Читать интересную книгу Битва при Тюренчене - Николай Васильев

- Я был слеп. Слеп!

- Что ж, дядя, Вам всего лишь шестьдесят семь. И мне и Вам известны некоторые соседи, заимевшие детей в этом возрасте. Хоть и не первых.

- Что ты, какие дети? Да и от кого? Нет, единственным продолжателем нашего рода и наследником всего богатства можешь быть только ты. Однако тебе уже 32 года, но ты тоже, вроде бы, не собираешься жениться? И если я променял семейные радости на охотничьи приключения и добрый кларет, то ты-то на что их размениваешь? Лазаешь по окрестным холмам с рюкзаком и молотком и сидишь над книгами. На что может пригодиться твоя геология вкупе с любимой - как бишь ее?- палеонтологией?

- Не скажите, дядя. Геология уже дает практическую отдачу. Вы ведь топите свой камин каменным углем, а поисками пластов этого угля занимаются именно геологи. Но еще большие перспективы у геологии в будущем: если сейчас Великобритания кормится преимущественно трудом крестьян и ремесленников, то со временем ее благосостояние будет прирастать добычей и переработкой полезных ископаемых.

- Спорить не берусь, в этих вопросах ты дока. Но все же, согласись, что профессионально геологией могут заниматься люди из других сословий, попроще. Ты же после меня наследуешь и титул баронета. А это уже сейчас дает тебе право баллотироваться в парламент. Вот поприще действительно достойное приложения твоих талантов! Но ты упорно отказываешься от возможности стать у руля великой Англии... Почему?

- Да потому, дядя, что все наличное пространство у руля Англии в настоящее время поделили два великих политика, Дизраэли и Гладстон, которые находятся в расцвете сил. И быть вечно в их тени - незавидная участь. Да и темперамента политического бойца я в себе что-то не обнаруживаю...

- Вот беда! Отчего в жизни так устроено: кто хочет - не может, а кто может - не имеет желания... Ладно, с политической карьерой я от тебя пока отстану. А вот женился бы, так вместе с молодой женой мы б так насели... Но ты этих миленьких, сдобненьких, трепетных созданий, похоже, не замечаешь... Мне бы сейчас твои годы!

- Вот тут Вы, дядя, ошибаетесь. Я с женскими прелестями знаком и не понаслышке. Однако барышень из общества пока старался избегать. Ведь на нас, молодых мужчин со средствами, развернута настоящая охота! Стоит появиться где-нибудь на людях, как папаши хлопают по спине, а их доченьки жеманно улыбаются. А если впридачу к деньгам есть и титул... Иногда я сам удивляюсь, что до сих пор не окольцован.

- И все же, Чарльз, тебе ведь не 22, а 32 года! Пора, пора остепениться. Неужели у тебя на примете нет действительно милой и обеспеченной девушки, достойной стать леди Смитсон и одарить тебя двумя-тремя наследниками, а меня - любимыми внучатыми племянниками?

- Что ж, дядя, Ваш призыв достиг моего сердца и потому я сделаю признание, которое хотел до поры от Вас скрыть: в последнее время я ухаживаю за одной девушкой, которая кажется мне почти верхом совершенства. Она мила, воспитанна, изысканна, но еще и лукава, иронична и - о, редкость! - обладает чувством юмора! К тому же более чем обеспечена: ее отец - крупный фабрикант. Но главное другое: она меня любит! Да и я почти влюблен и готов на ней жениться...

- Слава богу! Чарльз, мальчик мой, ты снял камень с моей души. Если все обстоит так, как ты сказал, то не стоит тянуть с помолвкой. Хоть в Англии девиц на выданье и много, но невесты более чем обеспеченные тоже являются предметом охоты со стороны ловцов приданого. Или ты в ее чувствах уверен?

- Вполне, дядюшка. Кстати, Эрнестина должна на будущей неделе появиться неподалеку, в Лайме, с целью навестить свою тетю. Я обещал к ней присоединиться, хотя поселюсь, конечно, в гостинице. В сущности, я заглянул в Ваш дом с оказией, по дороге в Лайм.

- Чарльз, ты ведь знаешь, что это фамильный дом Смитсонов и после моей смерти он станет твоим. Но перед этим, я надеюсь, ты часто будешь приезжать сюда с женой и первенцами... Я буду учить их верховой езде и охоте... Ведь правда, Чарльз?

Занавес закрылся. Зрители вежливо похлопали. На сцене за занавесом послышалась возня, но быстро стихла. Занавес вновь открылся. На заднике в глубине сцены было изображено штормящее море, гул которого усердно имитировала (за сценой) шумовая группа. К заднику наискось сцены тянется серое поднятие - типа, мол. В конце мола спиной к зрителям стоит стройная молодая женщина в черном пальто.

