступники отказываются назвать свои имена. Не так ли?

- Вообще молчат! Будто им языки отрубили, - сказал Галайда. - Ничего не жрут!

- Замкнулись и отказываются принимать пищу, - деликатно уточнил Солод. - Прием общеизвестный, но усложняющий дело, так как требует соответствующих формальностей. Голодовка-с! К тому же неизвестны соучастники. - Снова пошли в ход пальцы, но с другим значением, подсчетом неясностей, мотивов, обстоятельств, облегчивших совершение преступления...

Галайда с неудовольствием вслушивался в отчетливую, размеренную речь Солода.

- Стоит ли развивать веревку, чтобы начать плести ее снова, товарищ старший лейтенант? - перебил его Галайда. - Преступники пойманы, взяты под стражу. Место происшествия исследовано милицией, имеется акт, подписи понятых и все, что положено. Убитый еще не похоронен, другой, тяжело раненный, еле-еле пришел в себя!.. Никакой, самый въедливый прокурор не придерется. Теперь надо выяснить мотивы.

- Да, да, мотивы. - Солод достал из следственной сумки ручку и бумагу.

"Селезень", упомянутый Кутаем, живо заинтересовал Солода, верившего своему однокашнику, его несравнимому чутью разведчика и умению быстро и трезво разобраться в обстановке. Солод уцепился за Кутая с похвальной настойчивостью и умением увязывать и накапливать всякие, даже кажущиеся незначительными детали. Конечно, исчезновение Путятина тоже немедленно было поставлено Солодом в один ряд, так как оно произошло все в тех же местах действий неуловимого Очерета.

Солод побеседовал с Устей и отправился допрашивать преступников с тайной надеждой все же добиться успеха. Вскоре ему пришлось разочароваться в своих возможностях. Преступники попались "твердые", глухие к любым заигрываниям, упорно и нагло молчавшие. Два с половиной часа говорил с ними старший лейтенант и вернулся ни с чем, не добавив ни одного нужного слова в протокол дознания.

Кутай поджидал его в корчме, некогда славившейся гусиными шкварками и борщом с пампушками, а ныне превращенной в столовую потребительской кооперации.

- Да, брат, нескромно говорить о тяжести шапки Мономаха, но теперь я понял, как чувствует себя сазан, вытащенный из родной стихии на горячий песок... - Солод вытер пот с висков, расстегнул гимнастерку и прошелся платком по ключицам. - Если ты не возбранишь кружку пивка, обещаю тебе царство небесное...

Кутай сумел добиться от администрации столовой сверхроскошного борща, гуляша, приготовленного по-мадьярски, и пива, что заставило благодарного Солода широко раскрыть глаза и, как он выразился, "погрузиться в нирвану".

Закончив с обедом, друзья потягивали холодное пиво, закусывая солеными сухариками. Они не говорили о своих служебных делах, ограничивались только им одним понятными намеками, и беседа их со стороны показалась бы странной.

Кутай понимал наиболее важное, из-за чего стоило поработать, не жалея ни сил, ни крови, - оуновцы ждут эмиссара "головного провода", и чтобы его добыть...

После Митрофана на очереди была Устя. Кто-кто, а он, Кутай, понимал, как кольцуется месть оуновцев, и он готов был идти на любую опасность.

- Ты давай возвращайся скорее, - торопил он Солода, - еще не вздумай здесь заночевать.

- Почему ты решил, что я здесь заночую?

- Просто так... Учти, на бронетранспортере безопасно возвращаться даже глухой ночью.

- Не думаешь ли ты, что я боюсь ночи? Ты меня мало знаешь, Кутай.

- Нет, я ничего дурного о тебе не думаю. - Кутай старался поскорее закончить обед, отказался от следующей кружки пива и, набрав в кулак сухариков, по одному бросал их в рот, с треском разгрызая.

Солод допил пиво, расплатился с официантом, рыжим мужчиной в военных штанах, в нечистой сорочке, и, подождав, пока тот скрылся на кухне, сказал:

- Явный криминал. Вот такой вонзит, и не услышишь...

Они вышли из столовой и теперь могли поговорить без стеснений.

- Зачем ты вызывал на допрос Устю? - спросил Кутай.