Он быстро метнулся к чемодану и вернулся с презервативом. И застыл на месте, потрясенный до глубины души. В юности Селия была прекрасна и сексуальна. Сейчас она стала роскошной чувственной женщиной.
Она стояла, как он просил, по-прежнему прислонившись к роялю, сатиновое нижнее белье оттеняло ее кожу. Длинные волосы волнами ниспадали на плечи, словно лаская ее, подобно тому, как он намеревался ласкать ее сам.
Приближаясь к ней, Малколм сбросил свои джинсы и трусы. Селия сладострастно улыбнулась, лаская глазами его тело. Она вытянула руку и не позволила ему сразу прижаться к ней.
Она расстегнула бюстгальтер, лямки которого стали сползать, пока, наконец, он не упал. Она стянула трусики и отбросила их в сторону.
— Селия, — простонал Малколм, — ты просто убиваешь меня.
Она улыбнулась:
— Могу заверить, что это взаимно. И всегда было так.
Когда Малколм провел тыльной стороной руки по ложбинке ее грудей, во рту у него пересохло. Одно прикосновение к обнаженному телу потрясло его. Селия провела ладонями по его животу, слегка царапая его ногтями — сначала вниз, потом вверх, поднимаясь к плечам. Она прижалась к нему всем телом…
Малколм принялся страстно целовать ее. Нужно было довести до конца свою задумку.
Он подошел к роялю, убрал подпорку и закрыл крышку из черного дерева.
Селия наклонила голову набок:
— Что ты делаешь?
Он обхватил ее за талию, поднял и посадил на рояль.
— Вот что я делаю. Есть возражения?
Глаза ее загорелись.
— Никаких.
Малколм придвинулся ближе, раздвинув ее ноги. Селия закинула их ему на плечи…
Наконец она снова принадлежала ему.
Малколм наклонился и принялся ласкать ее лицо, спускаясь к нежной шее. Потом долго целовал ее груди, хотя уже изнывал от желания войти в нее.
Но ему надо было удостовериться, что Селия так же страстно желает его, как и он — ее. Малколм облизнул ее сосок, дразня его языком и покусывая, пока Селия не откинула голову, наслаждаясь невероятными ощущениями. Малколм сдерживался с трудом.
Руки его скользили по спине Селии, поцелуи становились все глубже. У него перехватило дух при виде роскошного обнаженного тела на гладкой поверхности рояля из черного дерева. Волосы Селии струились шелковыми волнами. Он запомнит эту картину на всю жизнь. Она отпечаталась навечно в его памяти и в его душе.
Малколм раздвинул ее ноги и коснулся средоточия ее женственности. Хриплые стоны были той музыкой, которая сводила его с ума.
Стоны становились все громче, и вскоре Селия выгнула спину, испытав невероятное наслаждение. Он поцеловал ее последний раз, потом еще раз в живот и наконец поднялся.
Малколм наклонился над Селией и глубоко вошел в нее. Он застонал от безумного блаженства. Ее тело пульсировало под ним, и он чуть было не кончил, не успев начать двигаться. Боже, как давно он хотел быть внутри ее.
Селия развела руки в стороны и схватилась за края рояля, чтобы Малколму было удобнее входить в нее, покрепче обвила его талию ногами. Она вела его. Держала его. Селия чувствовала его движения каждую секунду, и они кончили вместе, их стоны наслаждения слились в один.
Малколм укрыл ее своим телом, потрясенный мощью того, что они испытали. Он уткнулся носом в ее волосы, их обнаженные тела блестели от пота. Вдыхая цветочный аромат Селии и постепенно успокаиваясь, он начинал понимать…
Даже если утром все эти угрозы исчезнут, он ни за что на свете ее не отпустит.
Обнаженная Селия сидела на шелковых простынях в спальне Малколма, разгоряченная и расслабленная после секса на рояле. И у стены. И в постели. И в душе.
Сейчас они снова были в постели. Или, точнее, она была одна. Малколм пошел в другую комнату за сыром и фруктами.
Они не спали почти всю ночь, и не только из-за секса. Посреди ночи Малколм принес свою гитару и пел ей глупые песенки про любовь. Селия так хохотала, что у нее заболели бока, потом передразнивала его, забрав гитару и сочиняя в ответ свои куплеты.
Утром они должны были лететь в Лондон. Селия выспится в самолете. А пока она собиралась насладиться ночью с Малколмом, потому что будущее казалось слишком неопределенным, и она не хотела вновь паниковать и падать в обморок.
Наклонившись, Селия взяла за гриф гитару, лежащую на стуле у кровати. Она нашла медиатор на столике и стала наигрывать мотив собственного сочинения, конечно же не такой замысловатый, как песни Малколма. Селия тоже любила музыку. И ей нравилось, что эта страсть объединяет их с Малколмом.
Прошедшая ночь была слишком идеальной. Слишком особенной.
Малколм вернулся в комнату, и она вновь засмотрелась на его роскошное тело. Рельефная мускулатура, загорелая кожа, светлые, выгоревшие на солнце, волосики. Он поставил на середину кровати большой серебряный поднос.
— Что ты играешь? Оду моему умелому… медиатору?
— Ха, ты не только рок-звезда, но и комик. Здорово! — Селия со смехом отложила гитару.
Он остановил ее, прикоснувшись к запястью.
— Я хочу, чтобы ты продолжала играть. Мне нравится музыка и твой вид.
— Мы можем поиграть попозже. — Она отложила гитару и взяла виноград. — Сейчас я умираю от голода.
Малколм осторожно сел рядом, чтобы не опрокинуть поднос на толстое стеганое одеяло.
— Мне жаль, что не показал тебе Амстердам. Завтра, когда прилетим в Лондон, у нас будет свободен весь вечер, а потом два концерта подряд и перелет в Мадрид. — Он открыл бутылку и наполнил водой два хрустальных стакана. — Мне обидно, что ты мало что увидела, мало где побывала, хотя мы посетили самые красивые города мира. Придумай, что ты хочешь делать завтра, в выходной.
— То же самое, что и сегодня, и побольше. — Селия приложила виноградинку к его губам.
— Я не возражаю. — Он лизнул ее палец.
— Мы закроемся в отеле… — тихо начала она.
— В Лондоне у меня своя квартира. — Малколм коснулся ее волос, все еще влажных после душа.
— А, точно. У твоей мамы там квартира. — Селия откатилась, взяла стакан воды, стараясь не смотреть Малколму в глаза.
Интересно, будет ли Терри Анн более благосклонна к ней на этот раз? В противном случае оставаться вместе в этой квартире будет достаточно неловко.
— У меня в Лондоне еще есть и дом. Я купил его, чтобы мы могли встречаться с мамой, пока она в городе. Мы не хотим друг другу мешать. — Он ободряюще улыбнулся. — Не беспокойся. Я не повезу тебя к ней домой, чтобы потом мне пришлось тайком пробираться к тебе в комнату.
Селия кивнула. Она больше не играла в такие игры. Она изменилась.
— Твоя мама никогда меня особо не жаловала, и я ее понимаю. Она оберегала тебя. И если честно, я восхищаюсь тем, как много она работала, чтобы насколько возможно облегчить твою жизнь. — В их родном городе ходили сплетни о том, как отец Малколма — музыкант оркестра — сыграл в Азалее и ушел из семьи. — Прошлое и настоящее все время переплетаются.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});