они сидят почти в обнимку на диванчике.
Здесь есть даже фото на пляже. Надо же какая прыть! Просто поразительно, как Сессилия умудрилась сделать селфи, пока Мартин мажет ее спину кремом от загара!
— Откуда все это у тебя? — спросил я, не придумав ничего умнее.
— Сессилия регулярно мне их посылала, — хмыкнула Дебора, прикрывая глаза. — Очевидно, чтобы позлить. Ненавижу эту гадину, — с несвойственной ей злостью сказала Деб.
В ее телефоне даже специальная папка нашлась, созданная для всех этих фото Сессилии с Мартином Никсом под названием "Гадина".
Никогда бы не подумал, что в Деборе можно вызвать настолько сильные отрицательные чувства!
Я даже не представляю, каким жутким чудовищем нужно быть, чтобы научить это нежное создание ненавидеть. Хотя не буду кривить душой, конечно, я знаю, кто на это способен. Для этого вполне достаточно просто быть Мартином Никсом либо его рыжей любовницей, которая однозначно под стать ему самому.
— Я понимаю, что был той еще свиньей, — просто произнес я, присев перед Деборой на корточки и таким образом поймав ее отрешенный взгляд, блуждающий по голым стенам особняка. — И ты, определенно, на все сто пятьдесят процентов имеешь право злиться на меня и, кажется, даже ненавидеть, насколько я понял, — грустно усмехнулся я. — Однако, уверяю тебя, все это в прошлом. И даже если ты мне сейчас не поверишь, обещаю, я сделаю все, чтобы стереть из твоей памяти те мрачные воспоминания, заменив их самыми прекрасными, — выдал я свою самопроизвольную клятву на одном дыхании.
Дебора не отвечала. Только смотрела на меня во все глаза. Так, словно привидение увидела.
Хотя в некотором роде она, безусловно, была бы права, если бы так подумала. Ведь я и был всего-то навсего призраком, вселившимся в тело ее мужа и пытавшимся занять его место, вытеснив собой все, что было связано с Мартином Никсом-прежним.
И вдруг мне зачем-то понадобилось добавить еще кое-что. То, что я реально никак не мог понять. Так что я тихо пробурчал себе под нос:
— Не понимаю, что я в ней вообще нашел? — просто озвучил я свои настоящие мысли вслух.
Но Дебора услышала и, судя по ее изменившемуся мгновенно выражению лица, для девушки мои слова были словно бальзам на душу.
Оказывается, вот с чего нужно было начинать! — дал я себе мысленный подзатыльник, улыбнувшись в ответ на подобревшую улыбку Деборы.
***
Однажды, будучи еще Итаном Ридом, я наткнулся на объявление об открытии необычного ресторана. Точнее сказать, ресторана-аквариума.
Я слышал о таковых в других городах, однако у нас подобное заведение было вновинку. Помню, как сильно мне захотелось туда сходить. Но, как это часто бывает, я все откладывал и откладывал на потом, ждал подходящего случая. Затем не было особенной компании, с которой вечер там, запечатлелся в памяти как один из самых незабываемых и невероятных, как мне тот ресторан почему-то виделся сам.
Короче, мне всегда казалось, как, наверное, и многим другим, что уж на что-на что, а на поход в ресторан у меня в жизни еще полно времени впереди. Однако, как выяснилось вскоре, я не простительно ошибался. Но кто же мог предположить, что моя хроническая болезнь неожиданно перейдет в самую агрессивную и быстротечную форму, которую только знавала современная медицина. Как я мог предвидеть, что времени мне отсчитано уже ничего. И что я со дня на день могу просто взять и умереть…
Так что, исходя из своего предыдущего горького опыта, которого и быть-то не должно было у среднестатистического жителя планеты, я не намерен больше терять ни минуты из отмеренных мне добавочных минут новой жизни.
Уж теперь-то я знаю, что нужно уметь наслаждаться каждым днем, каждой секундой, не откладывая на будущее то, что чему можно порадоваться уже сегодня!
Таким образом, пусть Итану Риду так и не посчастливилось побывать в аквариумном вместилище для гурманов, однако ничто не мешает посетить это своеобразное место Мартину Никсу.
А потому я безотлагательно принялся искать в интернете давно забытый адрес. А обнаружив телефон для предварительного бронирования столиков, велел своему новому ассистенту незамедлительно зарезервировать там столик для нас с Деборой.
Парнишка этот, по имени Джексальд, был принят на должность персонального ассистента Мартина Никса лично мною. Я даже не поскупился открыть для него совершенно новую у нас вакансию!
А необходим мне Джексальд был по той самой причине, что ни Хэнксу, ни Сессилии я теперь уже не мог в полной мере доверять. И мне нужен был тот, на кого я могу реально положиться хоть с закрытыми глаза, не ожидая в любой момент удара в спину. Тем более, что Сессилии все же придется подыскать себе новое местечко, под боком уже друго миллиардера, готового содержать ее во всех смыслах. Потому как лично для меня было абсолютно противоестественно держать при себе бывшую любовницу. Пусть даже переставшую регулярно предлагать свои «сверхурочные» услуги. По крайней мере — открыто. Однако томные взгляды и огорченные женские вздохи никто ведь не отменял…
Зато мне невообразимо подфартило с Джексальдом! Паренек, плюс к превосходным рекомендациям и диплому с отличием в одном из лучших колледжей страны, оказался мало того, что умным, прытким и энергичным. К слову сказать, качества, которые, давайте будем честны, не у каждого дипломированного специалиста встречаются, несмотря на прекрасные отметки. Но Джексальд ко всем прочим своим достоинствам с первых минут продемонстрировал невероятную сообразительность и находчивость.
А кроме того его прямолинейность и даже некоторая забывчивость в плане субординации, когда парню казалось, что нужно высказаться откровенно и он проявлял дерзость — подсказывали мне, что человек он честный и искренний как в своих суждениях, так и, как я надеюсь — в делах.
А-а-а теперь поделюсь с вами небольшим бонусом от появления в нашем бизнес центре — моего персонально ассистента:
Джексальда стоило принять на работу хотя бы ради того, чтобы увидеть вытянутое лицо Клауса Хэнкса! Вот это был спектакль! Когда единственного, бессменного, незаменимого помощник Никса внезапно заменили юнцом, у которого чернила в дипломной работе не просохли!
Ха-ха, я еле сдержался, когда представлял их друг другу, чтобы не расхохотаться как мальчишка при виде побагровевшего от внутренней борьбы Клауса, который, надо отдать ему должное, все же сумел сдержать эмоции. Он лишь пробормотал нечто презрительного в сторону «юнца», которому все равно долго у нас не продержаться и поспешил откланяться. Подозреваю, чтобы наораться наедине со своим единственным другом — то есть с собственным отражением в зеркале где-нибудь в мужском туалете. Потому что до своего кабинета в этом вскипевшем от гнева