И больше ничего не помню. Проснулась я от крика:
- Умер! Умер!
Да, мой отец был мертв. Винн убил его ночью. Винн отвернулся от него! Винн не возьмет его в Чертог! О, как они кричали! А разбегались как - даже добра с собой не брали. А я ведь открывала сундуки, я предлагала им брать из них все, что им только приглянется - нет, они все равно убегали! Остался один только Акси. Он мне помог похоронить отца. Он и потом, как раб, работал по хозяйству. Он успокаивал меня, когда мне было страшно. Он песни пел, а песни были колдовские - оказывается, что Акси, когда он был молодым, знался с колдуньей. А если б я умела колдовать...
Но я умела только ждать - и я ждала. И я не просто ждала, а каждое утро варила приворотную кашу, ставила ее на стол, укрывала белым полотенцем, читала Девичий Завет...
Акси молчал. А я выходила из землянки и подолгу смотрела в ту сторону, куда когда-то ушел Айгаслав. Так прошла неделя, вторая, и так прошло еще пять дней третьей недели...
И лишь на предпоследний день я наконец увидела его - ярл Айгаслав спускался по тропе. Великий Винн! О, как я была счастлива! А как я тогда растерялась! И если бы не Акси, то все пропало бы! Но Акси вел себя отменно - сперва он принес белый платок и повязал им мою голову, ибо замужние женщины не имеют права показываться на люди с непокрытыми волосами. И он же подал мне Хозяйское Запястье. А руки у него тряслись! А у меня - еще сильней!..
Ярл подошел. Я поклонилась ему в пояс. Акси спросил его - он закивал и руку протянул...
И я надела на нее Хозяйское Запястье! И оно было впору! Ярл засмеялся, поднял меня на руки, расцеловал, понес к столу. Мы сели, Акси дал нам ложки. Мы ели приворотную кашу - Айга кормил ею меня, а я - его. А Акси без умолку пел свои песни. Потом Акси ушел. Надолго. Потом мой муж - мой самый лучший муж на свете! - позвал его, и они много пили и ели, и Акси рассказывал много всяких веселых историй. Потом заговорил мой муж и рассказал о том, что с ним случилось там, в Чертоге. А я лежала в спальной нише, слушала. Мне было очень страшно! А еще я им очень гордилась. Но Акси сказал так:
- Будь осторожен, ярл. Завтра они придут. Завтра - последний день.
- Но разве, - спросил муж, - бывает что-нибудь страшнее смерти?
- Да, к сожалению, - ответил Акси. - Я не скажу ничего нового, но все же скажу: самое страшное на этом свете - это когда прежде тебя умирает твоя надежда. А ты теперь на многое надеешься!
Муж ничего на это не ответил. И мне стало страшно. Я вышла к ним. Акси спросил:
- А ты разве не спишь?
А я сказала:
- Если тебе страшно, то нечего пугать других. У нас все по закону: трех недель еще не прошло, а Хозяйское Запястье уже надето на руку того, кого называл мой отец. А посему Счастливый Фьорд останется Счастливым!
Акси сказал:
- Хотелось бы, чтоб так оно и было.
А муж сказал:
- И так оно и будет.
Но, к сожалению, все было иначе. На следующий день они пришли: Аудолф Законоговоритель, Лайм Деревянная Борода и Гьюр Шестирукий. И привели с собой своих людей. Я вышла к ним. Голова моя была повязана платком замужней женщины, я думала, что они сразу сообразят, что их дело уже проиграно, и даже не станут его начинать. Но мужчины слепы и упрямы! Они не обратили на мой платок никакого внимания, и каждый из них начал свою тяжбу. Тогда я пригласила их к столу. Когда они увидели моего мужа, то в них сразу поубавилось спеси. И тут...
Тут нужно было все решать намного проще! И Акси так нам и советовал. Не нужно было говорить им о Чертоге, а сразу показать Хозяйское Запястье, их тяжбы были бы признаны несостоятельными, мы получили бы от них три утешительные виры, купили бы рабов, новый корабль и наняли дружину, и муж бы воевал, ходил в походы, а я бы рожала ему сыновей...
