Читать интересную книгу Феникс в огне - М. Роуз

На протяжении этих последних нескольких недель Джош фиксировал все. Угасание шло медленно. Свет исчезал в глазах отца люмен за люменом, и вскоре там не осталось ничего, кроме боли и притуплённых чувств. Джош смотрел в объектив, пытаясь найти того сильного человека, которого он знал и любил всю свою жизнь, но не мог его отыскать в оболочке из костей и плоти, пораженной болезнью.

Ближе к концу Джош перебрался жить домой и спал на койке в комнате отца. Однажды в полночь, когда он заснул, сиделка разбудила его и сказала, что, по ее мнению, это конец. Больной почти не дышал.

Джош попросил ее оставить их вдвоем.

Он сидел в темноте рядом с Беном Райдером и держал его за руку. Ему было больно слушать хриплое дыхание умирающего.

Вдруг Бен проснулся.

Он лежал совершенно неподвижно, посмотрел на сына и прошептал:

— Сделай.

— Укол? — уточнил Джош.

Он решил, что отец забыл о том, что лежит под капельницей. Ему больше не нужны были дополнительные уколы и обезболивающее.

— Нет. — Бен слабо улыбнулся. — Фотографии. Вот этого.

Джош встал над отцом и начал его снимать, не зная, получится ли у него хоть что-то, поскольку взор его застилали слезы. Именно тогда он заметил молочно-белый нимб, кольцо, светящееся вокруг головы и плеч отца.

Все дело было в дрогнувшей руке, в отраженном свете, проникающем из ванной, в объективе фотоаппарата, в слезах. В действительности ничего тут не светилось. Об этом не стоило даже задумываться.

За этим последовали дни и недели скорби. Джош забыл о свечении. Когда он наконец проявил пленку и напечатал фотографии, на них не оказалось ничего необычного, поэтому больше он об этом не вспоминал.

Так продолжалось двадцать лет. Потом он начал работать в фонде «Феникс» и снова стал видеть сияющие перламутровые арки, которые подобно крыльям появлялись над головой и плечами детей.

Однажды за обедом Джош упомянул об этом в разговоре с Берил и Малахаем.

— Мало кто из людей способен видеть это. Я вот, например, не могу, — тоскливо заметил Самюэльс.

Берил терпеть не могла, когда ее племянник начинал говорить жалобным тоном.

Она покачала головой, словно он был маленьким мальчиком, а она на него сильно рассердилась, и заговорила ровным голосом:

— Мы считаем, что это отличительный знак, указывающий на то, что в некоторых людях живет старая душа.

— А вам приходилось видеть такое? — спросил Джош.

— Да.

— В фотоаппарат?

— Нет. А вы видите это только через объектив?

Джош подтвердил это и спросил, в чем дело, но Берил не смогла предложить ему никаких объяснений. Тогда Райдер поинтересовался, почему она не описала этот феномен ни в одной из своих работ.

— Критерием истинности научных исследований является возможность воспроизвести эксперимент. Я могу что угодно выдать за свое открытие, но с моей карьерой ученого будет покончено, если тот человек, который попытается повторить то же самое, не сможет получить те же результаты.

— В таком случае я найду способ доказать это.

— Не думаю, что такое возможно, — заметила Берил.

— Я должен попробовать. Мне нужно получить хоть какое-то неопровержимое доказательство. Ведь тут речь идет о том, в чем я разбираюсь, — фотоаппарат, освещение, выдержка.

Еще долго после этого разговора за обедом Джош продолжал гадать, не было ли то свечение, которое он видел, душой его отца, которая покидала усталое, сломленное болезнью тело и отправлялась на поиски нового, здорового обиталища, чтобы начать все сначала.

Бен и Сара Райдер не были религиозными людьми. Джош вырос под их влиянием и тоже относился к религии весьма прохладно. Бен распорядился, чтобы его тело после смерти не хоронили, а кремировали, а пепел потом выбросили как простой мусор. Таково было желание Бена, и Джош свято его выполнил. Он знал, что отца все равно нет в этой горстке пепла. Он остался в воспоминаниях сына, в фотографиях, сделанных им.

— Надо просто заниматься тем, что получается у тебя лучше всего, и радоваться жизни, — сказал Бен сыну в последний год жизни. — Небеса — это лишь уютная концепция, которая помогает людям лучше относиться к смерти.

