Читать интересную книгу Юнармия - Григорий Мирошниченко

– Гайку чуть не потерял, – сказал Васька, задыхаясь.

На семнадцатой версте Порфирий остановил нас. Мы огляделись. Железнодорожный путь в этом месте был стиснут с двух сторон крутыми, почти отвесными стенами суглинка. Когда то тут была сплошная гора; ее прорезали узким коридором и проложили рельсы.

Порфирий оказал Сеньке:

– Залезай, брат, вон на ту гору да посматривай кру­гом. Ежели кого заметишь, свисти.

Сенька попробовал было свистнуть, но губы у него око­ченели.

– Свист отмерз, – сказал он и засмеялся.

– Ну, так рукой махни.

Сенька полез на гору, а мы взялись за работу.

Порфирий ковырнул ломом землю. Стукнул несколько раз и выругался.

– Проклятая, хуже железа.

Он ударил со всего размаху и вывернул кусок мерзлой земли.

– Стукни-ка, Андрей, кувалдой, а вы, Гришка с Вась­кой, отвинчивайте болты.

Мы налегли на ручку ключа. Болт не поддавался. Мы навалились еще сильнее. Ни с места. Наконец болт скрипнул тихонько и пошел.

Так мы отвинтили четыре болта, а больше сил не хва­тило. Не поддаются болты. Порфирий вместе с нами взял­ся за ключ. Мы нажали изо всех сил, но гайки сидели, как мертвые.

– Рубите зубилом!

Я наставил под головку болта котельное зубило. Анд­рей размахнулся и ударил по нему кувалдой.

Головка слетела прочь и запрыгала по шпалам. Одна, другая, третья… А на четвертой опять заело.

– Руби! – подгонял нас Порфирий, а сам что есть си­лы ворочал ломом подошву рельса.

Время шло быстро, а работа подвигалась медленно. Уже и солнце выползло из-за вершины, а рельс не подда­вался.

Сенька совсем замерз на горе. Он дул на руки и прыгал с ноги на ногу, как заводной.

– Семнадцатая… Вот тебе и семнадцатая, – ворчал Порфирий, наваливаясь грудью на лом. – Нашли местеч­ко. Камень на камне. А тут еще мороз чертов… И гайки крепкие попались.

– Стой, ребята! Дальше дело не пойдет, – сказал он после того, как у меня сломалось зубило, а у Андрея из ключа выскочила ручка. – Крой на станцию!

– Зачем на станцию? – спросили мы.

– Может, там чего придумаем.

Ветер рвал полы наших полушубков, свистел у нас в ушах. Целых два часа шли мы до ближайшей станции Киан.

Станция эта находилась в межфронтовой полосе и была брошена на произвол судьбы. Кругом станционной постройки валялись кучи соломы, разбитые лампы, ло­маные столы, стулья.

– Броневик, наверное, уже вышел. Не успеем, – ска­зал Сенька.

– Что же делать? – спросил Васька.

Порфирий ничего не ответил и побежал к пакгаузу. Мы стояли на платформе, как примерзшие.

Наконец Порфирий вернулся.

– Нашел! – сказал он и махнул нам рукой.

Мы побежали за ним к пакгаузу.

Там на втором пути стояла платформа, груженная бу­лыжником.

– Кати платформу! – крикнул Порфирий. – Переведем ее на главный путь, а оттуда – внизю Пускай раскатится и сковырнет броневик.

Мы все разом уперлись в платформу – кто грудью, кто плечом.

– Навались! Навались! – командовал Порфирий.

Но платформа стояла на месте.

– Вот, подлая, примерзла как! Ну-ка еще! Навались!.. Навались… Пустите-ка меня в середину, ребята. Раз!..

Платформа даже не дрогнула.

– А броневик, верно, уже вовсю наворачивает, – ска­зал Васька уныло.

Мы только цыкнули на него и опять нажали изо всех сил.

– Ни черта не берет!

– Давай бревно, – сказал Порфирий. – Вставляй лом в колеса!

Андрей просунул между спицами лом, Сенька подложил под колесо бревно.

– Ну-ка еще… Раз, два, дружно!..

Мы перевели дух и опять налегли.

Колеса заскрипели.

– Ну-ка еще… Раз, два, дружно!..

Платформа пошла.

– Колеса бы ей подмазать! – закричал Васька. – Она бы тогда у нас экспрессом покатила!

– Пойдет и так, курьерским пойдет, – сказал Сенька, еле поспевая за платформой.

А платформа все прибавляла ходу, ровно постукивая на рельсах.

Мы уже бежали бегом, держась за буфера. Мороза будто бы и не было. Нам стало жарко.

– Переводи стрелку! – закричал Андрей, когда плат­форма миновала контрольный столбик.

Сенька оторвался от буфера и быстро перекинул ба­ланс стрелки.

Платформа перешла на главный путь.

– Ну, ребята, поддай ей жару! – крикнул Порфирий.

Мы отпустили платформу, а потом с разбегу догнали ее и одним толчком пустили вперед, под уклон.