Но я тогда была очень возмущена. Я от гнева потеряла голову! И еще мне очень хотелось, чтоб все знали: вот он каков, мой муж - смотрите на него и трепещите! Да и не смела я его перебивать - и он им все, как было, рассказал. Этот рассказ их очень напугал! И мне казалось: вот теперь-то уже они наконец проникнутся к нему должным уважением! Но мужчины на то и мужчины, чтобы все исказить и оболгать. Да и к тому же более всего мужчины ненавидят тех, кто внушает им страх, и чтоб такого погубить, они пойдут на все. И так тогда и было - они обвинили моего мужа в оскорблении Винна, объявили его вне закона - и тут же, как трусливые псы, поспешно покинули нашу землянку. Когда они ушли, я засмеялась и сказала:
- Вот до чего, муж мой, они тебя боятся!
А муж сказал:
- Я ничего не понимаю!
Тогда Акси сказал:
- А что тут понимать! Если кто-нибудь объявляется вне закона, то подобное решение обычно вступает в силу немедленно. Но Аудолф вместо того, чтоб сразу приниматься за дело, выговорил себе целых три дня отсрочки.
- Смешно! - сказала я.
- Нет, - сказал Акси, - это не смешно. Просто Аудолф и на сей раз в полной мере проявил всю свою осторожность и предусмотрительность. Бросаться с обнаженными мечами на того, кто только что вернулся из Чертога - это нешуточное дело! Тут можно, так подумал Аудолф, не только сложить голову, но и разгневать Винна!
- Но ведь, - сказал мой муж, - они мне не поверили!
- Э! - засмеялся Акси. - Мало ли! Ты, конечно, не представил трех свидетелей, которые бы подтвердили правоту твоих слов. Но ведь и у Аудолфа тоже нет никого, кто бы клятвенно мог подтвердить, что твои слова - ложь. Мало того; все те, кто был с Торстайном в землях морфов, могут сказать: да, Винн желал сожрать их господина. Так почему же тогда там, в Чертоге, Винн должен был отказаться от еще более обильного угощения? А если еще вспомнить то, как Урр Мохнатый, Сьюгред его видела, отправился на поиски...
И Акси стал рассказывать про Урра. Потом про Макреда. Потом про то, как Дьюр Свиная Голова... Ну, и так далее. А речь свою закончил так:
- Кроме того, Чертог-то не один, Чертогов три - ведь Виннов тоже три. А посему Аудолф решил не рисковать, а сделать так, чтобы все решилось полюбовно. Он дал тебе три дня. За это время море окончательно очистится от льда, и ты сможешь уйти. Тебе ведь есть, куда уйти - ты ярл. И у тебя есть корабль...
Тут Акси помрачнел, сказал:
- Совсем забыл! Пойду и посмотрю его.
Акси ушел. Мой муж сказал:
- Это судьба!
А я, почувствовав неладное, спросила:
- Ты о чем?
А он сказал:
- Я - ярл. И я - не ярл. Так жить нельзя! И я очень хотел, чтобы ярл во мне умер. И я бы тогда остался здесь, ходил в походы, а ты бы рожала мне сыновей... - и вдруг спросил: - А если я останусь?
Я сказала:
- Муж мой! Ты очень храбр. И ловок в обращении с оружием. И, думаю, что в честном поединке ты одолел бы любого из них. Но если ты объявлен вне закона, то тому, кто захочет тебя убить, совершенно необязательно обнажать меч или брать в руки боевую секиру. Смертей ведь множество! Можно умереть от отравленной пищи, а можно сгореть в собственном доме, а можно... Ведь им теперь все можно, муж мой! И поэтому они не дадут тебе умереть с честью, а будут всячески стараться унизить твой последний час. Однако ты мужчина, а я женщина, и потому всецело полагаюсь на твою волю. Как ты решишь, так я и поступлю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});