Джош смотрел, как отец с каждым днем терял жизненные силы и энергию. Он прилежно фиксировал то, что оставалось. Лишь потом, когда он начал работать в фонде «Феникс», ему захотелось узнать, куда делась душа отца. До того Джош никогда не задумывался о том, является ли она некой отдельной субстанцией, которая может перебраться на новое место, не пребывает ли в некой переходном состоянии, своеобразном чистилище, дожидаясь, когда ей представится возможность воскреснуть в ком-либо другом. Он даже предположить не мог, что станет тем самым человеком, кому удастся запечатлеть душу на фотопленку.

Однако после того обеда с Берил Джош стал думать об этом.

— Я возвращаюсь в больницу, — сказала Габриэлла, окончив разговор по сотовому телефону. — Профессору стало хуже. Не исключено, что он…

Она сглотнула комок в горле, стараясь взять себя в руки, но так и не договорила до конца.

— Вы же говорили, что операция прошла успешно.

— Да. Но теперь у него началась инфекция. Вы спасли его для хирургов. Они залечили его от раны только для того, чтобы он умер от заражения.

— Позвольте поехать вместе с вами, — предложил Джош.

Габриэлла не стала спорить, и они отправились в больницу.

ГЛАВА 21

Серый седан неотступно следовал за машиной Габриэллы по лабиринту римских улиц от самой церкви. Джош обратил на него внимание на первом же повороте.

Он высунулся из окна, быстро повернулся назад, навел фотоаппарат прямо на седан и сделал снимок. Машина не сбросила скорость и не перестроилась в другой ряд.

Любому журналисту известно, что фотоаппарат может напугать кого угодно. Он может стать и причиной гибели фотографа. Джош однажды испытал это на себе на Гаити. Он разъезжал по районам, где ему не рекомендовалось появляться, фиксировал на фотопленку сюжеты абсолютной нищеты и заметил, что за ним следят. Когда Райдер навел фотоаппарат на водителя, тот тоже навел на него кое-что. Пистолет.

Однако тому человеку, который находился в седане и следил за машиной Габриэллы, похоже, было наплевать на то, что его обнаружили. Джош заключил, что это, вероятно, полиция, а не преступник, охотившийся на него. Он решил ничего не говорить Габриэлле. У нее и так хватало причин для расстройства.

Джош остался внизу, в кафетерии, а Габриэлла поднялась в палату профессора Рудольфо. Райдеру хотелось увидеться с профессором, но он не имел ни малейшего желания расстраивать его жену и детей. Ведь именно Джош находился рядом с их мужем и отцом, когда тот был ранен, но сам остался невредим, не говоря уж про то, что он по-прежнему считался хоть и не главным, но все равно потенциальным подозреваемым.

Фотограф разыскал телефон-автомат и позвонил Малахаю, но ни в номере гостиницы, ни по сотовому телефону ему никто не ответил. Джош оставил сообщение, в котором объяснил, что произошло и где он сейчас находится, и возвратился в кафетерий. Там он купил чашку кофе, оказавшегося гораздо лучше того пойла, на которое можно рассчитывать в любой американской больнице, и стал ждать.

Через несколько минут в кафетерий вошел мужчина с маленьким мальчиком. Они сели за соседний столик. У Джоша мелькнула мысль, должен ли он отнестись к ним с подозрением. Не причастен ли этот мужчина к слежке, которую установили за ним полиция или преступник, укравший камни из гробницы?

Мужчина открыл бутылку молока и пакетик печенья и поставил все перед мальчиком, но тот покачал головой и отодвинул еду от себя. Отец вздохнул, затем заметил, что Джош смотрит на них, улыбнулся и произнес какую-то фразу по-итальянски, в которой Джош разобрал только «bambino».[4] Сообразив, что у матери мальчика роды и он напуган происходящим, Джон достал из кармана простой картонный коробок и высыпал из него на стол дюжину спичек с красными головками. Потом он показал ребенку фокус, которому научился у Малахая. Правда, в этом ему было далеко до директора фонда «Феникс», однако Джош постоянно занимался и сейчас не сомневался в том, что сможет занять мальчика и хотя бы на несколько минут отвлечь его, а также свое собственное внимание от тех драм, которые происходили в их жизни.

Во время первой беседы в фонде Джош поймал себя на том, что не может ответить на многие вопросы, заданные Малахаем. Ни один врач, ни один психолог не копал так глубоко. Райдер испытывал отчаянную потребность узнать, что с ним происходит, но чувствовал себя очень неуютно, обнажая свою душу.

Именно тогда Малахай вдруг достал коробок спичек и попросил у собеседника монетку. Эта необычная просьба его очень удивила, но Джош послушно сунул руку в карман, нашел монетку в двадцать пять центов и протянул ее Малахаю.