Катит платформа… Выстукивают колеса… Вот уже ее не видно, только снизу доносится до нас глухой шум. Ко­леса идут с подсвистом, как будто где-то ножовкой режут сталь.

– Ну, товарищ красноармеец, – протягивая Сеньке руку, сказал Порфирий, – может, теперь доконаем «По­беду»?

– Доконаем, товарищ командир! – весело ответил Семен. – Ей с нашим булыжным экспрессом не разойтись – путь один.

Мы долго стояли и слушали гул убегающей платформы.

– А не остановится она по дороге? – тревожно спро­сил Васька.

– Нет, уже теперь ее никакими силами не удержишь. Пока на «Победу» не наскочит, до тех пор не остановится.

– А мы отсюда услышим, как они грохнутся? – опять спросил Васька.

– А мы и слушать не будем, – сказал Порфирий. – Мы домой пойдем, да еще самой окольной дорогой, чтобы нас дозоры не зацапали.

– Эх, жалко! – покачал головой Васька. – Хоть бы одни раз посмотреть, как платформа с броневиком сши­бается.

Темнело, когда мы подходили к поселку. В крайних избах зажигали огни. У тупика Порфирий кивнул нам го­ловой и исчез в воротах.

А мы побежали на вокзал разузнать, что слышно.

На перроне суетились казаки, взад и вперед бегали дроздовцы, толпились мастеровые.

– Видно, удалось, – прошептал Васька.

– Да уж не зря народу так много. Ясно, что удалось.

Мы затесались в самую гущу толпы. Какой-то молодой парень из иногородних сказал над самым моим ухом:

– Понимаешь, в щепки! Молодцы большевики!

Андрей глянул на меня. Мы перемигнулись.

Парень заметил это и оборвал разговор:

– Ты что?

– А ничего.

– То-то, ничего, – сказал парень.

Мы с Андреем юркнули в подъезд. Там на ступеньках сидели железнодорожники. Один из них, стрелочник рас­сказывал:

– Только-только «Победа» проскочила стрелку, а из­дали грохот. «Победа» полным ходом назад за стрелку. Командир высунулся и кричит: «Делай стрелку, а не то пулю в лоб!». Ну, сделали стрелку. Пошла платформа с булыжником на запасный путь, а там стоит состав, товар­няк… Ну, и наломала же она дров! Булыжник по всему пу­ти валяется, а от платформы одни щепочки. Ох и доста­лось бы «Победе», кабы она на две минуты раньше вышла. Валялась бы теперь где-нибудь под откосом, как ведро ды­рявое… Ай да ловкачи! Ай да молодцы большевики.

Три дня простояла «Победа» у нас на станции. Боялась, видно, на фронт идти, ждала подкрепления. И только ког­да пришли новые силы – пехота и кавалерия, броневик снова двинулся на фронт.

Вперед он выслал усиленный дозор – слева конный взвод и справа конный взвод.

Нагнал на него страху наш булыжный экспресс…

Глава XXI

У РЯБОГО АТАМАНА

Больше месяца крутила вьюга, а потом как-то сразу на­чалась у нас весна. Снег почернел и опал, от земли пошел густой сизый пар. В Кубань поползли целые реки талого снега, извиваясь и нащупывая дорогу, как слепые котята. Мы уже полушубки поскидали и в марте месяце бегали по улице в одних рубашках.

Но настоящая весна пришла только с первым дождем. Над Кубанью спустились широкие и темные, как пыль, дождевые рукава. Забулькали лужи. Стало темно. Так темно, что еле-еле виднелись дома через дорогу.

Мы с Васькой стояли под навесом Кондратьевских но­меров и выжимали из своих слинявших рубах синие ручьи воды.

Вдруг из-под соседнего навеса к нам перебежали два казачонка в плисовых штанах. Тоже мокрые, будто прили­занные.

Один, побольше, нагнул голову в мокрой папахе и, огля­дев Ваську, спросил:

– А ты чей?

– А тебе на что?

– Иногородний?

– Казак.

– Врешь, по штанам вижу и по рубахе что иногород­ний. Казаки в таких рядюшках не ходят. Говори, где жи­вешь?

– У черта на куличках, у куркуля в хате, а тому, кто спрашивает, дуля, – спокойно сказал Васька, скручивая рубаху жгутом и выжимая из нее последние капли.

– А мы с обыском к вам пойдем, – сказал другой ка­зачонок, щуплый и пониже ростом.

Васька засмеялся.

– Ты сперва штаны подтяни, атаман кубанский, куку­руза на учкуру! Мандат у тебя есть на обыскные права? Ну, показывай!

– Найдется, глянь-ка сюда!

Васька и моргнуть не успел, как казачонок в белой па­пахе огрел его свинчаткой по голове.

Васька скорчился и схватился руками за голову.

На соседнем крыльце крикнули:

– Ай да белая папаха! Ай да молодец!.. А ну-ка дру­гого по уху стебни!

Я оглянулся и увидел, как, сгибаясь под проливным дождем, бегут к нам еще двое казачат, а за ними рослый бородатый казак в черкеске с белыми газырями.

Я быстро перемахнул через дорогу.