Плец (появившись сбоку авансцены): - Это городок Лайм на корнуэльском побережье Англии. Здесь его набережная и мол.

(Уходит за кулисы).

С другой стороны сцены появляется Чарльз Смитсон в безупречном сером пальто, под руку с одетой в яркое весеннее пальто высокой блондинкой.

(Чарльз): - Дорогая Тина, погода сегодня явно не прогулочная. Не повернуть ли нам домой?

(Эрнестина): - Вы не очень галантны, Чарльз...

- Как прикажете это понимать?

- Я думала, Вы захотите, не нарушая приличий, воспользоваться возможностью беспрепятственно пожимать мне руку...

- До чего же мы стали щепетильны...

- Увы, мы с Вами не в Лондоне, а в совершенно провинциальном Лайме, где у каждой стены есть глаза и уши.

- Признаться, я думал, что Лайм находится подальше от Северного полюса...

- Мужайтесь, Чарльз. Пройдемся по молу, и Вы мне расскажете, что за спор произошел у Вас с папой перед отъездом сюда...

- Это Вам тетя рассказала?

- Чарльз, какая разница, кто рассказал? Главное, что я это узнала... Ну, отвечайте!

- Тогда признаюсь, что мы разошлись с мистером Фрименом во мнениях по поводу теории мистера Дарвина... И он мне сказал, что не позволит своей дочери выйти за человека, который считает, что его прадед был обезьяной.

- Боже мой...

- Не смотрите так тревожно, Тина... Мне кажется, по здравом размышлении он примет в расчет, что в моем случае обезьяна была титулованной... Что касается Дарвина, то благодаря ему самосознание людей научного склада (а я, смею надеяться, к ним отношусь) поднялось на более высокий уровень... Что Вы опять увидели?

-Я думала, на конце мола стоит рыбак, а это несчастная Трагедия...

- Что за Трагедия?

- Это прозвище некой Сары Вудраф, одно из прозвищ.

- Есть и другие?

- Некоторые называют ее неприличным словом... ну... любовницей французского лейтенанта.

- Вот как... И вследствие жестокого остракизма она вынуждена стоять здесь с утра до вечера?

- Вы не можете обойтись без острот, Чарльз... Пойдемте обратно.

- Нет, Вы меня заинтриговали... Кто этот французский лейтенант?

- Его корабль выбросило на берег бурей... Многие погибли, но он остался жив, только сильно побит о камни. Его взяла к себе семья капитана Тальбота, где служила гувернанткой эта Вудраф...

- Дальше понятно: она его выходила, за муки полюбила, но он уплыл, оставив ее с ребенком, а она целыми днями ждет его здесь, на молу...

- Ребенка, по-моему, нет, и вообще все это сплетни

- Она по-прежнему служит у Тальбота?

- Нет, ей отказали из-за этой истории... Но ее приютила миссис Поултни - кажется, в качестве секретарши или экономки...

- А родственников у нее разве нет?

- Была мать, но давно умерла.

В это время мол содрогнулся под ударом волны и натиска ветра. Чарльз удержал Эрнестину и крикнул:

- Любезная! Ваше пребывание здесь весьма рискованно!

Сара резко оборачивается и в течение нескольких секунд смотрит в лицо Чарльзу; при этом на ее лице застыло выражение трагической скорби. Потом вновь начинает смотреть в сторону моря. Эрнестина тянет Чарльза за рукав, и они быстрым шагом уходят с мола. Перед уходом с набережной Чарльз поворачивается к одинокой фигуре на молу, жмет плечами и говорит Эрнестине:

- Вот одна из бед провинциальной жизни: все всех знают и нет никаких тайн. Одни неприглядные факты, ничего романтического.

Занавес закрывается. Зрители хлопают оживленнее. За занавесом вновь начинается суета и все стихает. Занавес раздвигается, открывая вид на террасированный склон, покрытый травой и редкими камнями. На верхней террасе под обрывчиком спит Сара, одетая в то же черное пальто.

Появившийся Плец объявляет: - Береговой склон вблизи Лайма (уходит).

К подножью террасы выходит Чарльз, одетый по-маршрутному: бриджи, френч, горные ботинки, рюкзак и геологический молоток. Пристально осматривает камни и вдруг оживляется:

- Наконец-то! Неплохой экземпляр Echinodermia! Жаль что в осыпи... Откуда же он свалился?

Очень медленно поднимается по склону, ковыряя молотком землю. Вдруг замечает спящую девушку и вглядывается в ее лицо, постепенно очаровываясь. Она внезапно просыпается, садится на террасу и смотрит на Чарльза растерянно, сводя воротник пальто у горла.

- Тысяча извинений, сударыня! Я никак не ожидал Вас здесь обнаружить...

Она молчит, но ее лицо делается непроницаемым.

- Еще я должен извиниться перед Вами за вчерашнее мое поведение на молу. Я был крайне неучтив...